Неизвестные трагедии Великой Отечественной. Сражения без побед

Толщина снежного покрова достигла 3–5 метров. Люди стали сбиваться с дороги. Промокшее от дождя обмундирование быстро обледенело. «На всю жизнь запомнилось, – вспоминал бывший командир 14-й стрелковой дивизии, генерал-лейтенант в отставке X.А. Худалов, – как на шестой день этого наступления, 3 мая 1942 года, разразился буран небывалой силы. Он длился, не переставая, трое суток. Ураганный ветер срывал снег с сопок и нес его в лощины. Там примешивался низовой воздушный поток, крутил вихрем и мириадами колючих льдинок обрушивался на все живое.

Тяжелые рогатки, установленные перед передним краем обороны, наполовину вмерзшие в землю, порывом ветра вырвало на участке до двухсот метров и отнесло более чем на километр… Стихия грозила потерей многих и многих жизней» [395] .

В истории 152-й стрелковой дивизии, хранящейся в Центральном архиве Министерства обороны, записано: «Личный состав, будучи в движении, еще кое-как согревался. Но когда движение прекратилось, измученные, промерзшие бойцы, обессиленные, без питания, без сна, падали, теряли сознание и замерзали. Истощение живых бойцов доходило до 80 %» [396] . Как отмечалось в Журнале боевых действий Карельского фронта, «всего дивизия потеряла 205 человек умершими и 791 – заболевшими, 2580 человек были предельно истощены и не могли участвовать в боях. Часть людей временно ослепла, и около 100 человек отравились, так как для обогревания принимали в качестве питья противохимические препараты» [397] .

Только передовой батальон 480-го стрелкового полка дивизии под командованием капитана Разумного сумел дойти до р. Большая Западная Лица. Но вести бой он был уже не способен. Вот что пишет об этом немецкий исследователь П. Карель: «Целыми ротами красноармейцы замерзали в тундре. Они лежали погребенные под огромными сугробами на линии своего наступления. Все происходившее с ними напоминало трагедию Наполеона: из 6000 русских солдат и офицеров в район боя вышли только 500 человек. Они были настолько ослаблены, что даже маленькие группы с немецких застав могли справиться с ними» [398] .

К сожалению, люди, которые руководили этой операцией, по различным причинам либо не смогли, либо не сочли нужным рассказать правду о трагедии этой дивизии. И если генерал Фролов, как командующий войсками Карельского фронта, все-таки упоминает, что «выделенная Ставкой 152-я стрелковая дивизия, выступившая к фронту по тундре, была застигнута пургой и, еще не дойдя до линии фронта, потеряла на марше несколько сотен человек обмороженными и замерзшими» [399] , то бывший командующий 14-й армией генерал В.И. Щербаков прямо указывает в предисловии к своим мемуарам, что тактический уровень не является предметом его рассмотрения. А жаль! О тактике, хотя она и составляла основное содержание боевых действий в Заполярье, можно было и не рассказывать, а вот о людях, которые погибли, в том числе и по его вине, сказать, наверное, следовало.

Из-за невероятной пурги боевые действия на мурманском направлении прекратились с обеих сторон. В снежной круговерти было просто физически невозможно определить даже сам факт прибытия резервов и районы их сосредоточения. Не смогла действовать и авиация. Непрекращавшиеся снегопады и морозы покрыли самолеты, стоявшие в капонирах и на открытых площадках, слоем снега и ледяной коркой. Под оледеневшим снегом оказались взлетные полосы, рулевые дорожки, подъездные пути, с расчисткой которых не справлялась снегоуборочная техника. Дороги были занесены, доставка продовольствия и боеприпасов стала практически невозможной. Советские и немецкие части, находившиеся на открытой местности, оказались в критическом положении. «Трагическими оказались последствия бурана для сбитых с позиций гитлеровцев, – продолжает X.А. Худалов. – После того как ветер стих и прояснилось, наши бойцы находили в снегу сотни трупов замерзших егерей… В задубелых шинелях, в соломенных чунях, натянутых на уши пилотках, егеря, конечно, не могли противостоять бурану» [400] . Противник действительно понес значительные потери. По немецким данным, по 19-му горнострелковому корпусу за первые 15 дней мая они составили около 3200 человек. Только 6-я горнострелковая дивизия потеряла с 28 апреля по 13 мая 359 человек убитыми, 1359 ранеными и 43 пропавшими без вести, не считая значительного числа заболевших. Однако потери 14-й армии были куда большими: убитыми – 1925 человек, ранеными – 5119, обмороженными – 287 и пропавшими без вести – 165 человек [401] . 11 мая командующий войсками Карельского фронта был вынужден отдать приказ о прекращении наступления.

Мурманская операция была первой наступательной операцией советских войск во взаимодействии с силами флота в условиях Заполярья. Ни командование 14-й армии, ни подчиненные ему войска не имели к тому времени опыта подготовки и ведения наступательных действий. Требования Ставки ВГК, сформулированные в ее директивном письме от 10 января 1942 г., о создании для прорыва обороны противника мощных ударных группировок сил и средств, поддержке наступления пехоты и танков авиацией и огнем артиллерии в течение всего периода наступления выполнены не были. Соединения и части армии были равномерно распределены во всей полосе ее действий, в решении командующего армией не было четко выраженного направления главного удара.

Этот недостаток мог быть компенсирован одновременным нанесением ударов по противнику во всей полосе наступления с целью определения наиболее уязвимого места в его обороне и быстрого наращивания усилий на этом направлении за счет сильных второго эшелона и мобильного резерва. Однако удары по врагу наносились разновременно. В то время как 6-я отдельная лыжная бригада и 12-я бригада морской пехоты вели ожесточенные бои с противником, остальные части 14-й армии активные действия прекратили. Пассивность войск, действовавших в центре оперативного построения, привела к тому, что немецкое командование смогло бросить все имевшиеся в его распоряжении резервы против наступавших фланговых группировок. А отсутствие в армии второго эшелона не позволило в ходе ведения боевых действий своевременно усилить войска ни на одном из направлений. Ввод в сражение резервов заблаговременно не планировался и по времени не рассчитывался. К тому же при их применении не были учтены маневренные возможности войск, условия местности и возможность резкого изменения метеорологической обстановки. В результате 5-я отдельная лыжная бригада была введена в сражение с опозданием, сбилась с заданного направления и не смогла оказать помощь окруженным батальонам 6-й лыжной бригады. А 152-я стрелковая дивизия из-за неблагоприятных метеорологических условий не смогла своевременно прибыть в район боевого предназначения.

Не выполнила возложенных на нее задач и артиллерия. В период наступления из-за отсутствия дорог орудия отстали от пехоты. Не была предусмотрена борьба с артиллерийскими батареями врага, действовавшими против 12-й бригады морской пехоты. Из-за плохой организации управления командующий армией не имел возможности массировать огонь артиллерии на решающих направлениях. К тому же непогода не позволила ему использовать свой главный резерв – 41-й гвардейский минометный полк. В ходе всей операции остро ощущался недостаток в боеприпасах.

Не были до конца продуманы вопросы тылового обеспечения боевых действий. Для доставки боеприпасов и продовольствия отрывалось много людей из боевых подразделений. Так, в 5-й отдельной лыжной бригаде для этой цели было использовано около половины личного состава. Движение по дорогам происходило крайне неорганизованно. На трудных участках маршрута, на крутых подъемах и спусках, в дефиле и на перекрестках дорог из-за отсутствия регулирования часто создавались пробки, и войска несли излишние потери от артиллерийского огня и бомбардировочной авиации противника.

Одновременно с Мурманской наступательной операцией силами 26-й армии генерала Никишина осуществлялось наступление и на кестеньгском направлении. На этом направлении в течение предшествующих пяти месяцев обе стороны, находясь в обороне, занимали одни и те же позиции. Причем занимаемый советскими войсками рубеж, исходя из условий местности, был невыгоден для ведения оборонительных действий. В оперативном построении армии имелись значительные разрывы и промежутки, которые могли быть использованы противником для выхода на фланги и в тыл соединений и частей.

Командующий 26-й армией решил нанести главный удар на Кестеньгу силами двух дивизий: с севера – 23-й гвардейской стрелковой под командованием генерал-майора В.А. Соловьева из района южнее оз. Нижнее Черное и с юга – 263-й стрелковой дивизией (без полка) под командованием генерал-майора Л.Е. Фишмана вдоль шоссейной дороги Лоухи – Кестеньга. Вспомогательный удар должна была нанести 67-я морская стрелковая бригада под командованием полковника М.В. Прянишникова в направлении Лохивара. Прикрытие ударной группировки с севера возлагалось на 8-ю лыжную бригаду под командованием полковника И.Г. Дубаля, а с юга – на стрелковый полк 263-й стрелковой дивизии. Во второй эшелон выделялась 186-я стрелковая дивизия полковника С.В. Коломийца, в резерв – 80-я морская стрелковая бригада подполковника К.А. Алексеева. В зависимости от обстановки использование их предусматривалось также на направлении главного удара севернее железной дороги Лоухи – Кестеньга.