Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Согласно документам, обнаруженным в берлинском Отделе компенсаций государственного агентства по вопросам гражданского регулирования²¹⁰ и в частности его собственному сделанному под присягой заявлению на немецком языке (Eidesstattliche Erkl"arung) от 1957 г.²¹¹, Александр Борисович Либерман родился в г. Стародуб Черниговской губернии 31 июля 1896 г., в еврейской семье. Там же в 1914 г. с отличием закончил местную гимназию (в документах имеется копия аттестата зрелости № 508 от 2 июня 1914 г.), после чего продолжил свое образование в Киевской консерватории, где учился искусству игры на фортепьяно у профессоров Беклемишева и Блюменфельда.

24 июня 1920 г. А. Либерман был «удостоен диплома на звание свободного художника», на основании свидетельства Художественного Совета Киевской консерватории за подписью ее директора Рейнгольда Глиэра, в котором указано, что он с отличием «выдержал публичное испытание по установленной для получения диплома программе» как в «главном, избранном для специального изучения предмете игре на фортепьяно (по классу профессора Беклемишева)», так и во второстепенных обязательных предметах». Однако в списке выпускников Киевской консерватории²¹² его имя не значится. Впрочем, в нем нет и имени Владимира Горовица, окончившего ее в том же году, с которым по свидетельству учеников А.Б. Либермана он был лично знаком.

После окончания Киевской консерватории Либерман работал на факультете фортепьяно ассистентом, а в 1921 г. пианист вместе с женой Стефанией («Стефа»), своей бывшей студенткой, посчитав за лучшее уехать из Советской России, перебрались на жительство в Берлине. Здесь Либерман шлифует свое мастерство у Бузони — выдающегося итальянского композитора, пианиста и музыкального теоретика, большую часть своей жизни проработавшего в Германии.

На одном из концертов Либерман познакомился с Эгоном Петри — также одним из учеников Ф. Бузони, в то время являвшимся уже его ближайшим сотрудником, ставшим впоследствии пианистом с мировым именем.

Два музыканта подружились, и Либерман стал совершенствовать свое пианистическое искусство у Петри. Вскоре Либерман был приглашен Петри на должность его ассистента в берлинскую Высшую музыкальную школу²¹³,

— где на основании выданного ему Прусским министерством науки, культуры и народного образования разрешения работал как «внештатный профессор в 1925-1926 гг.²¹⁴ Кстати, в 1925-1933 гг. штатным профессором одного из мастер-классов ВМШ был пианист Артур Шнабель²¹⁵.

Получить разрешение на работу и должность в именитом государственном учреждении для молодого, никому не известного беженца без гражданства, несомненно, было удачей, граничащей с чудом.

Интересно, что согласно Выпускному свидетельству, сохранившемуся в бумагах А. Либермана, он с осеннего семестра 1921 г. по летний семестр 1925 г. изучал правоведение в Берлинском университете им. Фридриха-Вильгельма. Однако и тогда, и впоследствии зарабатывал он себе на жизнь исключительно как преподаватель игры на фортепьяно. На этот счет, помимо его собственных заявлений, имеются указания в американских газетных статьях о нем 1950-1970-х. Поскольку Илья Маркович Троцкий имел двух дочерей — Татьяна (1905 г.р.) и Ольга (1908 г.р.), а в описи его имущества, вывезенного из Германии, значится комнатный рояль, можно с большой долей вероятности предполагать, что среди многочисленных берлинских знакомых семьи Троцких был и пианист-эмигрант Александр Либерман — популярный в зажиточных слоях берлинского общества учитель музыки.

В одиозной книге Тео Штенгеля и Херберта Геригка²¹⁶ «Лексикон евреев в музыке. С реестром еврейских произведений. Составлено по поручению имперского руководства

НСПГ на основе официальных документов, проверенных ответственными партийными работниками»²¹⁷ А. Либерман указан именно как преподаватель игры на фортепьяно.

Краткие документальные свидетельства о дате и месте рождения музыканта можно найти также в немецкой «Энциклопедии музыкантов, преследовавшихся при нацизме»²¹⁸, в американском «Регистре умерших»²¹⁹ и в списке пассажиров парохода, на котором А. Либерман прибыл из Гавра в Нью-Йорк²²⁰, сведения в который заносились непосредственно с его собственных слов.

В 1926 г. Эгон Петри ушел из ВМШ и уехал в Закопане (Польша). Вслед за ним Школу покинул и Либерман, который, добившись в 1930 г. от Прусского министерства науки, культуры и народного образования официального звания «преподаватель музыки», получил неограниченную возможность иметь частную преподавательскую практику, вести занятия в консерватории и на музыкальных семинарах. По утверждению А. Либермана его имя было широко известно в берлинских музыкальных кругах, где он пользовался высоким авторитетом и имел большое количество учеников²²¹. Судя по одному из документов 1950-х, как учитель игры на фортепьяно он был вхож в самые высокие слои берлинского общества. Годовой заработок А. Либермана в 1930-1933 гг. составлял 18000 рейхсмарок, при том, что доход среднего служащего или квалифицированного рабочего составлял тогда порядка 3600 рейхсмарок в год²²².

Счастливая и весьма обеспеченная жизнь четы Ли-берманов закончилась с приходом к власти Гитлера в 1933 г. Из-за проводимых нацистами планомерных акций бойкота евреев во всех областях общественной жизни А. Либерман потерял большинство своих учеников, а летом 1935 г. его и вовсе лишили права заниматься преподавательской деятельностью.

В этом же году, благодаря помощи известного хирурга В.А. Маршака, супруги Либерманы перебрались во в Францию²²³, в Париж, где получили вид на жительство, но! — без права работать в стране, и два года, по утверждению Либермана, существовали только на собственные сбережения.

Однако известно²²⁴, что в 1936 г. он читал лекцию «О технике фортепьянной игры» в парижском Русском музыкальном обществе, а в предисловии к книге А. Либермана «Комплексный подход к фортепиано»²²⁵ ее редактор и составитель Элинор Армер пишет, что:

Саша концертировал и преподавал вплоть до разгрома Франции в 1940 г., из-за которого Либерманам пришлось бежать на юг страны, в сравнительно доброжелательную <по отношению к евреям. — М.У.> итальянскую зону оккупации. Русский эмигрант Нобелевский лауреат писатель Иван Бунин был одним из друзей, которые предоставили им убежище.

Когда немцы оккупировали Париж и северную часть Франции, супруги Либерман перебрались на Лазурный берег, где давно уже существовала русская диаспора. Здесь Александр Либерман, как утверждает Михаэла Бенедикт, при посредничестве Артура Рубинштейна²²⁶, открыл в Ницце собственную музыкальную школу. С прославленным пианистом А. Либерман, возможно, впервые познакомился еще до революции, во время его концертов в Киеве²²⁷, а затем в 1930-х сблизился в Париже. Известно, что Алексей Гольденвейзер, перебравшийся к тому времени в США, «пытался достать Либерманам визу для въезда в США, но безрезультатно»²²⁸.

Ницца, вместе с другими близлежащими юго-восточными городами средиземноморского побережья Франции — Каннами, Грассом, Ментоной, входила в итальянскую зону оккупации, где итальянские военные отказывались подчиняться приказам об арестах и депортации евреев. Тысячи французских евреев бежали сюда после ноября 1942 г.²²⁹, поскольку «время от времени французская полиция, дабы ублажить немецкие власти, все же делала облавы в поисках коммунистов и евреев»²³⁰.

В дневнике Бунина, хранящемся в архиве Буниных в РАЛ, имеются записи за вторник 1 сентября 1942 г.: