Неидеальная

– Да, конечно.

– Помимо всего этого, больше ничего не случилось?
– спрашиваю , сжимая кулаки.

Девушка, которую зовут Джессика, изгибает бровь и с непониманием смотрит на меня.

– Вы понимаете, что я хочу узнать?
– с нажимом говорю я.

Она собиралась ответить отрицательным кивком головы, но вдруг передумывает и произносит:

– Ооууу, да. Я понимаю. К счастью, Александра не подверглась изнасилованию. По результатам анализов было установлено, что сексуального контакта у пациентки не было более семидесяти двух часов.

Мое сердце начинает бешено стучать. Алекс никто не трогал. Она не изменяла мне. Она сказала правду, но я ей не поверил.

– Спасибо, - шепчу я, закрыв глаза.

Я полный кретин. Я бросил свою девушку, я обвинил ее в том, чего она не делала, но сейчас я облегченно вздыхаю, совершенно потеряв голову, и забыв, что кто-то все же ей причинил боль.

Медсестра уходит , оставив меня одного, прежде потрепав меня приятельски по плечу. Я задаюсь вопросом: неужели, если бы она не сказала мне этого, я бы не попытался вернуть свою девчонку? Я не знаю. Возможно , не так скоро. Но она пострадала из-за меня. Я должен ее увидеть. Я так больше не могу.

Я возвращаюсь к своим друзьям и родителям Алекс. Ее отец все так же стоит возле окна, а мать общается с Нейтом.

Мелисса, заметив меня, идет ко мне на встречу.

– Где ты был?
– интересуется она.

– Нужно было кое-что узнать, - отвечаю я.

– И что же?

– В ее крови нашли наркотик, - шепчу ей на ухо, чтобы никто нас не слышал.

Сестра от изумления открывает и закрывает рот. Я показываю ей, чтобы она молчала , и та соглашается, моргнув.

– Пожалуйста, позвольте мне увидеться с Алекс, - обращаюсь я к мистеру Аддерли.

– Нет, - отвечает отец Алекси. – Ещё не известно, кто обидел мою дочь вот таким образом, и я никому не собираюсь доверять, даже, так называемым, её друзьям!

Он непреклонен и категоричен. Я чувствую необходимость вспылить, накричать, выпустить пар, но я держу себя в руках и продолжаю умолять. Я готов стоять на коленях перед этим человеком, чтобы он поверил мне, как сильно мне дорога Алекс, и что я никогда не стал бы ей вредить. Никогда.

– Прошу вас, сэр…

– Я не хочу ничего слышать, - отрезает он, а мать Алекс подходит к нему и берет его за руку. – Какой-то щенок поиздевался над Александрой! Она была совсем одна, когда кто-то причинял ей боль! И вот тут появляются «настоящие друзья», которым, видите ли, нужно срочно её увидеть, - язвительно замечает Льюис.

Ему не понять, что даже если бы мы не были в ссоре, Александру могли бы подкараулить где угодно, где она находилась одна. Если кто-то хотел причинить ей вред, наличие парня его не смущает. Во мне закипает злость, но я держусь из последних сил, чтобы не выплеснуть её прямо сейчас.

– Пожалуйста, - взмаливаюсь я; пусть они услышат меня, а не просто слушают, наблюдая за движением губ. – Я должен её увидеть.

Льюис снова фыркает.

– И зачем же?

Я набираю воздуха в грудь, понимая, что сказанное мной в эту секунду, перевернёт весь мой мир с ног на голову.

– Я люблю вашу дочь, мистер Аддерли.

Глава 32.

Александра

Я так давно не имела ничего общего с полицией. Как иронично то, что моя вторая встреча с человеком в форме состоялась снова благодаря Хантеру. Я отвечала на все вопросы, которые мне задавали, но в основном мне пришлось говорить лишь: «Я не знаю» или «Я не помню», или «Понятия не имею». Потому что, если честно, я, и правда, очень мало помню из того, что случилось. А говорить полицейскому, что я подозреваю в покушении на меня Хантера О ` Брайана – это действительно очень глупо. Кто мне поверит? У меня даже нет доказательств. В глазах всех наших друзей Хантер – просто замечательный и добрый парень. Может, это и так. Но его доброта не распространяется на меня.

Мама с папой пытались развеселить меня, когда им разрешили войти в палату. Хотя, отец больше читал нотации – в общем, он делал то, что умеет. Как всегда, был не доволен мной и говорил, чтобы я была осторожней. Он даже посмел сказать, что в том, что произошло, есть моя вина. Я не могу его понять. Я не могу понять, чего он хочет, в то время как я лежу на больничной койке в очень слабом состоянии. Я бы очень хотела, чтобы отец в точности, как мать , был рядом не только физически, но и морально меня поддерживал. Однако он такой человек: ворчит и раздражается по любому поводу.

– Всё будет хорошо, - сказала мне мама, гладя меня по голове.

И это действительно подарило мне надежду, что всё будет хорошо. Мне это было нужно – чтобы кто-то сказал мне то, во что я перестала верить.

– Мама, - сказала я охрипшим голосом, взглянув на неё – она вытирала мои слёзы. – Прости меня.

Ей не нужно было спрашивать, за что я прошу прощения. Она и так знала. Сегодня она могла бы меня потерять.

– Это не твоя вина, детка, - шмыгнув носом, произнесла мама.

Она коснулась тёплыми губами свободной от марлевой повязки части лба.

– Я люблю тебя, - слышу я её мелодичный голос.

– И я, - выдавливаю, почти рыдая.

Это так страшно – находиться на волосок от смерти.

Мне всегда была нужна мать. И всегда будет. Я не особо близка с родителями, но я их безумно сильно люблю. И даже своего ворчливого отца. Жаль, что понимаешь это тогда , когда смерть подступает к тебе уверенной походкой.

Что, если бы человек, похитивший меня, решил бы не оставлять меня в живых? Что, если бы он убил молодую девчонку, а не оставил сгнивать в лесу под дождём? Что, если бы я больше не увидела родителей, друзей… Харви?

Мне так хочется спросить про него, но духу не хватает. А как я спрошу? Видела ли мама в коридоре красивого парня с волосами до плеч и татуировками на теле ? Или лучше намекнуть? Спросить сначала про друзей? Пришёл ли кто-то ещё, помимо них , ко мне?

А если нет? Если они не пришли? Если они не знают, что со мной? Сердце начало биться быстрее лишь от того, что я подумала о Харви, который понятия не имеет, как я. Мне почему-то жуть, как захотелось, чтобы он переживал за меня. Чтобы находился за дверью, мечтающий скорее встретиться и сказать, что сожалеет обо всём.

Хотя нет… нет… я не хочу этого. После того, что было, я всё равно люблю Харви Томпсона и хочу увидеть его, но я не хочу, чтобы он вымаливал у мены прощения, потому что я не могу сказать наверняка, смогу ли его простить. Он слишком жестоко поступил со мной. Он меня прогнал. Я даже не знаю, что сказать Мелиссе и Нейту, которые так же поступили со мной. Я знаю, они не обязаны мне верить, но от этого понимания боль не становится менее весомой. Она не теряет своего значения. Мне всё так же плохо, больно и одиноко. Без друзей я чувствую себя паршиво.