Неделя моей критической жизни

– Итачи, а почему Мацуки не приехала? – спросил я. Сакура поставила передо мной чашку с чаем, а затем и перед моим братом. Он благодарно кивнул, улыбнувшись, и сразу же отпил чай, осторожно подув на него, чтобы он остыл, правда, толку от этого, конечно же, не было. Сакура села между нами, поставив чашку с чаем и перед собой, а Итачи сразу же принялся открывать данго.

– Ну, она же на девятом месяце, - улыбнулся он, пожав плечами, - сам понимаешь, что опасно её куда-то везти, тем более, к вам. Ну, я хочу сказать, что она в любой момент может родить.

– Тогда сам ты чего здесь делаешь? – усмехнулся я, беря палочку с рисовыми шариками в руки, как и Итачи с Сакурой. Сакура как-то гневно посмотрела на меня, мол, чего ты брату такие вещи говоришь, он ведь может обидеться и уехать, а Итачи улыбнулся, видимо, совсем об этом не подумав:

– Не знаю, захотелось вас навестить… кстати, как Наруто? Я слышал, он на Хинате таки женится?

Ну вот, даже он и то про Узумаки вспоминает. Кстати! Знаете такую поговорку? Вспомнишь гавно, вот и… ну, сами понимаете. Так вот как раз раздался звонок в дверь, а я с сарказмом закатил глаза, направившись в прихожую, не сомневаясь в том, что это Узумаки припёрся… конечно, сейчас будет разглагольствовать либо про то, как у Сакуры проходят критические дни, либо про то, как он рад видеть Итачи. Вообще-то, мой брат любил Узумаки, конечно, как друга, потому что он с детства считал, что Узумаки единственный, кто действительно может понять и поддержать. Ага, конечно, посмотрю на него, когда Узумаки снова будет надо мной смеяться и орать на всю улицу о том, что я “человек-которому-осталось-терпеть-чуть-меньше-недели”… и вот я, наконец, открыл эту злополучную дверь, и, конечно, за ней был не кто иной, как товарищ Узумаки, широко улыбающийся и крайне довольный. Я надеялся, что он сейчас уйдёт, однако, он вдруг оттолкнул меня с порога:

– Здорова, Учиха, что да как?

Я пожал ему руку, тяжело вздохнув, а Узумаки сразу же посмотрел в сторону кухни, и глаза его буквально засияли. Итачи улыбнулся, помахав ему изящной ладонью, а Узумаки помчался туда, едва ли не сбив меня с ног. Чёрт возьми, ненавижу за это Наруто… закрыв дверь за бесцеремонно ворвавшимся другом, я направился в кухню следом за ним, тяжело вздыхая, а Наруто тем временем преспокойно обнимал Итачи, уткнувшись носом ему в плечо:

– Итачи… Итачи, я так скучал… ты не представляешь, каково это - жить без тебя здесь! О, я не перенесу этого горя! Какая кара же свалилась на меня с небес! За что?!

Сакура усмехнулась, толкнув его в плечо:

– Не переигрывай, Итачи и так знает, что это неправда.

– Ха, - протянул Узумаки, - Итачи любит меня, да, Итачи?

Мой брат кивнул, усмехнувшись:

– Да, Итачи любит тебя, Наруто. А теперь сядь и успокойся, наконец!

Узумаки послушно опустился на стул рядом со мной, взяв со стола данго и сразу же принявшись его жевать. Я продолжал пить чай: всё общество меня напрягало. Во-первых, меня напрягала Сакура, которая всё это время странно на меня посматривала. Я даже не знаю, как вам сказать… у неё был странный взгляд. Знаете, так обычно смотрят львицы на львов в период течки? О боже, да что я несу? По сути-то, у неё ведь действительно течка… кажется, Сакура мне устроит такой разнос в воскресенье, когда придёт в себя, что я потом ноги свести вместе не смогу… ну, знаете, как девственницы после первой брачной ночи. Вот и я точно так же, да и своих не узнаю после того, как она меня оттрахает. Да, именно она, а не я её, потому что в своей работоспособности дико сомневался… знаете, почему? Меня просто хватит на один раз, а ей нужно будет ещё и ещё, снова и снова… обычно это моя забота, просить ещё, но в этот раз я уступлю Сакуре, пожалуй. Ладно, а теперь меня напрягал Узумаки, который стал трепать без умолку. Впрочем, он всегда себя так ведёт, и не напрягал меня только Итачи, мой любимый старший брат, который иногда посмеивался, слушая россказни Узумаки. Тот как раз вспоминал наш мальчишник, и Сакура тоже смеялась, когда он говорил о том или ином моменте. Самое главное, что я не вслушивался в их разговор, потому что мне всё это остопиздело. Я бы вообще, например, ушёл на улицу бы сейчас и бродил, бродил, бродил… с болезненным стояком. Ага, опять начинается. А всё потому, что Сакура одета в мою футболку. Обычно она надевает мою футболку после секса, так ещё и сейчас… в общем, вы меня поняли.

– Да, Учиха? – вдруг спросил Наруто, посмотрев на меня. Я только приоткрыл губы, а он заржал, усмехнувшись и осторожно хлопнув Итачи по хрупкому плечу. Кажется, даже он боялся, что Итачи расколется прямо на глазах. Да, вот такой вот у меня худенький старший братик. Обычно всё бывает наоборот, потому что старшие братья должны защищать младших, а потому они выглядят более сильными. Итачи защищал меня до двенадцати лет… а потом настала и моя очередь, и теперь тех, кто сунется к моему брату, просто растерзаю, готов поклясться.

– Ты о чём? – спросил я, нахмурившись. Сакура тяжело вздохнула, хлопнув себя ладонью по лбу, а Узумаки отмахнулся:

– Вечно всё мимо ушей прохлопает, блять… а у него отпуск же, слышал?!

– Слушай, Узумаки, - начал я, - может, я сам Итачи расскажу о своей жизни, а ты будешь говорить о своей?

Наверное, это был единственный способ заткнуть этого балабола, а он вдруг пожал плечами, улыбнувшись:

– Ну, я не против.

– У тебя отпуск? – спросил Итачи, улыбаясь. Я кивнул. – Как здорово, отото! Не хотите к нам на недельку с Сакурой приехать? Там, может быть, и Мацуки как раз родит, на племянника посмотрите.

Вообще-то, я был не против, но если у Сакуры будет всю неделю такое же переменное настроение… я посмотрел на девушку. Она улыбнулась Итачи, переглянувшись со мной:

– Не знаю, Итачи…

У брата был большой дом, в котором, конечно, все поместятся. И даже Узумаки с Хинатой.

– Приезжайте, - уговаривал нас Итачи, улыбаясь, - Наруто, даже ты можешь с Хинатой поехать к нам. У нас большой дом, выделим вам по комнате. Просто у нас в последнее время скучно… сами понимаете, сейчас лето, все в разъездах, гостей маловато, а это значит, что и дом пустует. Мацуки тоже вся на нервах теперь ходит, боится рожать, приходится её успокаивать. Так ещё и она всё время просыпается во сне, думает, что у неё схватки начинаются, а оказывается, это просто из-за дурного сна что-то непонятное в организме бывает…

Отлично, Итачи, спасибо тебе! Ты разбил мои надежды о беременности, а я-то думал, что у нас всё будет хорошо. Сами знаете, идиллия, все дела, у неё растёт животик, я его глажу, целую… о боже, и этого, похоже, не случится из-за рассказов Итачи. Судя по глазам Сакуры, она и сама уже боялась рожать потом. Ну, да ладно, Сакура, все, так или иначе, через это пройдут, а я не буду терпеть от тебя критические дни, хватит! Мне же тоже нужен небольшой такой отпуск от этих критических дней. На девять месяцев целых, а потом что? Потом они снова начнутся… да так можно рожать до скончания века, блин… в общем, я решил, что мне явно нужно поговорить со своим братом, к тому же он предложил пройтись по Конохе, сославшись на то, что давно не бывал в родном городе. Узумаки решил увязаться за нами, а Сакура не пошла, сказав, что она с Хинатой обещала посидеть поговорить. Так вот, это не суть. Я собрался, и мы пошли в город вместе с Итачи и Узумаки. Там мы зашли в парк в самом центре. Кругом играли дети, бегали за мячиками, которые у них укатились куда-то в сторону деревьев. Родители пристально следили за ними, а я всё размышлял о том, что будет, если Сакура действительно забеременеет. В общем-то, я не об этом пришёл поговорить с Итачи.

– Итачи, - начал я, тяжело вздохнув. Итачи кивнул. Он сидел на скамейке, наблюдая за играющими детьми, и чему-то улыбался. Лицо его, как всегда, было умиротворённым, он положил ногу на ногу, скрестив руки на груди. Узумаки сидел по другую сторону от него, поедая сладкую вату, - я тут у тебя спросить хотел…

– Всё, что угодно, - улыбнулся брат, повернув голову ко мне. После таких слов брата я растерялся, но Узумаки - твою мать!
– подался к нам, жуя сладкую вату, и тут же вдруг вытаращил голубые глаза, усмехнувшись и сделав могучий глоток, спросив:

– Слышь, а чего ты у него спросить-то хотел? Как у него критические дни с Мацуки проходили?

Я действительно готов был убить Узумаки на этом моменте, а он оглушительно заржал на весь парк, откинувшись на спинку скамейки. Итачи нахмурился, посмотрев сначала на Наруто, который вновь принялся за своё лакомство, а потом уже и на меня, недоумённо хлопая длинными ресницами:

– Э-э… критические дни?

– Угу, - подтвердил, тут же отведя глаза от Итачи, посмотрев в ярко-голубое лазурное небо. Брат усмехнулся, почесав гладкий подбородок и принявшись о чём-то размышлять. Даже, наверное, вслух:

– М-да… странно слышать от тебя такое, брат. Ты же вроде выносливый человек, а жалуешься на то, что у твоей жены критически дни?

– Я не жалуюсь, - насупился, - просто не могу понять, почему она такая злая и швыряется в меня котом.

– Ах, вот оно что! – воскликнул Итачи, но Наруто опять захохотал. Зашибись, блин, опозорил меня при всём честном народе, так тут ещё и дети ходят, а я покраснел как помидор… вообще-то, очень редко краснею, а тут такое… в общем, Наруто полный придурок, что ляпнул такое! Я сам бы хотел поговорить со своим братом и начать разговор по-нормальному, но сейчас он уже направился в другое русло, что мне, конечно же, не понравилось, а Итачи, похоже, забавлялся над этим, едва ли не смеясь. Узумаки то и дело хихикал: сладкую вату он уже доел, и теперь у него во рту была только палочка от неё, которую он увлечённо жевал. Короче говоря, мне всё остопиздело (в который раз уже?). – Знаешь, Саске, это странно. Впервые я тебе не могу ничего посоветовать, уж извини меня. Я, наверное, глупый старший брат.