Негласная карьера

– Сенат будет вынужден проявить принципиальность, – твердо говорит он Рюдигеру Поммеренке.

Поммеренке доволен. Он сходил в туалет и убедился, что ранка быстро подживает. Словом, все кругом идет как нельзя лучше.

Успехом завершилась и еще одна затея. С утра он переговорил с аналитическим отделом, и там ему обещали представить завтра к началу рабочего дня магнитофонные записи телефонных разговоров Бастиана из больницы. Сначала отдел выразил некоторые сомнения, ибо Бастиан делил палату с соседом и подслушивать пришлось бы обоих. Но вскоре эти сомнения удалось рассеять. Подробностями Поммеренке не интересовался. Его лишь слегка удивил сам факт, что Бастиан, едва попав в больницу, сразу же попросил в палату телефонный аппарат. Значит, сотрясение мозга оказалось не таким уж тяжелым. С большим интересом Рюдигер занялся бы прослушиванием телефона сам. Однако кое-какие ограничения приходится соблюдать. К сожалению, больницы находятся вне сферы компетенции «конторы».

Войдя в ресторан, Поммеренке сразу увидел Фридолина Оксера. Тот сидел посередине зала, Рюдигер никогда не выбрал бы такого места. Правда, ниш здесь вообще не было. В этот ресторан приходят, чтобы на людей поглядеть и себя показать. Оксер также заметил Поммеренке и широким жестом пригласил к себе. Это тоже не понравилось Рюдигеру. Может, предложить уйти в другой ресторан? Он вспомнил слова Штофферса: «Это дельце пахнет жареным, так что поменьше поваров».

Поммеренке вновь подумал, что Оксеру нужно сообщить лишь минимум необходимой информации. Он неуправляем и может испортить всю игру.

Оксер встретил его крепким рукопожатием. Внешность у него не интеллигентная. На учителя не похож – приземист, почти квадратен, грубое лицо, большой рот, который широко раскрывается при разговоре (в минуты гнева или растерянности Оксер хватает своим ртом воздух так, будто вот-вот задохнется). Он одет в черный блейзер и белую рубашку с красным клетчатым галстуком, серые фланелевые брюки, поэтому Оксера можно принять скорее за коммивояжера, торгующего холодильниками. Говорит он громовым голосом, что также не вызывает симпатий у Поммеренке.

Усевшись, Оксер тут же заговорил о школе и ленивых учениках, которые все чего-то требуют и требуют вместо того, чтобы прилежно учиться. Затем он обругал профсоюз учителей, который, по его мнению, повинен во всех школьных бедах. Он ужасно многословен, оживленно жестикулирует, при этом, чавкая, жует шницель и шумно отхлебывает пиво.

Поммеренке смотрел на Оксера с еле скрываемой неприязнью. Но партнеров в таком деле выбирать не приходится. /

Рюдигеру хотелось поскорее закончить беседу, но тут Оксер и сам завел разговор «об этом коммунисте». Его лицо скривилось от отвращения, и Поммеренке получил возможность вставить свою реплику.

Он сообщил по существу не больше, чем уже сказал по телефону. Впрочем, Оксер большего и не требовал. Он явно ненавидел Бастиана. Ему хватало и этих данных, чтобы постараться раздавить Бастиана.

Примерно через час Поммеренке вернулся в «контору», довольный тем, что удалось предпринять еще кое-какие меры. Оксер пообещал использовать свое влияние и в районной организации ХДС, чтобы Бастиана прижали там, где это будет для него особенно чувствительно – в его школе; кстати, и там в родительском активе есть друзья Оксера, тоже члены ХДС.

18

Во время стажировки Поммеренке узнал не так уж много нового для себя. Больше всего ему нравилось участвовать в больших облавах, особенно когда речь шла о поимке террористов из группы Баадера-Майнхоф. Впрочем, «контора» считала, что все террористические группы более или менее похожи. Федеральное ведомство по охране конституции координировало работу земельных ведомств, а те весьма тесно сотрудничали с уголовной полицией. Между прочим, террористы оперировали преимущественно в крупных городах.

– Естественно. Они ведь знают, что в маленьких городах сразу привлекут к себе внимание и провалятся, – заявил фон дер Мюлен, начальник пятого отдела (борьба с терроризмом).

«Контора» относилась к деятельности террористов с удивительным хладнокровием. Рюдигера это озадачивало. Брандес, старый воли, объяснил ему ситуацию:

– Они у нас под контролем с самого начала. Неожиданностей не бывает. Их планы мы знаем заранее. – Брандес иронически скривил губы. – Иногда даже раньше, чем этот план возникнет у них. Зачастую главная проблема состоит в том, чтобы своевременно вытащить из дела своих. Иначе общественность будет премного удивлена, если из четырех арестованных сидеть останутся только трое.

Так говорил не только Брандес. Беренд с непривычной для него теплотой отзывался о «наших друзьях с противоположной стороны баррикад».

Поммеренке считал это преувеличением.

Однако Брандес и тут имел объяснение наготове:

– Беренд имеет в виду интересы «конторы». С тех пор, как группа Баадера-Майнхоф проворачивает свои дела, наши штаты удвоились, а в шестом отделе увеличились даже вчетверо. И никто не возражал, ни общественность, ни сенат. Даже левые газеты помалкивали.

Затем Поммеренке познакомился с некоторыми материалами. Кое-что из инструкций показалось ему сомнительным, но вслух он этого не говорил. Взять, например, обращение федеральной уголовной полиции к владельцам бензоколонок, которое было повторено и по телевидению.

Сообщение гласило:

«9 мая 1976 года федеральная уголовная полиция обратилась к владельцам бензоколонок с просьбой внимательнее следить за поведением своих клиентов, и, если возникнет подозрение, что они принадлежат к террористической организации, информировать полицию».

Цитата из обращения.

«Профессиональный опыт позволит вам распознать при обслуживании автоводителей подозрительные моменты в соответствии с прилагаемой памяткой. О ваших наблюдениях просим незамедлительно извещать местную полицию».

Пока речь в памятке шла, например, о замеченном огнестрельном оружии, это не вызывало у Рюдигера никаких сомнений. Впрочем, пистолеты в машине подозрительны и без всякой памятки.

Но памятка рекомендовала. брать на заметку каждого, кто вез в машине, например, парики или другие вещи, с помощью которых можно изменять внешность. Полагалось сообщать о большом количестве резервных канистр и даже инструментов. Неизвестное владельцу бензоколонки электрооборудование – тоже подозрительно! Памятка приписывала обращать внимание даже на такие моменты, как неаккуратность, неопрятность. Подозрительным считалось и большое количество разменной монеты, так как ее могли насобирать нарочно, чтобы пользоваться в пути заправочными автоматами.

Небезынтересными для Поммеренке оказались трехнедельные курсы в Кёльне. Вместе с другими коллегами его знакомили здесь с теоретическими опровержениями марксизма. Отдельной частью программы служил экскурс в кризисные периоды истории коммунистических стран. От сталинизма и восстаний в странах Варшавского Договора до экономических неурядиц – все это обсуждалось очень подробно. Слушателям курсов выдали немало пособий, где материалы систематизировались по ключевым словам в алфавитном порядке. Получилась своеобразная энциклопедия антикоммунизма. К ней прилагалась особая папка с материалами по теме «Политика народного фронта».