Негасимое пламя

Он не просил о поддержке Конгресса. Он требовал ее, обращаясь ко всем матерям и отцам, к людям более старшего поколения, к юношам и девушкам, которые тоже со временем станут отцами и матерями и у которых тоже со временем будут внуки и внучки. Он обращался к их здравому смыслу, диктовавшему необходимость напрячь все силы, чтобы обеспечить мир и счастье для них самих и для их детей.

— Если лесной пожар угрожает вашему дому и вашей семье, — говорил он, — вы, как один, выйдете и постараетесь преградить ему дорогу. Сейчас нам угрожает пожар, самый страшный во всей истории человечества. Разве не наш долг преградить ему дорогу? И мы можем сделать это, помогал Конгрессу мобилизовать люден против этой угрозы, объединить их усилия с усилиями народов других стран, дабы положить конец дальнейшему заражению атмосферы в результате непрекращающихся испытаний ядерного оружия и навсегда устранить из сознания людей страх, что наша прекрасная земля будет превращена в ад.

Дэвид чувствовал, что Хартли удалось, донести свои мысли до сердец всех собравшихся. Он произнес последние слова, даже не замечая, что расстегнувшийся воротничок свободно болтается на шее. Воцарилась мертвая тишина, за которой последовала буря оваций.

Толпа стала расходиться, обмениваясь замечаниями и обсуждая выступление. Дэвид прислушивался к тому, что говорилось, пытаясь понять, насколько серьезно затронули слова священника сердца слушателей. Ему казалось, что они проникли сквозь оболочку апатии и безразличия, которой так много честных граждан отгораживаются от жизни. Он затронул инстинкт самоутверждения — одну из отличительных черт в характере австралийцев.

— «Новости борьбы за мир» — один шиллинг! Принимаются пожертвования в поддержку Конгресса!

Дэвид обернулся. В голосе девушки, прорвавшемся сквозь гул толпы, звучали знакомые напевные интонации.

— Шарн! — воскликнул он, когда она подошла к нему.

— Привет, Дэвид! — сказала она, слегка задохнувшись, и пристально поглядела ему в лицо, словно ища скрытые причины их отчужденности. — Вы уже видели этот номер «Новостей борьбы за мир»?

Оп купил у нее бюллетень и несколько памфлетов, смущенно сознавая, что должен объяснить ей столь долгое свое отсутствие.

— Митинг прошел замечательно, правда? — спросила Шарн, стремясь сгладить неловкость положения. — Я так боялась, что дождь помешает нам.

— Да, успех огромный, — подхватил он. — Этот Конгресс будет иметь большое значение.

— Надеюсь. — Веселое оживление исчезло с лица Шарн, уступив место озабоченности, связанной со сложностями подготовки к Конгрессу. — Нам предстоит огромная подготовительная работа: нужно собрать деньги, организовать митинги в провинции, арендовать помещения и гостиницы для именитых заокеанских гостей. Комитет работает дни и ночи, чтобы разрешить все эти вопросы.

— Могу я чем-нибудь помочь?

— О Дэвид! — Ее глаза вспыхнули искренним укором. — И вы еще об этом спрашиваете?

— Я зайду денька через два, через три и сделаю все, что от меня потребуется, — сказал он, избегая ее вопрошающего взгляда. И пошел прочь.

Осеннее солнце померкло. Из туч, которые собирались весь день, закапал дождь. Послышались дальние раскаты грома, сверкнула молния. Затихли последние рыдающие звуки псалмов. Подмостки и трибуны были быстро убраны. Агенты по сбыту шарлатанских лекарств и экстравагантных доктрин быстро упаковывали свои товары и брошюры, спеша укрыться от приближающейся грозы.

Обрывки бумаги и опавшие листья кружились над опустевшим форумом, где несколько спорщиков все еще продолжали ожесточенную дискуссию. Старый бродяга подбирал окурки.

Дэвид чувствовал себя бодрым, духовно возрожденным, когда вместе с толпой торопливо шел к тянувшейся вдоль берега реки аллее.

Зазвенели звонки велосипедов, загудели автомобильные гудки, и всевозможные машины — от ветхих колымаг до «седанов» последней модели — бешено помчались по дороге.

Подобно диким лебедям, клином летящим на свое далекое озеро, стремились и люди найти убежище от грозы. Если бы так же решительно, поймал себя Дэвид на мысли, искали они спасения от самой ужасной бури, которая может разразиться над их головами!

Глава XIV

Придя домой к вечеру следующего дня, Джан увидела, что Дэвид сидит за письменным столом в гостиной, складывая в аккуратные стопки счета и деловые письма.

— Ага! Наконец-то! — воскликнула она, бросив на него злой взгляд, — Извиняться ты, видимо, не собираешься, хотя и заставил прождать тебя весь вчерашний день?

— Не собираюсь, — спокойно ответил Дэвид. — Апрельский номер в производстве. Отчетность в полном порядке — можешь убедиться сама. Письма, на которые необходимо ответить, в верхнем ящике бюро.

— Куда это ты гнешь? — Она раздраженно поморщилась и села на первый попавшийся стул. Не глядя, вытащила из сумочки позолоченный портсигар, взяла сигарету, закурила и устремила на него странно недружелюбный взгляд.

— Подаю в отставку с поста «мальчика на побегушках», мисс Мэрфи. — Дэвид попытался улыбкой сгладить официальную сдержанность топа.

— Ах, вот как! — обиженно сказала она. — Значит, перевернем еще одну страницу нашей жизни. Может, объяснишь, зачем это нужно?

— Пожалуйста, — Дэвид помолчал, подыскивая слова, которые не обидели бы ее. — Не кипятись. Я всегда буду благодарен тебе за все, что ты для меня сделала в тяжелые дни, но…

— Ради бога, брось об этом! — отмахнулась она. — С той норы столько всякого случилось.

— Нот потому-то, — мягко ответил Дэвид, — мне не хочется омрачать приятных воспоминаний.

Джан молчала, и он продолжал:

— Ты не сказала мне, что Мойл вернулся и ему известно, почему я здесь.

— Я хотела сказать, Дэвид, — возразила она, — но это оказалось так трудно.

— Трудно?

— Да.

— А нарушить данное мне слово?

— А нос от меня тоже нечего воротить, не воняю, — огрызнулась она. И заговорила негромко и медленно, пытаясь возбудить в нем сочувствие: — Я так изнервничалась в последнее время… И не только потому, что Клод настаивает, чтобы я бросила «Герлс». Нельзя, говорит, совмещать работу в «Диспетч» с изданием журнала, который конкурирует с женской страничкой их газеты. Директора объявили ему, что не намерены терпеть этого дольше.

— Что же ты собираешься делать?

— Наверно, придется продавать. Мое жалованье в газете куда выше, чем весьма сомнительные доходы от «Герлс». Тем более что ты решил выйти из игры.

— Ты ведь всегда делаешь только то, что хочешь, — заметил он сдержанно, повторяя сказанные ею некогда слова, — и несешь ответственность за последствия.

— Не тычь это мне в морду, — вспылила она. — Я попалась в ловушку — думаешь, это приятно?

— Бедняжка Джан! — Брови Дэвида насмешливо вздернулись. Но ведь это бывает с каждым. Как говорит пословица: «Сама себя раба бьет, коль нечисто жнет». Во всяком случае, это справедливо в отношении меня.