Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

Г.Д.Б.:…не получая денег…

Д.А.П.:…не заставляя себя…

Г.Д.Б.:…не имея надежды выставиться…

Д.А.П.:…хранить свои работы…

Г.Д.Б.:…для музея в небесах. Для виртуального музея. Для виртуальной публики…

Сейчас ситуация другая. Один мой знакомый русский художник, более или менее принадлежавший к нашему кругу, в постсоветское время взял и перестал работать. На вопрос «Почему?» он сказал: «Потому что никому не нужно то, что я делаю, никто не покупает, никто не выставляет…» И он не один такой! Мне кажется это странным. Я понимаю, ряд мосховских художников переквалифицировались в бизнесмены, потому что перестали зарабатывать в своих комбинатах. Для них искусство было лишь способом зарабатывать. Один бизнес не получился — займемся другим. Но в нашем кругу…

Д.А.П.:Но ведь это интересно. Те художники, которые сейчас бросили работать, в то старое, советское, время работали как художники. Это говорит о том, что в те времена были другие понятия социальной престижности. Быть в кругу московского андерграунда было очень престижно — это заменяло деньги и прочие атрибуты признания. Сейчас само по себе занятие художника не престижно, если ты не удачлив. Прийти куда-то и сказать: «Я художник» — зачем? Услышишь в ответ: «Ну и что?» Я думаю, что обращение российских художников от искусства к другим занятиям связано, конечно, с резкой сменой статуса и престижности этого занятия.

Г.Д.Б.:Большинство андерграундных художников нашего и старшего поколений переместились на Запад.

Д.А.П.:Я думаю, 90 %. Даже больше. Из нашего круга в Москве остались: [Борис] Орлов, я, [Ростислав] Лебедев и [Андрей] Монастырский. Всё.

Г.Д.Б.:Но я должен сказать, что вы, двурушник-цэрэушник, одной полужопой сидите на Западе. И мерцаете себе. Вы, кстати, очень любопытный в этом смысле пример.

Д.А.П.:Экземпляр…

Г.Д.Б.:Вообще же в неофициальном искусстве наше поколение малочисленно.

Д.А.П.:Можно даже назвать по именам. Нас не так много. Это [Виталий] Комар, [Александр] Меламид, [Леонид] Соков, [Александр] Косолапов, вы, я, Орлов и Лебедев. И Монастырский.

ГДЕ ЖИВУТ РУССКИЕ ХУДОЖНИКИ?

Г.Д.Б.:Когда меня спрашивают на Западе: «Кто вы такой?», я говорю: «Я — русский художник, живущий в Нью-Йорке». Я не идентифицирую себя как американского художника. Хотя и выставляюсь регулярно в западных галереях и вхожу в «Who is Who in American Art». В западном искусстве я — заинтересованный зритель, болельщик на стадионе, который с удовольствием наблюдает футбольный матч. Какова ситуация на поле? Как расположились игроки? Кто и куда забил гол? Все это мне интересно, но я приехал на Запад после сорока. Вдруг стать американцем было бы смешно, да и неинтересно.

Д.А.П.:А как было с тем поколением? [Наум] Габо, [Натан] Певзнер [16] , [Марк] Шагал… Как они себя позиционировали?

Г.Д.Б.:Например, Кандинский уехал на Запад полунемцем — художником, впитавшим в себя немецкую культуру.

Д.А.П.:Но он все равно остался русским художником.

Г.Д.Б.:У Шагала, безусловно, был имидж русского художника. Западную культуру он впитал в себя и переварил, будучи в России. До своего отъезда.

16

Наум Габо (Неемия Беркович Певзнер) (1890–1977) — русско-американский художник, скульптор, теоретик искусства. В 1910 г. уехал в Мюнхен, где занимался на медицинском и естественно-научном факультетах университета и одновременно посещал лекции знаменитого немецкого историка искусств Г. Вёльфлина. В 1917 г. вернулся в Россию, в 1920-м изобрел технику создания скульптур, приводимых в движение электромотором (впоследствии такие кинетические скульптуры стали важной частью искусства XX века). В 1922 году вновь эмигрировал, жил во Франции, Германии, Англии, с 1946 г. — в США. Антон Певзнер (Натан Беркович Певзнер) (1884–1962) — старший брат Наума Габо, русско-французский художник и скульптор. В 1911–1917 годах жил в Европе, в 1923 году вновь эмигрировал. Умер во Франции. — Примеч. ред.

Д.А.П.:Как очень многие. Нет никаких вопросов по поводу Ларионова и Гончаровой: они действительно просто русские художники, жившие на Западе.

Г.Д.Б.:Они меньше всего при жизни вошли в мировой контекст.

Д.А.П.:Вообще не вошли.

Г.Д.Б.:Представьте себе, приезжает американец в Россию. Ему за сорок. И говорит: «Я — русский художник!» Все будут хохотать.

Д.А.П.:Ну, живет он здесь десять лет…

Г.Д.Б.:Можно ли говорить о наличии феномена русской культуры за пределами метрополии? Русской культуры, существующей в разных странах? Есть русские художники, живущие в Москве, есть русские художники, живущие в Париже, в Нью-Йорке, в Лондоне, в Кельне. Можно ли говорить, что это одна культура?

Д.А.П.:Я думаю, можно.

Г.Д.Б.:Стравинский, Рахманинов, Баланчин… О них на Западе всегда говорили как о русских.

Д.А.П.:Прокофьев…

Г.Д.Б.:Он вернулся.

Д.А.П.:Ну, пожил и вернулся. Да и Набоков все равно считается русским писателем. Хотя и по-английски писал.

Г.Д.Б.:И сам себя считал русским.

Д.А.П.:А когда вы разговариваете с другими людьми, которые постоянно живут на Западе, они так же себя осознают?

Г.Д.Б.:Вот вам пример — Соломон Волков. Он считает себя человеком, принадлежащим к российской культуре, хотя все его книги печатаются прежде всего на Западе и переводятся на двадцать языков. В России его только недавно начали издавать. Теперь ему приходится переводить свои книги с английского на русский. Кстати, в Америке мы вручаем премию «Либерти» за выдающиеся достижения в области русско-американской культуры [17] . Мы — это жюри: Волков, [Александр] Генис и я.

17

В 2007 году премия «Либерти» была посмертно присуждена Дмитрию Александровичу Пригову. — Примеч. Г. Д. Брускина.

Д.А.П.:А кто ее лауреаты?

Г.Д.Б.:На сегодняшний день — это Олег Васильев, Лев Лосев, Вагрич Бахчанян, Михаил Эпштейн, Нортон Додж, Василий Аксенов, Джеймс Биллингтон и Томас Кренц [18] . Любопытно, гуляя по Интернету, я напал на российского литературного критика, который иронизировал по поводу понятия «так называемой русско-американской культуры». Говорил о Нью-Йорке как о крае света, тьмутаракани, о территории врага, об автохтонном русском искусстве и т. д.

18

За годы, прошедшие после публикуемой беседы, этой премии были удостоены: писатель Владимир Сорокин, кинорежиссер Алексей Герман-старший, музыканты Владимир Спиваков, Гидон Кремер и Владимир Ашкенази, главный редактор журнала «New Yorker» Дэвид Ремник, эссеисты Михаил Эпштейн и Борис Парамонов, издатель Ирина Прохорова, переводчик Виктор Голышев, поэты Лев Лосев, Лев Рубинштейн, Владимир Гандельсман, художник, поэт и драматург Вагрич Бахчанян, танцовщик Михаил Барышников, журналист Серджо д’Анджело, редактор «Новой газеты» (Москва) Дмитрий Муратов и другие. — Примеч. ред.

Д.А.П.:Вообще литература живет несколько по другим правилам и в другом времени. А география Интернета — это география общающихся людей. Человек, гуляющий по Интернету, может не знать, кто сидит в соседней комнате. Но он знает: кто-то там из Австралии присылает ему электронное письмо. Причем, он не ведает ни имени этого человека, ни, возможно, даже того, что он в Австралии. Не мне вам об этом рассказывать. Человек, задействованный в международном художественном процессе, может знать куратора в Японии, но может не иметь понятия о каком-нибудь художнике, занимающемся несовременным искусством и живущем напротив.

География работы в области визуальных искусств построена нынче не по принципу территориальности, языка, даже не по включенности в жизнь той или иной страны, а по принципу профессиональной задействованности. Посему у мировой литературы, у литераторов несколько другой контекст. Им очень трудно понять тип вот этой новой художественной географии.

Г.Д.Б.:Художник Сай Туомбли живет в Италии. Он во всем мире воспринимается…

Д.А.П.:…как американец.