Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Шрифт:
Громкие слова были произнесены, однако Рузвельт не упустил из виду решающего обстоятельства – хартия связывала США морально, но не юридически. Документ не был подписан. Он не прошел обычной процедуры оформления международных соглашений – «Атлантическую хартию» просто отпечатали на ротаторе и передали прессе. Следовательно, хартию не нужно было представлять для ратификации сенату. Рузвельт и Черчилль высказали обуревавшие их мысли – и все тут.
Шервуд, вне всякого сомнения, прав, заметив по поводу конференции в Арджентии: «Стало своего рода священной традицией, что, когда встречаются американский и английский государственные деятели, первый должен быть простым, откровенным, практичным и даже абсолютно бесхитростным, а второй должен быть хитрым, ловким, уклончивым и должен в конце концов восторжествовать. В отношении Рузвельта и Черчилля эта формула несколько перепуталась. Если кого-нибудь из них можно было назвать последователем Макиавелли,
Юридически «Атлантическая хартия» решительно ни к чему не обязывала Соединенные Штаты. Однако как ее формулировки, так и режиссерские находки Рузвельта во время встречи с Черчиллем не могли не произвести громадного впечатления. В Арджентию не были допущены корреспонденты, но кинооператоров и фотографов привезли с избытком. Их напряженная работа дала свои плоды.
Американцы от штата Мэн до Калифорнии просмотрели волнующий фильм, коронными кадрами которого было богослужение на палубе «Принс оф Уэльс» под сенью 14-дюймовых орудий. Кафедра украшена американскими и английскими флагами. Читается первая глава из книги Иисуса Навина: «Никто не устоит перед тобой во все дни жизни твоей; и как Я был с Моисеем, так и буду с тобою; не отступлю от тебя и не оставлю тебя. Будь тверд и мужествен». Этим словам благочестиво внимают 1500 моряков «Принс оф Уэльс» и несколько сот американцев. Стройный тысячный хор молодых голосов возносит псалом «Вперед, воины Христа» к безоблачному небу. «Аминь», – произносит президент. Ему вторит хорошо поставленным голосом Черчилль. Крупным планом: Рузвельт едва сдерживает слезы, Черчилль украдкой вытирает глаза.
Да, они, несомненно, чувствовали себя «воинами Христа», ибо, когда пелся этот псалом, признался Черчилль, «мы имели право считать себя служащими делу, к которому нас призвал трубный глас с небес». Даже самый неисправимый скептик не мог не заключить: Франклин Д. Рузвельт отправлялся на войну. Порукой тому были мелькавшие на экране его сыновья Эллиот и Франклин в офицерских мундирах с иголочки. А «Атлантическая хартия» святыня – смертные не подписали ее!
Так началось военное сотрудничество Рузвельта с Черчиллем. По подсчетам английского премьера, за время войны они провели 120 дней вместе на различных совещаниях. Едва они. расстались на атлантической конференции, как стали одолевать своих окружающих вопросом: «Что он подумал обо мне?» Оба, в душе актеры, терзались: хорошо ли сыграна роль? ФДР довольно говорил друзьям: «Во время конференции у меня было тринадцать военных кораблей, а у Уинстона только два или три. Один из них сломался, и я одолжил ему эсминец!» Черчилль чуть не с первой встречи стал именовать себя скромно «первым лейтенантом» президента и взял за правило обращаться к нему «г-н президент», на что в ответ неизменно слышал фамильярное «Уинстон».
14 августа, когда яхта «Потомак» бросила якорь у побережья США, толпы корреспондентов атаковали президента. Они изголодались по новостям за его двенадцатидневную отлучку. ФДР держался загадочно, сообщив, что с Черчиллем достигнуты соглашения на любой случай, на любом континенте. Его спросили: «Не думаете ли вы, что мы ближе к войне?» Рузвельт ответил, что он так не считает62.
17 августа в Вашингтоне ФДР пригласил японского посла Номуру и предупредил его, что, если Япония попытается установить свое господство над другими странами с помощью силы, США примут меры для защиты своих «законных прав и интересов». Он согласился встретиться в середине октября с Коноэ на Аляске, однако в качестве предварительного условия президент просил японское правительство «любезно сообщить более ясно, чем до сих пор, о своей нынешней позиции и интересах».
XIII
Пока Рузвельт занимался возвышенной риторикой на борту военных кораблей в Арджентии, конгресс продемонстрировал свои возможности. Закон о воинской повинности был продлен палатой представителей 12 августа большинством всего в один голос: 203 против 202. Логика противников продления закона была ясна. С началом германо-советской войны, замечает профессор Д. Перкинс, «опасность Соединенным Штатам была устранена. Почему бы двум тоталитарным колоссам не уничтожить друг друга? Разве не самый выигрышный исход – ослабленная Германия и ослабленный Кремль? То, что эта аргументация разделялась значительным количеством людей, показали действия конгресса при продлении срока службы»63. Английский министр Бивербрук заметил сенатору Ванденбергу: «Гитлер не пугал нас больше, чем ваша палата представителей, когда в ней было собрано 203 голоса против 202 за продление закона
о воинской повинности».Дабы пресечь эти настроения, ФДР поторопился показать – опасность на пороге. Еще 7 июля американские войска высадились в Исландии, и с тех пор военные корабли США постоянно курсировали в северо-западной Атлантике. 4 сентября германская подводная лодка выпустила пару торпед по американскому эсминцу «Гриер», а эсминец сбросил на нее глубинные бомбы. Обстоятельства инцидента были неясны.
Командование флота доложило – нет доказательств, что на подводной лодке знали национальную принадлежность эсминца. Рузвельт поручил подготовить по поводу стычки горячую речь, которую наметил на 8 сентября.
7 сентября в Гайд-парке скончалась мать Ф. Рузвельта. Советники предложили ему передоверить речь Хэллу. Рузвельт счел достаточным трехдневный траур и уже 11 сентября был перед микрофоном.
Президент со всем своим авторитетом настаивал: немецкие подводники «безусловно» знали, что атакуют американский корабль. Речь идет не об изолированном инциденте, убеждал он, а о части гитлеровского плана установить контроль на море: «Когда вы видите гремучую змею, вы не ожидаете укуса, а убиваете ее. Нацистские подводные лодки и рейдеры – гремучие змеи в Атлантике… Отныне, если германские и итальянские военные суда входят в воды, которые необходимы для американской обороны, они делают это на свой страх и риск». Американские корабли стали официально конвоировать английские суда западнее 26° з. д., получив приказ атаковать без предупреждения64.
Нацистская печать разразилась истерической бранью в адрес Рузвельта. Отныне его имя в германских газетах обычно упоминалось с эпитетом «поджигатель войны номер один». Однако нацисты не вышли за рамки пропаганды. 17 сентября адмирал Редер обратился к Гитлеру с просьбой разрешить ответные меры, фюрер запретил, разъяснив: «Поскольку, по-видимому, в конце сентября обозначится решительный поворот в русской кампании, следует избегать инцидентов с торговыми судами до середины октября». Героическая борьба советского народа испепелила надежды гитлеровского руководства. «Поворота» не последовало ни в сентябре, ни позднее. Запрещение германским подводным лодкам нападать на американские суда осталось в силе.
Инциденты все же продолжались. 17 октября американский эсминец «Керни», атаковавший германскую подводную лодку, был торпедирован. Погибло 11 моряков. 31 октября потоплен эсминец «Рубен Джеймс», с ним пошли ко дну 115 человек экипажа из 145 человек. «На Америку напали, – внушительно сказал президент 27 октября, в День флота. – Мы хотели избежать стрельбы, но она началась. И история зафиксировала, кто первым выстрелил». Крепко отчитав нацистов за их захватнические планы в Западном полушарии, Рузвельт сообщил: «Наши торговые суда должны быть вооружены, чтобы защищаться против гремучих змей в Атлантике. Они должны иметь право доставлять американские товары в порты наших друзей. Наш флот должен защищать наши торговые суда».
Тем, кто считал, что США следует остаться в стороне от войны между Германией и СССР, Рузвельт напомнил: «Позавчера один сенатор попросил государственного секретаря США обосновать, почему мы должны оказывать помощь России. Ему ответили: «Это зависит от того, насколько данный человек желает остановить и обратить вспять поход Гитлера к мировому господству. Если он хочет сокрушить Гитлера, ему безразлично, кто помогает ему в этом».
Речи Рузвельта, действия американского флота, вне всяких сомнений, говорили о том, что между США и Германией идет необъявленная война. 3 ноября на пресс-конференции Рузвельта спросили: «Многие люди, которые думают о военных вопросах, как и вы, считают, что продолжать поддерживать дипломатические отношения с Германией бесчестно. Что вы скажете?» Рузвельт ответил: «Нет… Мы не хотим объявленной войны с Германией, потому что каждый наш шаг – оборона, самооборона. Разрыв дипломатических отношений не принесет никакой пользы. Я искренне считаю, что в этом нет ничего хорошего. Будет значительно полезнее сохранять их в нынешнем состоянии»65.
14 ноября 50 голосами против 37 в сенате и 212 голосами против 194 в палате представителей закон о «нейтралитете» по настоянию Рузвельта был изменен. Вооруженные американские торговые суда могли отныне плавать в зонах военных действий. Риск вовлечения в войну с Германией оставался незначительным – гитлеровские армии глубоко увязли в войне с Советским Союзом. Берлин ограничивался бранью.
XIV
Единственным фронтом активной борьбы против держав «оси» осенью 1941 года был советско-германский. Здесь перемалывались силы гитлеровской Германии. В Вашингтоне не раз заверяли, что окажут помощь, однако не торопились с ней. Стимсон очень откровенно объяснил 29 июля 1941 г. советскому послу: «Мы должны знать точно и видеть собственными глазами, как используется наше вооружение. Вы же нам завязываете глаза: наш военный атташе не допущен на театр военных действий – это беспрецедентно в военной истории.