Нефертити и фараон. Красавица и чудовище
Шрифт:
– И вовсе он не урод!
– Опять то же самое! Сейчас станешь твердить, что он умный и у него глаза…
– Да, умный.
– Неф, поверь, для мужа это не самое главное.
– Но он пер-аа.
– Тебе пер-аа нужен или муж?
– Какой муж?! – наконец сообразила Нефертити. – Кто тебе сказал, что он на мне женится?
– Женится, женится. После ТАКОГО взгляда женится обязательно.
Вечеринка как-то сама собой сошла на нет, все стали расходиться.
Бакетамон оказалась права, Аменхотеп потерял голову, он не мог уснуть до самого рассвета.
Утром он с трудом заставил себя подняться, но сбросить задумчивость не смог, плохо понимал, о чем спрашивают, кажется, не вслушивался в речи советников. Заметив излишнюю рассеянность всегда собранного молодого фараона, Эйе забеспокоился:
– Ваше величество, не болен ли пер-аа?
Царица-мать Тийе, которой новый чади задал этот вопрос, уже знала ответ, Бакетамон рассказала ей, как фараон таращился на Нефертити, а потому усмехнулась:
– Оставь его в покое, это пройдет.
– Когда? – чуть растерявшись, зачем-то поинтересовался Эйе.
– Когда женится на твоей дочери! – Тийе от души смеялась, наблюдая, как вытягивается лицо брата. – Он влюблен. В Неф влюблен, Эйе! Что ж, достойный выбор. Скажи, чтобы вечером пришла ко мне.
Эйе, подумав: «Еще бы не достойный!» – тряхнул головой, приходя в себя:
– Она не сможет, госпожа.
– Почему?
– У Неф запретные дни.
– Вот досада! Как долго они будут?
– Три, четыре… не знаю.
– Хорошо, пусть придет ко мне на пятый день.
Нефертити пыталась взять себя в руки и читать папирус осознанно, но ничего не получалось. Перед глазами вставали то глаза Аменхотепа, в которых она просто утонула, то его фигура, но не в домашнем схенти, а в парадном одеянии на троне.
«Могучий бык с длинной шерстью, возлюбленный двумя богинями, великий царь Карнака, золотой Ястреб, венценосный владыка в Южном Гелиополе, царь Верхнего и Нижнего Египта, Прекраснейший из созданий Ра, единственное воплощение Ра; Сын солнца, Мирный Амон (Аменхотеп), Божественный правитель Фив, Вечноживущий; возлюбленный Амона-Ра, Владыки небес».
Неужели это все о нем, таком близком и простом Аменхотепе, с которым вместе учились писать и читать? Хотя какой он теперь близкий и простой? Вон как держится, словно сам стал колоссом. Девушка чувствовала, что ей очень хочется разбудить этого каменного Аменхотепа, и боялась, что это невозможно. От отчаяния у нее на глазах выступили слезы.
В комнату заглянула служанка, передавшая требование Эйе срочно явиться. Нефертити вздохнула: до отца дошли слухи о ее неподобающем поведении, и он будет выговаривать…
Слезы спрятать не удалось, Эйе заметил, поднял голову приемной дочери за подбородок:
– Э, ты никак плакала?
Нефертити очень хотелось скрыть, но почему-то от этого вопроса слезы полились еще сильнее. Звучно шмыгнув носом, она отвернулась, чтобы вытереть их тыльной стороной ладони.
– Почему слезы?
Одно обрадовало: похоже, Эйе не так уж сердится, может, и ругать не будет?
– Так почему слезы? Кого тебе жаль, себя или Аменхотепа?
Девушка вскинула на отца изумленные глаза,
встретилась с его все понимающим и каким-то радостным взглядом и… разревелась окончательно!Эту картину застала вошедшая Тиу. Не зная, в чем дело, она набросилась на мужа:
– Ты снова ругал бедную Неф?! Перестань ее все время корить, она не делает ничего дурного!
Эйе рассмеялся, подняв руки словно в целях защиты:
– Налетела, как коршун на гусенка! Да не ругал я Неф, а чего ревет, спроси сама.
– Неф, почему ты плачешь?
Девушка не смогла скрыть, продолжая заливаться слезами, она выдавила из себя:
– Пер-аа жалко…
– Кого?! – изумилась Тиу, а Эйе с улыбкой ждал следующих слов.
– Он… он такой… ка-а-менны-ый…
– Какой?! – Кормилица Нефертити уже ничего не понимала.
Эйе блеснул на жену глазами и вдруг чуть лукаво усмехнулся.
– Неф, хочешь помочь?
– Как? – вскинулась девушка.
– А тебе царица Тийе подскажет. Она просила тебя прийти, как только сможешь.
– Зачем? – шепотом поинтересовалась Тиу.
– Это Неф у нее и спросит.
Нефертити смогла появиться в покоях царицы только через три дня. Она провела их в лихорадке, переходя от надежды к отчаянию. Неужели царица Тийе что-то узнала об их с пер-аа встрече?
Масла в огонь подлила Бакетамон, навестившая подружку.
– Братец ходит сам не свой, точно спит или витает высоко в небе! Ты вскружила ему голову!
– Ничего я не кружила!
– Слушай, Неф, а ты и сейчас считаешь, что он хорош?
Нефертити опустила голову:
– Да.
– Потому что пер-аа?
– Глупости! Какая разница?!
– Ага, у него глаза…
Нефертити только кивнула опущенной головой, пытаясь сдержать снова нахлынувшие слезы. Даже Бакетамон не решилась насмехаться.
– Перестань реветь, он, конечно, урод, но если ты его любишь, то будешь счастлива.
– С кем?
– Не делай вид, что ничего не понимаешь! Аменхотеп влюбился в тебя и женится хоть завтра, если позволит Тийе. А она позволит!
Царица-мать Тийе действительно позволила, а потому уже через два дня Нефертити была супругой пер-аа и царицей!
Все произошло настолько быстро, что девушка не успела даже испугаться.
Она двигалась, что-то говорила, что-то делала словно во сне, пока, наконец, не оказалась с Аменхотепом в спальне наедине. И тут Нефертити обуял настоящий ужас! Она жена пер-аа, но совершенно не знает, как себя с ним вести! Девушка попыталась пасть ниц перед фараоном, изумленный Аменхотеп подхватил ее за плечи:
– Ты что, Неф?
И оба просто задохнулись, потому что оказались так близко друг к дружке, что было слышно биение двух сердец. Он медленно снял с нее тяжелую корону, бросил куда-то в сторону, так же снял свою… Нефертити стояла, почти уткнувшись носом в его грудь, и кусала губы. Тиу не сообразила научить приемную дочь приемам обольщения мужчины, и теперь Неф пыталась вспомнить то, что слышала урывками. Она должна станцевать перед мужем обнаженной… потом как-то сделать ему массаж… но как?! Нефертити пронзила страшная мысль: она ничего не сумеет, и Аменхотеп завтра же прогонит неумеху-жену прочь!