Некромантка 2

— Не убудет? Да я тебе сейчас сама шею сверну, чтобы начал думать уже своей сраной башкой!

— Сраная башка — это сильно… — затравленно пробормотал мужчина, уже более-менее придя в себя как морально, так и физически. После этого разговора они незамедлительно продолжили путь вон из Костяного леса, вон из долины Пагибинья, подальше отсюда. Никому не хотелось испытывать гостеприимство местных обитателей и дальше.

По указке Турцела, который и сам желал быстрее всего покинуть гиблые места, уже на рассвете они вышли из волшебного леса; закончилось прохладное вечное лето. Путников вновь охватил холод зимы, которая вот-вот должна была отступить. Пришлось снова одеваться, укутываться в теплые вещи и заматывать все выступающие части тела, чтобы ненароком не отморозить. Лишь Имельда осталась, как и была, в своем привычном виде — слоистые свободные одежды, хоть теперь и с чужого деревенского плеча, и старый кожаный плащ до голени без рукавов. От мороза кожа дубела и плохо согревала, но девушку это нисколько не беспокоило.

Они не стали разбивать лагерь на границе леса. И не только потому, что рядом с ним находиться было опасно, а еще и потому, что Турцел заявил, что недалеко есть относительно сносный тракт, по которому они смогут выйти к центральному, а там и до столицы недалеко. Обзаведутся каким-нибудь транспортом и с лихвой сократят время пути.

На том и порешили. Они не останавливались весь день. Девушка с тяжелым пыхтением опиралась на старенькую трость, что ей нашел еще в деревне Турцел. Колено доводило девушку до иступленной ярости своей ноющей болью. И когда Имельда уже была готова плюнуть на все и сделать долгожданный привал, впереди показалось долгожданное селение. Турцел, почувствовав скорую цивилизацию, облегченно завздыхал, запричитал, и у него даже открылось второе дыхание.

— Ох, как отогреюсь в баньке, как наемся от пуза. Захаваю целую курицу! — он красноречиво захохотал, глядя на девушку. — Слышал, что в местных деревнях отменно умеют ставить брагу! И сливовую наливку! Ее я точно пробовал. Ах, эти тонкие кисленькие нотки… Хоспаде, спасибо, шо оставил мне жизнь, залью глаза так, чтобы забыть весь этот кошмар…

— Мы не станем останавливаться на ночь.

— Ась? — Турцел встал, как вкопанный. Мару тоже остановился, обернувшись. Последние часы он шел впереди, думая о чем-то своем и сжимая рукоять меча. Наверно восстанавливал пошатнувшееся душевное спокойствие. Не каждый мог пережить встречу с личем, да еще и побывав в его тисках. Находиться в обездвиженном состоянии, когда даже моргнуть не имеешь возможности — испытание не для слабых духом.

— Мы не будем останавливаться здесь на ночь. Возьмем еды, отдохнем пару часов и найдем лошадей. Нужно идти вперед…

— Ну, знаете ли! — уперся возмущенно, — Это уже перебор, барыня!

— Usch yak reaarly Turcel, — Мару махнул в сторону их провожатого, по тону было ясно, что мужчина солидарен с бандитом. Им необходим был отдых.

— Опять ты за свое, — Имельда скривилась, обращаясь исключительно к Мару.

— Не знаю, как там у вас, у некромансеров, но я простой обыватель, — Имельда с усмешкой восприняла данное уточнение, — не привык к таким нагрузкам! Это за гранью моих возможностей. Может там у тебя, Пешет, где-то внутри неиссякаемый источник жизненных сил, но я нуждаюсь во сне, в еде, в тепле. В конце концов, я хочу сходить в нужник, не боясь при этом быть кем-то сожранным или не отморозив при этом свои яйца.

Имельда вздохнула, опустив взгляд. Под ногами чавкала грязь. Днем температура продолжала повышаться. Весна постепенно входила в свои владения. Они уже давно выбрались из дикого леса, где снег, бывает, лежит вплоть до последнего месяца весны. Без сна они уже были две ночи, а без отдыха и того больше. Девушка собрала мысли в кучу и припомнила, сколько времени они уже в пути. По всем прикидкам, с момента их с Мару побега из Геновера прошло уже не меньше шести ночей, и полноценно спать удавалось довольно редко.

— Что бы вы там ни задумали делать, силы вам еще понадобятся, — озвучил общие мысли Турцел.

— Хорошо. Но при условии, что завтра мы уже будем на центральном тракте.

Турцел расплылся в своей щербатой чересчур открытой улыбке, обнажая и верхние и нижние зубы.

— Заметано, — подмигнул.

Незадолго до заката, добрались до этого поселения, которое и деревней нельзя было назвать, слишком уж большое, но и на город не тянуло. И все же здесь обнаружился ко всеобщему счастью видавший виды гостевой дом. Хозяйка сего заведения уже отжила свои самые сочные годы, набрав вес в бедрах и потеряв упругость в лице. Но, по-прежнему, она оставалась миловидной и приятной наружности с тугим пучком волос на затылке и румянцем на щеках.

— Нам бы, о, прекрасная дева, три комнаты для отдыху наших уставших тел, а еще помыться и поесть было бы не плохо. Я просто уверен, что у такой честной и образцовой хозяйки с нежными руками найдется, чем накормить утомившихся путешественников, — казалось, что даже в усмерть уставший, Турцел никогда не упустит возможности позаигрывать с противоположным полом. Язык у него был без костей. Зардевшаяся, но не потерявшая головы от парочки приятных слов, женщина улыбалась.

— Комнат свободных всего две, достопочтенные путники. Сожалею, но остальные не освободятся еще несколько дней, — ее говор для здешних мест был довольно чист и правильно поставлен. Деревенские так не разговаривали. Возможно, когда-то она жила в большом городе, а потом перебралась сюда.

— Сойдет, — равнодушно бросила Имельда. Они с Мару сидели за стойкой на высоких крепких стульях, пока Турцел отдувался за них всех, планируя выбить скидку. Щербатый бандит, услышав вердикт девушки, что-то обдумал и кивнул сам себе.

— Да, обворожительная хозяйка, нам подходит, — он залихватски махнул рукой. В конце концов, они уже как-то раз разместились в доме Ивасьи, и ничего, пережили ночку. — А на счет еды что?

— Остатки сегодняшнего дня, — не очень утешительно протараторила женщина, — Куриные ножки жареные, да несколько булок.

— Ну… Это как-то не серьезно, хозяюшка… Маловато. Может, найдется еще чего?

— Кухонная печь уже прогорела, до завтра уж не будут ее топить.

— Но все же может можно шо-нибудь придумать? Ведь наверняка у вас есть в кладовой какие-то запасы, прекрасная моя, — Турцел извивался, словно уж на сковородке. — Мы так устали, шли без продыху, без малого, целую седмицу! Неужто не найдется мясца копчененького, да браги крепкой?

— Увы, достопочтенный, запасы к концу зимы совсем стали никчемными…

— Давайте так, — на столешницу некоего подобия барной стойки опустилась с хлопком ладонь некромантки. Девушка приподняла ладонь и тяжело глянула на хозяйку. Она устала, и ее стратегия была далеко не так мягка, как у Турцела, зато эффективна. Под ладонью был ни много, ни мало, а пять серебряных. У хозяйки заблестели глаза.

— Вы нам две комнаты, три ванны и нормальную еду. Мяса, булочки, миску жареного лука, картошки вареной, молока и что-нибудь горячительного для нашего самого горячего товарища, — девушка раскрытой ладонью указала на внимательно слушающего Турцела. — А мы вас хорошо отблагодарим, — подытожила девушка.

— Ванн нет, но есть баня, будет готова через час. Из мяса только курица, а из горячительного медовуха. Пойдет? — хозяйка не могла не торговаться. Путники переглянулись. Мару выглядел так, будто ему все равно, Турцел, казалось, вообще никогда не унывал, улыбаясь щербатой улыбкой. Он уже хотел было ляпнуть заправское «сойдет», как Имельда передвинула ладонью монету ближе к хозяйке.

— И завтрак, — она не дала забрать монету, закрыв ее ладонью.

Хозяйка пожевала задумчиво пухлую губу. С одной стороны, все, что требовали путники, тянуло на сумму чуть большую, чем пять серебряных монет, но с другой стороны, заупрямься она и могла лишиться и этого.