Нехорошая квартира

Сначала Павел Петрович смотрел на мать и дочь с подозрением, но, пообщавшись, понял, что они не лгут. Девочка сама чуть не плакала: это был ее первый ноутбук, подаренный на день рождения. Кстати, о судьбе бывшего владельца ни она, ни ее мать до знакомства с Ирбисовым ничего не знали.

– Если б я знала, что это вещь самоубийцы, ни за чтоб не купила, - заявила женщина.
– У таких вещей энергетика плохая!

С матерью говорить было больше не о чем, а вот с 12-летней дочерью Ульяной, маленькой любительницей динозавров и путешествий, Ирбисов все же пообщался более плодотворно. От нее он узнал, что ноутбук Шипунова продали в том виде, в каком взяли в квартире, не стирая ни одного файла, и, разумеется, Ульяна из любопытства прошлась по всем папкам. По ее словам, на ноутбуке были фильмы ужасов, которые она не любит: "про ведьм всяких, про семь демонов Эмили Роуз и все такое". Были и файлы Word в папках "Чтение" и "Мое творчество". Первая папка представляла собой электронную библиотеку из более чем сотни файлов, а во второй Уля обнаружила всего два документа. В одном "какой-то мужик отправился в какой-то "трип" и катался верхом на демоне, а потом было много неприличного про секс", а второй был "типа рассказ, как мужик сидит, играет на гитаре, а из стенки выходит Пупуз-Лотрек, фигня какая-то". По мнению девочки, автор обоих текстов был "реально больной". Больше Уля ничего не вспомнила.

– Слушай, а что это был за Пупуз-Лотрек?
– заинтересовался единственным непонятным местом Ирбисов. Что такое "трип" на жаргоне наркоманов, он знал.

– Не знаю. Может, покемон? Имя прикольное, как у покемона.

– А может, это был Тулуз-Лотрек?

– Может, - легко согласилась Уля.
– А кто это?

– Художник такой.

Что до матери и сестры Шипунова, то они встречаться с Ирбисовым отказались категорически и недвусмысленно. Впрочем, учитывая отношения между ними и покойным, то есть отсутствие каких-либо отношений в течение последних двух лет, вряд ли разговор с ними мог помочь расследованию, и Павел Петрович не слишком огорчился отказу.

9

Согласно примете, как начнешь неделю в понедельник, так и продолжишь, и Павел Петрович вплоть до пятницы получал все новые подтверждения ее правдивости. Будучи уверенным в том, что загадочная лаборатория ЛСД располагается где-то неподалеку, возможно, прямо в доме (коль скоро Шипунов никуда не ходил), Ирбисов попросил коллег "пробить" всех жильцов подъезда: нет ли среди них бывших наркоманов, судимых, а также - чем черт не шутит - химиков по образованию. И что же? Обитатели всех 14 квартир (не считая пустовавшую нехорошую) оказались чисты и невинны, как Дездемона, или же как соседи покойного по лестничной площадке. Учительница математики с пожилой матерью, полковник на пенсии с женой, артист местного ТЮЗа с семьей, переводчица с испанского и португальского с тремя кошками, слесарь и запойный алкаш, владелец компании по установке пластиковых окон - кто только не жил в доме N28 на Комсомольской, но выбрать подозреваемого было решительно не из кого.

Ничем закончились и поиски в Интернете. Правда, Павел Петрович нашел немало весьма подозрительных сайтов, чуть ли не в открытую предлагавших ЛСД, но как было идентифицировать среди отметившихся там персонажей Шипунова? Найденная страничка "Вконтакте" тоже не порадовала: Шипунов забросил ее за три с половиной месяца до смерти. Его последней записью на стене была картинка, изображавшая главного героя мультфильма "Горбун из Нотр-Дама". После нее на свою страницу он не заходил.

Памятуя о старом правиле "подозревать всех", Ирбисов часа два расспрашивал Савушкина, но полуразговор-полудопрос подтвердил: владелец нехорошей квартиры, унаследовавший ее от отца, никакого отношения к смерти своего приятеля не имеет. Не прояснилась и картина убийства (или самоубийства): последний разговор состоялся 30 апреля примерно в полдень, а приехал Савушкин на Комсомольскую в восемь вечера. По его словам, Шипунов сказал: "Приезжай в любое время, я сегодня весь день дома". По заключению экспертизы, смерть настала незадолго до восьми, возможно, буквально в то время, когда Савушкин топал по лестнице (лифта в доме не было), так как спустя час, когда взломали дверь, Шипунов был еще теплый, с температурой 36, а лужи крови на полу не успели высохнуть. Удар был всего один, и этот один удар был нанесен с огромной силой: лезвие топорика не просто раскроило череп, но и вошло в мозг на глубину 4 см. Топорик Савушкин сразу узнал - он принадлежал к домашней утвари, оставшейся от отца. Отпечатков пальцев Шипунова на нем не нашли, как, впрочем, и любых других.

Только в пятницу на излете дня Павлу Петровичу улыбнулась удача: сотрудники музея местного Архитектурного института, на который он вышел по наводке давнего знакомого Святогорского-Шацилло, нашли в запасниках экспозиции план дома N28, подписанный его архитектором, знаменитым в свое - в начале 20 века - время Аристархом Введенским. Сравнив первоначальный план и поэтажный план 2015 года, добытый в БТИ, Ирбисов сделал открытие, которое надолго привело его в хорошее настроение.

10

Трудно сказать, кто предвкушал больший эффект от первого посещения бывшим следователем нехорошей квартиры - Хромцов или Савушкин, но поведение Ирбисова жестоко разочаровало обоих. Вместо того, чтобы проникнуться мертвой тишиной и разлитыми в ней флюидами неведомого зла, Павел Петрович, едва переступив порог, тут же ринулся к кухонному столу, достал из пластикового портфеля-папки простыни с планами квартиры - старым и современным, разложил их на столе, окинул взглядом - как полководец окидывает в последний раз план боя, удовлетворенно хмыкнул и уверенным шагом направился в гостиную, где замер перед камином с одним словом:

– Однако!

– Да, это пятна крови Шипунова, - торжественно сказал Савушкин, неправильно истолковав его слова.

Но Ирбисов не обратил на запятнанные обои никакого внимания.

– Камин работает?
– спросил он.

– Нет, - удивленно ответил Савушкин, - он декоративный.

– Такая махина - и бесполезная?
– переспросил Хромцов.

– Пожарная служба в свое время не разрешила...
– начал было Савушкин, но Ирбисов бесцеремонно перебил его:

– Фонарик в доме есть?

– Вроде был, надо в кладовке глянуть...

Савушкин отправился за фонариком, а Павел Петрович принялся расстегивать свою рубашку с коротким рукавом. К моменту возвращения Савушкина с фонариком рубашка уже лежала на одном из кресел, а Ирбисов расстегивал брюки. Хромцов, превратившийся от изумления в соляной столб, молча наблюдал за его действиями.

– Что с вами?
– пискнул Савушкин.

– Давай фонарик, - Ирбисов положил брюки рядом с рубашкой, взял фонарик, и, как был, в майке, трусах и летних туфлях, согнулся и принялся забираться в огромный камин. Это оказалось сложнее, чем он думал, и до приятелей долетел сначала очень тихий, но отчетливый мат, а потом, когда от Ирбисова остались одни торчащие из камина мускулистые голые ноги в туфлях, веселый смех.

– Неужели квартира так на него подействовала, что он внезапно сошел с ума?
– шепотом предположил Савушкин.

– Ты ему, главное, топорик не давай, - ответил Хромцов.

Не успели молодые люди обсудить свое предположение, как Ирбисов шустро вылез из камина, широко улыбаясь.

– Она там. Дверь.

– Что?!

– Берите фонарик и сами убедитесь, только разденьтесь: камин хоть и не топили, но внутри все равно грязно.

Первым ринулся Савушкин, и не подумавший снимать одежду. При помощи Хромцова он залез (точнее, тот его засунул) в камин, и резком свете фонарика увидел самую настоящую дверь - в глубине, слева, металлическую, квадратную, размером примерно 60 на 60 см, с темной дыркой от замка. Не успел он рассмотреть ее толком, как Хромцов его вытянул за ноги обратно, на свет и воздух, и полез сам. Сева был самым длинным из всех троих, и ему пришлось в маленьком внутреннем пространстве камина неудобней всего, но открытие столь поразило его, что он почти не ощущал дискомфорт.

Дверь была реальна, он коснулся ее рукой. Реальна и заперта.

Когда он выбрался наружу, Ирбисов уже успел одеться, а Савушкин тщетно пытался стереть грязь со своих светло-зеленых брюк.

– А может, это портал?
– пробормотал потрясенный Хромцов.
– Вход в другое измерение?

– Пошли на кухню, фантазеры, - махнул рукой Ирбисов.
– Сопоставите планы и сами все поймете.

11

Разгадка оказалась проста до неприличия. В 1911 году Введенский спроектировал большой дом с двумя входами - парадным и черным, и большими, на 5-7 комнат квартирами. Впрочем, по тем временам такие квартиры шикарными не считались, и предназначались для чиновников до 8 класса включительно, разночинной интеллигенции и прочей публики среднего достатка. Каждая квартира имела две двери: парадную, выходившую на парадную лестницу, и заднюю, которая вела на "черную" лестницу и предназначалась для прислуги. После революции квартиры располовинили, благо, для этого всего лишь требовалось замуровать проходную дверь между смежными комнатами, а из одного дома с двумя входами сделали два. Видимо, такое решение было обусловлено особенностью планировки: Введенский любил расположение комнат "паровозиком", а из пяти или семи проходных комнат коммунальную квартиру не сделаешь. Коммуналки получились не слишком удобные, но все же получились, и просуществовали до середины 1990-х, когда некий предприниматель счел выгодной инвестицией их расселение и частичное возвращение квартир в первоначальный вид. Частичное - ибо объединять "части" некогда единых квартир он не стал, видимо, решив, что проще продать две трехкомнатные квартиры, чем одну 6-комнатную.

– Впрочем, все это мои предположения, - завершил рассказ Ирбисов.
– Важно не это. Важно то, что там, где на плане 1997 г.
– глухая стена, на плане 1911 г. была дверь между комнатами. Я предположил, что кто-то разобрал кирпичи, которыми ее заложили почти сто лет назад, создав таким образом проход из одной квартиры в одном подъезде в другую в другом подъезде. А такое оригинальное решение, как дверь в фальшивом камине, говорит об изобретательном уме этого "кого-то".

– Значит, это сосед с той стороны!
– воскликнул Савушкин.
– И он же убийца!