Неидеальная любовь

— Больно, — разлепив сухие губы, с трудом проговорила. Язык слушаться не желал. — Живот. Больно. Ребёнок…

— Беременная?! — тут же всполошилась девушка и громко крикнула. — Звоните в гинекологию! Тащите каталку. Нужно срочно её осмотреть!..

— Ребёнок… — тихо продолжала шептать, снова погружаясь во тьму. — Больно…

Дальше осталась только темнота. И страх. Страх, что я могу лишиться одного единственного маленького кусочка своего личного счастья из-за навязчивых идей двух

Снова открыла глаза уже в палате. Перевела взгляд на капельницу и тянувшиеся от неё к руке трубочки. Глубоко вздохнула и поморщилась от ноющих, неприятных ощущений внизу живота и в рёбрах.

Попробовала пошевелить рукой. Получилось так себе. Но пустоты внутри себя не чувствовала и была маленькая, совсем крохотная надежда на то, что с моим малышом всё в порядке. И что я по собственной глупости не потеряла свой шанс на относительно счастливую жизнь.

Рядом раздалось сдержанное покашливание. Удивлённо сморгнув навернувшиеся на глаза слёзы, слегка повернула голову и встретилась с сердитым взглядом зелёных глаз. Максим сидел на стуле, рядом с моей кроватью, скрестив руки на груди. Он выглядел обеспокоенным, раздражённым и до смешного взъерошенным. На соседней койке дремала Надя, с вернувшись в клубок. Она была накрыта сверху пиджаком, явно принадлежащем Краснову.

Невольно стало завидно. До саднящего чувства внутри, до закушенной губы и новой порции слёз. Видимо, организм настолько ослаб, что нет сил даже сдерживать бушующие внутри эмоции.

Прикрыла глаза и хрипло спросила:

— Как ты тут оказался?

— Мимо пробегал, — шёпотом откликнулся Максим. В голове слышалась злость, но кричать он не мог, боясь разбудить Надежду, да и явно сдерживаясь из-за моего состояния. — Ты можешь мне объяснить, какого хрена продолжала с ними говорить, вместо того, что бы просто позвать на помощь?

— Наверное, того же самого, который заставлял меня надеяться, что Лёша измениться, — попытка пожать плечами привела к болезненным спазмам в мышцах. — Что со мной случилось?

— Они толкнули тебя к лестнице. Повезло, что в этот момент открылся грузовой лифт, и Инга не смогла толкнуть тебя именно в сторону степеней. Ты ударилась о перила, отшатнувшись, запнулась об каталку с едой и ударилась головой об колёсико, — как можно более спокойно проговорил Краснов и устало вздохнув, потёр лоб. — Юль, как же ты так? Врачи сказали, что у тебя была угроза выкидыша. Стресс, удар, слабость… Ты вообще понимаешь, что тебя на сохранение положили?!

— Не кричи, — едва заметно поморщилась. Но осмыслив услышанное, встрепенулась и спросила то, о чём так волновалась. — Ребёнок в порядке? Да?!

— Да, — как можно более мирно ответил Макс и взял меня за руку, успокаивающе поглаживая холодные пальцы. — С ребёнком всё в порядке. Тебе повезло, что они напали в больнице. Хотя если бы ты скатилась с лестницы, результат мог бы оказаться куда более печальным. Андрей Станиславович обещал зайти через час где-то, может позже. Но просил тебя не беспокоить и не нервировать.

— Это лучшее, что я услышала, — улыбнулась и прикрыла глаза, сумев наконец-то расслабиться.

— Не сомневаюсь, — иронично усмехнулся Максим. Погладив меня по щеке, спросил. — Что дальше делать будешь?

— Пока не знаю, — устало вздохнула и покачала головой. — И предпочитаю не задумываться, честно. Но я больше не хочу оставаться один ан один с Алексеем.

— Он тебя любит…

— Плевать, — мотнула головой, чувствуя, как снова подступают слёзы. — Оставь меня одну, пожалуйста. Мне нужно… Мне нужно успокоиться.

— Хорошо, — Краснов поднялся со стула и подошёл к Наде. Разбудив её, увёл сонную девушку из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь. И как только они оставили меня один на один со всем, что творилось в душе я сжала руки в кулаки и практически завыла, чувствуя, как внутри всё скручивает от пережитого страха, боли и злости.

Копившееся напряжение. Усталость. Стресс. Гнев. Обида. Боль. Месть. Желание ударить. Опасения. Страхи. Угрозы.

Это лишь малая толика того, что мне приходилось чувствовать и даже скорее напоминает отголоски, не отражающие и сотой доли настоящих эмоций.

Я ревела. Выла. Плакала и билась в истерике. Мне хотелось расцарапать грудь ногтями, разодрать саму себя и вырвать сердце. Безумные мысли.

Но этого мне хотелось больше всего.

Истерика. Банальная, не объяснимая и такая спасительная. Возможно, я делала себе только хуже, но это помогало хоть ненамного скинуть сковывающее напряжение.

Дверь распахнулась неожиданно. В палату влетела медсестра, обеспокоенно смотрящая на меня и что-то говорящая кому-то в коридоре. Кому? Что? Не знаю, не было слышно из-за собственных всхлипов, смешанных со смехом, снова скатывающимся в пронзительный вой. Она схватила меня за руки, заведя их мне за голову и удерживая в захвате. Подбежавшая к ней на помощь санитарка, сжала мои ноги, заставляя оставаться на месте. Я кричала, билась, пыталась вырваться, но они оказались сильнее ив конце концов смогли не дать мне причинить себе вред до того момента, пока не прибежала ещё одна медсестра и не поставила укол.

Препарат начал действовать не сразу. Но постепенно мышцы прекратилось водить судорогой, а слёзы наконец-то остановились. Я смогла нормально вдохнуть воздух и расслабить горло, что бы выдохнуть и хрипло прошептать:

— Спасибо.

— Что вы творите?! — начала выговаривать мне медсестра, отпуская руки и помогая устроить поудобнее. Сонливость накатывала постепенно, отбирая последние силы. — Вам нельзя нервничать. Нельзя делать резких движений, нельзя расстраиваться!

— Я знаю…

— Так, засыпайте и попробуйте ещё раз закатить мне истерику! Выпорю, честное слово, — рассерженно буркнула женщина и вышла, оставив меня в одиночестве.

Тело налилось свинцом. Глаза закрылись сами собой и я отключилась, в последний раз подумав о том, что мне не везёт. Ни в чём.

Максим

Из больницы он не вышел — вылетел. Злость, кипевшая в груди, требовала выхода, но, к счастью для этих сучек, полиция уже прибыла, а свидетельских показаний оказалось достаточно, что бы увезти Аньу и Ингу в отделение.

Можно сказать, что тем самым они спасли им жизни.

Надя недоумённо хлопала глазами, но вопросов не задавала, покорно следуя дальше. О том, почему Юля оказалась в палате, она тоже не интересовалась, оставив все расспросы на потом. За это Максим ей был очень благодарен в данный момент.

Конечно, кому-то могло показаться странным такое поведение, учитывая, что к Юле она относилась достаточно тепло и даже считала её своей подругой. Но в этом вся Надя, такой уж она человек. Пока не скажут, не полезет в чужие дела.