Некромант
Шрифт:
— Сколько?! — я едва не ахнул — Две тысячи?!
— Па-ап! — укоризненно протянула Соня — Я же просила! Он сейчас откажется! Пет, не вздумай!
— Это слишком дорогой подарок — помотал я головой — Я не могу…
— Можешь! — жестко, с нотками стали в голосе перебил меня хозяин поместья — Так хочет моя дочь. И так хочу я. Ты спас мою дочь, за которую я бы отдал все на свете. И это лишь малая часть моей благодарности, которую я хотел бы тебе принести. Потому — просто поиграй нам так, как ты можешь это делать. Порадуй нас. А я тебе честно скажу — умеешь ты играть, или нет. Лютня от Мастера Бровара — твоя, и ты можешь делать с ней все,
Ну…закрыт, так закрыт. Раз так… Я достал из кармана медиаторы, под внимательными взглядами слушателей надел их на пальцы…ну что же, канцона Вавилова меня никогда не подводила. Начнем с нее.
Потом была «Ветром тронуло струну» — Фелна довольно улыбалась, типа — ее песня! И еще песни, еще…
Соня попросила песню про принца — я спел, а она торжествующе посмотрела на родителей, которые принимали все очень доброжелательно, хотя и спокойно.
После песни про принца хозяин поместья кивнул, и сказал, что лютня попала в очень умелые руки. И что инструмент стоит тех денег, которые за него отдали. Но это я знал и сам — чувствовал, слышал…это был на самом деле инструмент уровня Страдивари или Амати. И я не выдержал — попросил координаты этого мастера.
Кордан не удивился моему интересу, и подробно рассказал, где найти этого Бровара. Тот жил в городе, и кстати сказать — не очень далеко от Академии. Я там еще не был, потому и не видел этой лавки.
— А еще что-нибудь? Что-нибудь новое? — попросила Соня, и я заиграл…
Угасали, как звезды,
Уходили на Небо,
Исчезали, как тени
тают, падая в Свет.
Оглянулись назад,
— За спиной на дороге
Никого уже нет
И заносит уж след…
Если есть Справедливость,
Все вернутся обратно,
Как рождаются звезды
Вновь из пыли всегда.
Есть ли в Мире Она,
Никому неизвестно,
Кто- то скажет, что нет,
А они скажут: "Да!"
— Ты сейчас о чем пел? — требовательно спросил меня Кордан — О своем племени? Ты на самом деле считаешь, что все может вернуться назад? Что можно остановить войну?
— Войну можно остановить всегда — осторожно ответил я — Было бы желание.
— Иногда одного желания недостаточно — вздохнул мужчина — Особенно, если война уже в крови у людей. Если накопились обиды.
— Сорок лет — кивнул я — Сорок лет без войны, и люди забудут, что она когда-то была. Сорок лет. И кто-то должен ее остановить!
— Давайте не будем о войне! — попросила Хельга, и тут же обвиняюще ткнула пальцем в мою сторону — Пет! Ты обманул нас! Ты обещал подарок! Песню, которую подаришь Соне! И где эта песня?
— Не надо, Хеля — попросила Соня, стрельнув взглядом в мою сторону — У Пета не было лютни, он не смог написать. Ну и не надо. Потом напишет. Правда же, Пет? Напишешь?
— А я уже написал — улыбаюсь, и тут же мрачнею — Только она тебе не понравится…
— Давай, я сама решу — понравится она мне, или нет! — требовательно смотрит на меня Соня — Обещал, дари! Надо же выполнять обещания, правда, папа?
— Правда, дочка! — мужчина посмотрел на Соню, и я с некоторой даже оторопью увидел в глазах этого мужчины такую привязанность, такую любовь, что…даже немного испугался. А если она прикажет ему принести меня завернутым в подарочную обертку, зажаренным в печи? Да он
меня где угодно достанет!Мда…с Сонечкой надо быть поосторожнее. Что-то уж больно много я в этом мире обрел «доброжелателей»! Еще один, да такой крутой, мне совершенно не нужен. А от любви до ненависти один шаг.
Все замерло в груди.
Не слышно стука сердца.
И воздуха вдруг нет.
И ни вздохнуть, ни спеть.
Лишь сохранилась капелька рассудка
От красоты Твоей не умереть.
Кто сможет отвести
Свои глаза и мысли
От красоты Твоей -
Тот "кто" — не человек.
Дев не было прекраснее доныне
Ни в этом мире, ни в ДРУГОМ вовек!
Когда смогу вздохнуть
И сердце вновь забьется,
Лишь восхищение
останется со мной.
Как больно жалит жалость:
Не моя Ты.
Как больно бьётся сердце:
Я — не Твой.
Стихла мелодия, а я стал ждать реакции Сони. И ожидал чего угодно — слез, «прыгающих» губ, трясущихся в рыданиях плеч…ничего такого не случилось. Соня лучезарно улыбнулась, и сказала довольно-таки громко, так, что услышали все сидящие у стола:
— Как это не мой? Очень даже мой! Просто пока что этого не понимаешь!
И захохотала — весело, колокольчиком, заразительно…вот только от этого смеха у меня внутри слегка похолодело. Однако, похоже, что я вляпался. Впрочем — там дальше посмотрим.
А вот мать Сони меня удивила. Я даже поразился — какой у нее был взгляд: влажные глаза Мозиллы залиты слезами, и побожусь, что вот у нее как раз губы-то и тряслись. Ни фига себе! Ее-то чего так проняло? Песня была задумана как ответ Соне, как кружка ледяной воды за шиворот — чтобы особо не расслаблялась. И вот ведь что получилось!
— Ну, все! — хозяин поместья хлопнул в ладоши — Теперь, когда остались все свои — идем купаться!
— Купаться! — тоже захлопала в ладоши Соня — Алтуфий! Мой Алтуфий! Я соскучилась по нему!
— Что за Алтуфий? — автоматически спросил я, раздумывая о том, как выглядит это самое купание. Я как-то даже и не интересовался — как тут народ расслабляется на пляжах, и расслабляется ли вообще. Судя по тому, как аристократы и их женщины истово следили за белизной своей кожи (не дай бог загореть и выглядеть как простолюдинка!), и считали, что чем белее кожа, тем красивее — насчет соляриев тут все было очень плохо. И кстати — уже вечер, темно, какие купания в темноте? Пруд у них конечно же хороший, но…не люблю я купаться в темноте! С детства не люблю! Мне все время кажется, что кто-то из глубины смотрит на меня, и хочет утащить на самое дно, чтобы полакомиться моей сладкой плотью. Запустить свои щупальца и жвала в мои внутренности! И наружности… Брр!
— Пойдем, Петр! — поторопил меня Кордан — Не беспокойся, там уже все приготовлено для купания.
***
И в самом деле — все уже было все приготовлено для купания. Во-первых, накрыты столики — сладости, копчености, пирожки-пирожные, напитки в кувшинах и хрустальных бутылках — все, что может пригодиться купальщику, нагулявшему аппетит.
Во-вторых, темноты не было. Вообще не было! Вокруг пруда буквально гирляндами висели фонарики-светляки — красные, зеленые, белые, голубые, желтые. Деревья, кусты — все в ярких, как лампочки фонариках, высвечивающих каждую травинку, каждый камешек в дорожке, ведущей к пруду.