Неделя моей критической жизни
Шрифт:
– Так что? – улыбаясь, спросила меня Сакура.
Знаете, теперь она превращалась в ту самую Сакуру, которую я так люблю. Теперь больше не было той фурии, которая меня чуть не убила на этой неделе, теперь на её красивом лице не было никакой злобы или агрессии… и теперь Сакура вообще была снова самой милой и самой нежной девушкой на свете. А может быть, у неё просто эти самые… ну, товарищи её заканчиваются? Я очень на это надеялся. В книге написано что-то про шесть дней… ну, так вот, точно! О боже, как же я люблю сегодняшний день, вы даже не представляете! Конечно, ещё не вечер, и Сакура может уготовить всякое, но утро уже нравилось. И теперь в моих глазах она снова стала заботливой женой, особенно стоя в своём любимом фартуке нежно-зелёного цвета и особенно с Хикаро,
– Знаешь, мне всё равно, - улыбнулся. Она пожала плечами, тоже улыбнувшись и вернувшись к плите. Кажется, я снова начинаю жить полноценной жизнью… никто не кричит, никто не срывается, никто не велит пойти на хер и всё в том духе. Жизнь прекрасна! Надо позвонить Итачи и сказать, как всё хорошо… а, нет, он, наверное, всё ещё спит, а уж тем более лучше не разбудить Мацуки, а то у неё снова душевные переживания свои начнутся. Ладно, дело не в этом. А в том, что я понял, как сильно на самом деле я люблю Сакуру! В общем-то, она быстро приготовила завтрак – это оказался омлет, кстати говоря, а потом уже и подала тосты на стол вместе с чаем. Сев рядом, девушка тоже принялась завтракать, то и дело даже как-то виновато поглядывая на меня.
– Знаешь… - начала она, чуть покраснев. Я посмотрел на неё, чуть нахмурившись. – Я бы хотела извиниться за то, что было на этой неделе…
Сакура, ты хочешь… извиниться? Извиниться просто за то, что кричала на меня? Кажется, её очень сильно это волновало: девушка раскраснелась так, что щёки были практически одного цвета с красной футболкой на её теле, которая когда-то принадлежала мне. Я улыбнулся, осторожно положив руку на её хрупкое плечо. Девушка усмехнулась:
– Просто, сам понимаешь, настроение такое дурацкое, а ещё и живот болел…
– Сейчас всё хорошо? – заботливо спросил я. Девушка закивала:
– Да, сейчас уже всё отлично, спасибо.
Ну, вот и слава богу - подумал я, улыбнувшись, и снова принялся за завтрак:
– Не извиняйся, бывает же… я же тоже иногда могу срываться, просто… ну… я не могу сорваться на тебя, потому что я люблю тебя, да и вообще… в общем, Сакура, ты тоже извини за то, что я с тобой как свинья обращался всю эту неделю, я же не понимал, наверное, что тебе больно, да и просто злился не из-за чего…
В общем, я не знал, как её утешить, какие слова подобрать, но очень этого хотелось. Но девушка, усмехнувшись, внезапно вскочила с места и крепко обняла меня, нагнувшись ко мне. Вот по таким объятьям я скучал целую неделю, честно. Поцеловав меня в щёку, она снова опустилась на своё место:
– Всё нормально, не переживай…
Не знаю, сколько мы могли бы так обмениваться любезностями, - наверное, всё это время, что мы завтракали. Попив чай с тостами, я пошёл в ванную. Правда, спросил ещё перед этим – на всякий случай – не нужна ли Сакуре помощь. Но она сказала, что нет и она сама со всем справится, а я уже после такого со спокойной душой пошёл умываться. Хикаро всё это следовал за спиной, помахивая хвостом, причём с таким довольным выражением морды лица, что я улыбался, глядя на кота: судя по всему, он тоже очень счастлив тому, что у нас всё наладилось. Эх, мужик, знал бы ты, как я счастлив, что у нас всё наладилось. И, кстати говоря, вы сейчас думаете, что я просто хочу секса и мне уже не терпится завалить её в постель… но нет. Я даже о таком и не думал, между прочим, а просто был рад тому, что у нас всё наладилось, и тому, что она снова сильно любит меня, как и раньше, а не провожает презрительным и ненавистным взглядом в спину. Вы просто не знаете, каково это, когда жена смотрит таким взглядом на тебя… как будто вот сейчас подбежит сзади и пырнёт ножом. Вот примерно такое же ощущение, кстати, не из самых приятных…
Быстро приведя себя в порядок, я вышел из ванной, заметив, что Сакура уже убралась на кухне и теперь держала Хикаро на руках, стоя у окна и почёсывая кота за ухом, глядя на улицу. Он мурлыкал у неё на руках, принявшись тереться о запястье девушки и то и дело поднимая голову, чтобы ласково куснуть её за подбородок, на что Сакура тихо посмеивалась,
и она даже не заметила, что я подошёл сзади, осторожно положив руки на её талию и с нежностью поцеловав в висок. Ну вот, она снова покраснела… теперь действительно вижу ту Сакуру, которую знал до этой недели.– Я, наверное, очень сильно виновата перед тобой, - вздохнула она. Ну, когда она уже успокоится?!
– Сакура, - уже начиная злиться, нахмурился, а она заметила изменения в моём голосе, а потом сразу же опустила голову, глядя на Хикаро. Кот моргнул голубыми глазами, глядя то на Сакуру, то на меня, и явно не хотел верить в то, что намечался скандал. – Хватит уже, успокойся, всё хорошо. Ты передо мной не виновата из-за того, что так получилось, в общем, не бери в голову. Пойдём лучше сходим куда-нибудь. Могу тебя сводить в парк, хочешь? Или пошли лучше в кондитерскую новую, мы там вчера с Итачи были.
– Пошли! – тут же согласилась она, осторожно поставив Хикаро на пол.
Тот неблагодарно мяукнул, презрительно покосившись на то, как его хозяйка стала меня целовать. И я знал, что в такие моменты кот ревнует и уже буквально готов даже зашипеть на меня… усмехнувшись сквозь поцелуй, я услышал, как кот, обидевшись, убежал. Конечно, сами знаете кошек – будет теперь дуться на меня до скончания века, пока его не накормлю или не поглажу, а я и не собирался перед ним извиняться. Кто он такой, чтобы иметь виды на мою жену? Всего лишь… кот. И никто больше, только кот и домашний питомец. Ах да, знаю я эти рассказы про то, что они понимают людей без слов и всё такое… я в это верил, конечно, но не сейчас: Хикаро именно в этот момент для меня был обычным котом, с которым я делил свою жену, ничего личного. Закончив поцелуй, девушка улыбнулась мне, по-прежнему обнимая за шею:
– И что, как новая кондитерская?
– Хорошая, - улыбнулся, и мои руки уже тянулись к её ягодицам. Вот в такие моменты я готов был сделать с ней всё что угодно, но сейчас нам нужно собираться, а потому, подхватив девушку на руки и чмокнув в бледно-алые губы, я понёс её в спальню одеваться. Она улыбнулась, всё так же обнимая меня за шею, то и дело с нежностью целуя в щёку или в висок, куда только могла попасть. Кажется, у нас сегодня слишком нежный день… - Там очень много всего сладкого.
– Да ну? – усмехнулась она, чуть склонив голову и с каким-то интересом посмотрев на меня, вздёрнув тонкую бровь. А что я мог сделать? Лишь закивал, тоже улыбнувшись ей. Надеюсь, Хикаро сейчас не запутается у меня под ногами, чтобы отомстить, ибо я раздавлю его, потом упаду. Точнее, сначала упаду на него, а потом уже раздавлю… бедный кот. Мне уже его жалко. – Есть даже что-то, что слаще, чем я?
– Нет, - тут же возразил я, зайдя в спальню. И, слава богу, Хикаро выскочил из-под кровати: благодаря ему я повалился вместе с Сакурой на неё, оказавшись, конечно же, сверху. Она тоненько вскрикнула от неожиданности, но всё же продолжала обнимать меня за шею и улыбаться. Наверное, ей снова приятно чувствовать, когда я сверху: её руки сразу же зарылись в мои угольно-чёрные волосы, ероша их и приводя в «творческий беспорядок». – Слаще тебя ничего быть не может…
Плевать даже на то, что вы сейчас скажете, мол, это телячьи нежности какие-то, плевать на мысли в голове, на моё сознание, которое без устали что-то лопотало, я просто хотел, чтобы у нас всё было как раньше, а ради такого я мог говорить своей девушке самые приятные вещи на свете. Усмехнувшись, она снова поцеловала меня в губы: после такого, конечно, не хотелось идти ни в какую кондитерскую… а может, чёрт с ней? Хотя, нет, я же обещал, но однозначно в этой кондитерской ничто не стоило её сладких губ. Она продолжала меня целовать, а поцелуй перерос в гораздо более грубый и собственнический. Неужели ты, Сакура, думаешь, что я просто так сдамся тебе в плен и в плен твоим губам? Нет, ты не на того напала, и сама прекрасно это знаешь… и вот уже я целовал её, а не она меня, теперь мой поцелуй собственнический, теперь я веду себя как собственник, а не она. И всегда буду собственником с ней, а она всегда будет только моей. Оторвавшись от моих губ, она снова густо покраснела: