Неделя холодных отношений
Шрифт:
– Это была собака. Дикая.
Между двумя громадными мёрзлыми брёвнами кровавым лоскутом застрял кусок недоеденной чёрно-белой шкуры, снег вокруг был до серой травы жестоко истоптан и залит тёмной кровью. Даже в нескольких шагах от ловушки воняло свежими кишками и старым тухлым судаком.
– Своя стая резвилась. Проголодались.
– Пошли отсюда, па…
Такое молчание сына говорило капитану Глебу только об одном: Сашка очень хотел о чём-то его спросить.
Они шли вдоль просеки уже десять минут.
– Ну,
– Зачем мы так с этой собакой? Для чего? Ведь не для еды же…
Глеб шёл уверенно, зная, куда и зачем им сейчас нужно идти.
– Когда у тебя появляются враги и хотят тебя убить – их нужно уничтожать. Без рассуждений. Это, во-первых. Пришло время поблагодарить тебя за то, что спас меня вчера от крайне негигиенической и унизительной смерти. Собачки пожелали меня коллективно скушать, но тут внезапно появился мой сын, Сашка-великолепный, и своим воинственным свистом спутал все их гастрономические планы. Это, во-вторых…
Капитан Глеб посмотрел по сторонам, определяясь, где бы им поудобней было спускаться к обрыву.
– Стая диких собак, скорее всего, жила здесь с лета. Питались многочисленной снулой и больной рыбой на заливе, птенцами в кустах, мелкой живностью. С морозами они потеряли практически всю кормовую базу, озверели окончательно. А тут мы, чистенькие да упитанные. Желающие непременно здесь недельку в уюте пожить. На одной площадке двум таким смешным коллективам никак было одновременно не станцевать….
Собачки сначала бы со мной расправились, потом тебя употребили, затем непременно раскопали бы Вадима.
Глеб искоса глянул на сына.
– Раз мы с тобой живы, то логичным было мне предположить, что псы очень скоро доберутся до Вадима, оставленного нашим бдительным вниманием. Смотри под ноги!
– Куда? Ничего здесь нет…
– И это славно, малыш! Это практически победа!
Сашка озирался, узнав в большом, ровном сугробе под обрывом снежную могилу Вадима.
– Понял?!
– Чего понял-то?
– Смотри вокруг – ни одного свежего собачьего следа вокруг нет! Вчерашние есть, один пёс прибегал, копать пробовал вот здесь, сбоку, видишь?! Принюхивался, разведчик, наверно.… А сегодня они не приходили, другой добычей, наверно, были сильно увлечены. Дойдём сейчас до костра, передохнём немного, и я пробегусь по округе, посмотрю, может, где ещё собачьи следы есть.
– Не ходи! Вдруг они в засаде лежат…
– Не волнуйся – я с огнём пойду, с факелом, как олимпийский гонец. И быстро. Я жить хочу.
Под горячее питьё капитан Глеб Никитин докладывал сыну о результатах рекогносцировки местности.
– Ушли. К посёлку двинулись наши собачки, к помойкам и курятникам. По теплу-то у них был жизненный выбор, а сейчас, когда голод край как прижал, под местные хозяйские ружья пошли подставляться из-за еды злые пёсики.… Да и мы ещё их своим богатырским посвистом дополнительно испугали.
Отец шумно отхлебнул из банки, хитро посмотрел
на сына.– Залив метров на сто от берега встал. Я пробежался, проверил. Лёд, правда, слабоват пока ещё над ямами.… Но завтра мы обязательно будем рыбачить!
После длительного и возбуждённого движения постепенно подступала усталость. В привычном тепле ноги дрожали, спина намокла тяжело пахнущим потом.
Глеб прикрыл глаза…
– Чем будем рыбу-то ловить?
Сашка появился из-за ближних деревьев как типичный призрак погибшего юного альпиниста: небритый, в прожжённом на колене горном комбинезоне, в куртке с криво оторванным рукавом, с блестящим и влажным, только что умытым снегом улыбающимся лицом.
– Силой воли. Некоторые – силой разума.
– Я, чур, разумом!
– Тогда – в очередь, сэр.
Минуты приятной слабости хватило.
Капитан Глеб поднялся, бросил Сашке в руки мокрый комок пластмассовых верёвок.
– Посмотри, может, удастся распутать.
– Это что?
– Остатки браконьерской сетки. Волной до заморозков на берег выкинуло. Шансов мало, что что-то целое в ней осталось, но, всё равно, попробуй.… И дай, пожалуйста, твой нож.
– А твой где? Потерял?
– Не печалься. Моего «Отшельника» я вряд ли потеряю, разве что когда сильно напьюсь у тебя на свадьбе.
– Значит, никогда!
Сашка решительно рванул застрявший в сетке узелок.
– Ой ли?!
– А я не женюсь! И не проси! И с внуками с твоими тебя в зоопарк в воскресенье никогда не отпущу, даже не думай!
– Да-а, не удалась мне, кажется, почётная и уютная старость…
Им обоим было легко так привычно трепаться и, при случае, с улыбкой смотреть в глаза друг другу. Одному было приятно называться сыном такого отца, а другому – чувствовать под рукой уже вполне уверенное и сильное плечо такого сына.
Новый нож Сашки, «Центурион», был моделью современной, дитём эпохи: такой же жёсткий, непрактично хрупкий, с набором разных выштампованных приспособлений на клинке.
Глеб заранее планировал работу именно с этим ножом.
Из-под воротника своей куртки он отстегнул небольшую булавку. Сашка, опустив рваную сеть на колени, внимательно наблюдал за действиями отца.
– В багаже застигнутых внезапным бедствием путешественников вполне ведь могла быть простая, безобидная булавка, согласен?
– Вполне.
– То есть – по правилам?
– По правилам.
– Тогда продолжаем. Смотри, некоторые булавки бывают сделаны из хрупкого металла и при излишнем изгибе могут сломаться. Рисковать не будем…
Капитан Глеб воткнул булавку в конец тонкого прутика и поднёс к огню.
– Сначала нагреем…. Потом отпустим металл.
Горячая булавка зашипела от прикосновения к снегу.
– Острота жала осталась, но металл стал безопасно гибким. Мы теперь совсем не рискуем нашей единственной булавочкой….