Неизвестный Юлиан Семёнов. Разоблачение

Кто знает лишь «иген» [7] ,

А чаще обратное иген, короткое, быстрое «нэм»! [8]

Как мне хорошо в этом доме,

Но все же с кем разделить

Мне пирог из дичи с грибами?

Бог с Вами, включайте свои пылесосы!

Любовную пыль соберите — не жалко,

Нет, жалко, конечно, но лучше приврать, —

Так правдивей.

Лишь только уеду отсюда —

Вернитесь. Врубите систему настройки.

Замрите. Локатором станьте. Радаром.

7

Да (венг.)

8

Нет(венг. )

Вот так. Еще тише!

Вы слышите, это спускается вниз,

По лестнице, очень скрипучей, все то,

Что осталось после меня для вас.

1968 г.

21 АВГУСТА

Чаек крик и вопль прибоя,

Смех детей и солнца зуд,

Ну пойдем скорей с тобою

На роскошный белый зунд...

Все прекрасно, все сияет, говорят девицы «нет»,

(А в Москве все заседает наш высокий кабинет).

А кругом так симпатично, и вокруг такое чудо:

Одеваются наяды, раздеваются атлеты,

Самолеты пролетают, и эсминцы грозно ходят —

Так, чтоб видели их люди...

(Именно в это время Дубчек и Черник присоединились к Свободе для переговоров об урегулировании отношений между братскими народами, вокруг которых роилась контрреволюция...)

—Я читаю Пастернака... Да, стихи весьма прелестны...

—Очень чувственны и сладки, Как медок в конце июля...

—Ха-ха-ха, скорее в море, Ха-ха-ха, какие волны,

—Пастернака бросьте в сумку И перемените плавки...

—А песок прогрет под солнцем... А песок увял под солнцем...

—А песок умят под солнцем. (В это время в Праге люди вышли на работу.)

—Ну смотрите же, смотрите, вон идет прелестный парень,

—Загорелый, мускулистый, сколько силы в нем и страсти!

(В это время, как сообщал ТАСС, переговоры продолжались в обстановке полной откровенности и дружбы.)

—Не хочу я слышать это,

—Поищите мне другое,

—Надоели мне «нахрихтен»,

—Я ищу себе покоя...

(Ее звали Гертруда, она работала в Дрездене ассистентом по ис­правлению дефектов речи. На время отпуска она сняла обручальное кольцо.)

— Надоели сообщенья,

Поищите лучше песни,

Все прелестно, все красиво,

Девушек тугие груди,

Спины юношей нагие,

И старух глаза большие...

(А над пляжем пронесся МиГ, и дети смеялись, глядя на него, и махали ему руками, ибо он был знамением мира, и никто не знал, что именно в этот момент пилот получил приказ приготовить кнопку 2-ЗЕТ для педалирования в случае ядерного нападения подлюг из НАТО.)

Песок прогрет под солнцем,

Водицы синь тепла,

Кругом белеет море,

Эсминцы на дозоре,

И в людях берега...

(В это время Людвиг Свобода говорил с правительством, которое охраняли от наскоков контрреволюции советские бронетранспортеры.)

Ах, прошу вас, ах, не надо!

Здесь же пляж,

Едем вечером отсюда

В бар, где будет очень людно,

Там приперченные блюда,

Там играет старый джаз...

(А в это время Чжоу Энь Лай выступил с провокационной речью в румынском посольстве в Бухаресте.)

Ах, как дети здесь смеялись,

Будто не существовало горе,

Рыбаки сушили сети,

Говорили дамы «нет»,

(Мне сегодня, по секрету, 248 лет).

А мужчины говорили о последних матчах в мире,

А мужчины говорили о победах на рапире,

Ну а женщины боялись за детей, что без оглядки

Все играли, все играли в салочки, в песочек, в прятки...

(А в это время орудия развернули свои жерла на Вацлавское предместье, где собралась толпа безответственных хулиганов, которые протестовали против акта братства, оказанного народами — друзьями чехам и словакам в их борьбе с контрреволюцией.)

1968 г.

РАЗМЫШЛЕНИЯ НА ТЕМУ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО

Абраму Кричевскому

Не знаю я,

Что значит «что»?

Почем торгуют «как»?

Зачем нам «почему»?

И для чего «не надо»?

Вопросы столь важны,

Сколь прост на них ответ:

«Что» — это просто «что»,

Синоним «почему» — «зачем».

А вообще привет!

Вопрос мы разрешим,

Вопрос ведь не ответ,

Виновны только «да»

И не виновны «нет».

Наивен компромисс

Вопроса и ответа...

«Зачем»? — вас в каземат,

«Как»? — в дальнюю тюрьму!

Услышь мою мольбу,

Не пария, не брата,

И «как» не виноват,

И «что» не виноват,

И для того «нельзя»,

Что всем сейчас «не надо».

Берлин,

1 сентября 1968 г.

Скоростные сдвинулись пределы,

А мораль по-прежнему стара:

«Свят есть Бог, хоть первородно тело,

И весна — суть лучшая пора».

Почему? Ведь однозначность мнений

Будет мстить отсталостью и тьмой.

Все не правы. Прав один лишь гений,

Отменивший турбовинтовой.

Гений тот ломал себя и мучал,

Самолет смертельный флаттер бил,

Пробивая грозовые тучи,

Гений о спасении молил —

Не себе, а той своей идее,

Для которой лишь один предел:

Чтоб исчезли в скоростях пределы,

Как в любви — дворовые наделы,

Как в игре — отравленные стрелы,

И чтоб мир скорее поумнел.

Скорости — им нет определенья,

Скорости — тревоги наших дней.

Он погиб. Не надо сожалений —

Мир живет умнее и быстрей:

Формула, записанная мелом,

Стала делом миллионов рук.

Бумеранг, запущенный умело,

Возвратится, сделав полукруг.

Скорости есть символ первородства

Мощностей, направленных вовне, —

Доброта, Отвага, Благородство

Здесь нужны. Чуть меньше — на Луне.

1968 г.

Вечер ушел сквозь кленовую листву