Негасимое пламя

Щёголь разом растерял всю надменность. Цепко оглядел простую Ярову рубашку, украшенную только лишь обережной вышивкой, добротные башмаки, годные топтать дальние дороги, но не шаркать по каменным полам. Где-то Яр видал уже белобрысого дуралея; отчего только не запомнил? Такого, пожалуй, забудешь…

– Пройда? – вдруг выдохнул мальчишка, щуря светлые глаза. – Ты ли?

Яр поневоле подался вперёд. Не будь Заречье так далёко от Белогорода, он первым признал бы в нелепом щёголе давнего своего друга. За минувшие лета Митар вытянулся, сделавшись на полголовы выше Яра, и выучился горделиво держать спину; в лице его появилось кичливое чванство. Вроде и он самый, а вроде уже и нет…

– Я, – Яр растерянно кивнул. Он и прежде-то Митару ровней не был, хоть о том и не думал, а теперь и вовсе… – Ты как здесь? Отец привёз?

– Наставник, – важно отвечал Митар. – Я нынче при наместном волхве в Тайраде!

– Вот как…

Драган ведь хотел его в ученики брать. Передумал отчего-то. Видать, всё одно запала Митару в душу мечта сделаться волхвом… Что Яру само в руки далось, за тем Митару пришлось ехать аж до далёкой Тайрады. Но кузнецов-то сын мог так сделать.

– Тоже тут по княжьему зову? – важно спросил Митар.

– Само собой. Когда б ещё Драган в Белогород выбрался… – Яр осёкся: больно жалостно глядел на него прежний друг. Да уж, разодетому в пух и прах Митару не пришлось бы по нраву житьё при беспокойном, нелюдимом, не любившем праздной неги волхве. – Так что ж, отвести тебя на Чародееву сторону?

– А ты хорошо Вышний город знаешь?

– Как-то знаю.

– Так, может, покажешь? – Митар вдруг улыбнулся весело, как в былые времена, и вмиг сделался похож на себя прежнего. – Я-то, по чести говорить, тут впервой.

– Чего б не показать? – Яр улыбнулся тоже. Словно бы ослаб в груди тугой узел. – Не отставай только.

Проулки Вышнего города, прямые и узкие, почти сплошь мощёные камнем и деревом, знакомо стелились под ноги. Митар рассказывал, как матушка его, наслушавшись Лискиных предсказаний, уломала кузнеца сняться с места – искать сыну лучшей доли. Как перебрались они в Тайраду, потому что наместный в Вихоре был из поморян, а их тётка Любава на дух не переносила; как добивались, чтоб Митара взяли в ученичество; как жилось им в восточных землях, которые всего-то десяток лет как стали ильгодскими. Выходило, что побогаче, чем в Заречье, но и погрустнее, потому как люд там совсем другой, говорит странно, обычаи отправляет диковинные и богов зовёт чужими именами. Митар, однако, был доволен.

– Вот клятвы свои принесу, – гордо говорил он, – и сделаюсь тоже где-нибудь наместным. Нынче, знаешь, крепость Исвирь взяли!

– Знаю, – буркнул Яр. Они с Драганом месяц назад в тех краях побывали. – Охота тебе в наместные? Сиди, скучай, князю пиши грамоты… Разве только престольному тоскливей.

Митар пытливо на него сощурился.

– А ты ж куда метишь?

– Домой вернусь, – твёрдо ответил Яр. – Как обещал. Живых от неживых защищать.

– Что ж там делать, у края света?

Яр смолчал. Он думал, и не раз, что, поселившись невдалеке от холодной черты, сумеет однажды набраться храбрости и шагнуть за неё. Может, тогда перестанет сниться далёкий тот день, когда Рагела-судьба взяла да подсунула ему надломленную лучинку. Давно уж прошли дни, когда от тех снов он просыпался больным и слабым – или вовсе не просыпался, покуда Драган не будил; сами же видения до сих пор никуда не делись, а жгучая холодная боль, с которой всякий раз била в грудь чужая смерть, стала теперь только сильней. Яр ко многому притерпелся; к такому – не мог.

– Гляди-ка, – Митар, вытянув шею, глянул за угол. – То что ж, сторожевая башня?

– Старая, – Яр тоже задрал голову. Одним богам ведомо, отчего почерневшую от времени и влаги бревенчатую вышку до сих пор не срыли; может, чем-то дорога была княжьему роду. – С неё все посады видно и пристань на Брае. Хочешь, залезем?

– Темнеет уже…

– Испугался – так и скажи!

Митар покраснел скулами, оправил расшитые тесьмой рукава и – кто б сомневался! – упрямо зашагал к башенке. Яр на неё уже не единожды забирался, но всё днём. Сейчас, в густеющих сумерках, пристани было не видать, зато выступали из теней бледные каменные стены и ярко светились внизу, в долине, сторожевые огни. В здешних краях мало нежити; может, место такое благодатное, а может, княжьи чародеи всю погань повывели. Меньше её разве что в священных рощах…

– Народу-то много, – сказал Митар, смотревший прямо вниз, на затихающие к ночи улочки Вышнего города.

– Ага, – Яр без любопытства глянул туда же. – Там, к западу – Посольская сторона, у них всегда беспокойно…

Сказал – и запнулся. Улочкой ниже шёл меж величавых каменных домов давешний чужак, которого Яр видал вчера на торжище. Лица впотьмах не разглядеть, а рубашка – его, и медная кожа тоже, и короткие чёрные кудри. Вот дела! Разве можно простым людям в Вышний город? А ежли он не простой, так чего на Сенной торг ходил? Тут на Чародеевой стороне любой колдун хоть что продаст, было бы золото…

– А ну, – Яр ухватился за ветхие перекладины лестницы, – пойду-ка погляжу кой-что… Ты тут меня дождись, а?

– Вот ещё, – Митар сердито фыркнул и полез за ним следом. – Что там такое?

– Степняк, – спрыгнув наземь, Яр отряхнул руки и первым юркнул в ближайший проулок. – Чего ему тут делать? От них при князе посланника нету.

– Какие от них посланники? Они дикие, – Митар, чуть слышно пыхтя от натуги, нагнал его. – У нас их много в Тайраде…

Яр сердито на него шикнул. Они шли теперь по той же улице, что и чужак, только подальше; как и он, держались теней. Кто проходил мимо, на них едва глядел; в Вышнем городе люд живёт важный, до снующих туда-сюда мальчишек никому дела нет. Степняк свернул за угол, потом ещё раз и ещё; видать, путал следы, потому как улицей вышло бы быстрее. Затеял что-то, как пить дать!

За очередным поворотом спрятался глухой тупик, со всех сторон сдавленный стенами без окон. Яр остановился, осторожно выглянул из-за угла, чтоб не заметили; приотставший Митар тоже высунул любопытный нос. Там, в закутке меж домов, в густых вечерних тенях прятался человек. На нём была неприметная тёмная рубаха, а голову покрывала косынка навроде тех, что побрайские рыбаки носят в жаркий день. Яр сперва его не узнал, а потом различил умные нездешние глаза и гладкое, лишённое бороды лицо. Чародей по имени Ар-Иаст робко шагнул навстречу степняку и тут же нерешительно замер.

– Да хранят тебя боги, добрый человек! Тебя ли я жду?

– Меня, – ответил ему чужак и тут же коротко, почти незаметно двинул рукой.

Яр едва успел заметить тусклый стальной отблеск, а через миг в висок словно ткнули ледяной иглой. Как в дурном сне, только стократ хуже, сдавил грудь могильный холод. Где-то рядом тихо ахнул Митар; ему тоже, верно, плохо… А ведь степняк и их убьёт запросто! Яр вслепую нашарил плечо друга, потянул назад. Удирать надо! Пусть глаза ничего не видят, пусть с каждым вдохом воздух, как ножом, режет горло – можно и на ощупь, только бы прочь отсюда… Тревожно раскалился под рубашкой дарёный медный оберег. Должно, Яр играл теперь с удачей, только вот на кону была не ломаная щепка, не Драганова похвала…