Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Подыскивай постепенно кого-нибудь нам на дачу, ты сама поняла, что тот альянс, который мы имеем, — не всегда прочен и очень подвержен настроениям. Так что — думай сама. Боюсь, что я тут опять оказался прав, Катечка.

Ну, что еще? Скажи Дунечке, чтоб хорошо себя вела, — тогда я привезу ей интересные подарки. Пусть это у тебя будет пряник в воспитательной работе.

И — снова прошу — живи больше на даче, не оставляй там их одних надолго, будь с Дунечкой — ты ж знаешь, как это интересно, быть с ней. Сейчас, после того как закончу кропать для Бори Голубовского пьесу, сяду за «Дунечку и Никиту». Многое уже вижу, что получится — не знаю, боюсь, что ничего не получится, но писать это очень хочу.

Как там наши Боварчики? ** Целуй и приветствуй их от меня. Ну вот, пока я отписался. Послезавтра снова напишу тебе, золото мое. Целуй Дунечку сто раз и саму себя — столько же.

Обнимаю вас нежно и желаю вам счастья и всего, чего «хочите», дорогие мои.

* «Друзьями на Арбате» Юлиан и Екатерина Семеновы называли ломбард на Арбате, в который они в молодости постоянно наведывались, залатывая дыры в семейном бюджете.

** Так Юлиан Семенов называл супругов Боровиков.

11 мая 1965 года

Чехословакия

Карловы Вары

Е.С. Семеновой

Каток, родной!

Шлю тебе цидульку с Плахеточкой. Я заскочил к нему в Прагу, он летит в Москву, и я шлю тебе с ним поцелуй. Завтра вернусь в «Империал» и напишу тебе длинное письмо.

Все очень хорошо, малыш, очень по тебе скучаю и очень вас люблю. Тегочка, Иржи будет в Москве в командировке — официально 7 дней, но он хочет остаться в Москве еще дня на три по своим литературным делам, а срок в гостинице уже кончится. Так что ты дай ему пожить у нас — или в городе, или на даче, где тебе будет в то время удобней его оставить.

Малыш, забыл: уезжая с дачи, выключай газ, заворачивая баллон, а не только кухню.

Ну вот, все накоротке.

Я обнимаю тебя, Тегулепа, и очень люблю. Целуй нашу Дунечку.

1965 год (без даты)

Мой друг!

1. Ближе нас с тобой — нет никого в мире больше.

2. Среди тех, кто окружал тебя в течение нашего десятилетия, я жил эти десять лет, и от них, от этих твоих соседей, зависело и зависит в громадной мере судьба всего того, что я пишу.

Они вольны разрешить это или запретить. Уплатить деньги или отказать нам и обречь нас на голод. Восславить роман или оплевать его.

3. Ты спасалась, плача в подушку и перечитывая мои письма — мне спасаться негде, а плакать я разучился с юности.

4. Если не мы с тобой станем охранять друг друга и друг друга щадить — то пощады нам ждать неоткуда, право слово.

5. Дунечка не должна никогда слышать ничего из наших вполне возможных размолвок — иначе нас с тобой ждет судьба Ноздриной *.

6. Если мы с тобой не будем верить друг другу, то тогда нельзя быть вместе. Недоверие по пустякам (пьянка с друзьями, заход в ВТО, загул вместе с Туренком в бане) подрывает основы основ и расшатывает веру друг в друга.

7. Если ты думаешь, что я во всем верю тебе в аспекте верности — кровать, подъезд, курорт и т.д., то ты глубоко ошибаешься: я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Но унижать тебя скандалом неверия — я считаю сугубо обидным для меня самого и для тебя, любимая моя.

8. Сейчас, чтобы выкупить дачу, я должен быть как лошадь: мое спокойствие в работе зависит только от тебя одной — ты должна спасать меня и от всех и от меня самого.

9. Давай верить только друг другу, малыш, — и мы с тобой будем самыми счастливыми людьми. Я без тебя не могу жить, просто никак не могу. Но не вынуждай меня лгать тебе по пустякам, если я, без предварительного звонка к тебе, зашел куда-то пожрать или попить.

Нет никого счастливее мужчины, которому верят и который знает это: он незыблем и непоколебим.

Подо всем этим могу расписаться кровью. Обожаю тебя и страшно люблю и никого не хочу, кроме тебя, тегулепочка моя бесценная и нежная.

10. Теперь о даче. Да, да, да, ты во всем права! Но ты, только ты и никто другой обязана отвечать за мое спокойствие на даче.

11. Поверь, легче улыбнуться, посмеяться, пригласить к чашке чая и элегантно отшить, но обязательно элегантно. Важно прослыть не грубиянкой, но женщиной, которая ТРЕБОВАТЕЛЬНА в выборе знакомых. И чтоб не было выпендривания и грубости. Это все — за тобой, и только так.

* Отношения родителей Юлиана Семенова в конце их совместной жизни сильно испортились, и они расстались.

Монголия

ноябрь 1965 года

Сей бай ну! Здравствуйте, дочечки Катя и Даша!

Как вы там дышете-можете? Каток, мне про тебя и про актера Виктора Коршунова показывали плохие фильмы. Нехорошо! Причем показывали неотвязно, как лекцию: только усну — и снова про то же.

Потом я во сне же пошел покупать тебе подарок к Новому году и купил — точно помню — за 5 рублей венгерской валюты игрушку — космонавт в состоянии невесомости.

Эта игрушка тебе не понравилась, и я ее подарил Дунечке, которой игрушка эта понравилась. Вот так-то. Как твой радикулит? Как дунечкина школа? Как инвалидность Юрки?

Я не успел обговорить с тобой и тысячной доли тех вопросов, которые меня волнуют и терзают тут. Как «Дунечка и Никита» в журнале? Как в кино? Как роман в «Москве»? Как лит на пьесы?