Некроманты (сборник)
Шрифт:
Она понимала, что парашютист приземлялся не по той траектории.
Видела, что он шлепнулся плашмя, да еще и на бетон.
Осознавала, что после этого он не поднимался…
…А вот сделать выводы не могла.
– Но он ведь жив? – испуганно спросила тогда Юлька.
Данька прислушался.
– Жди! – бросил он. И помчался, не обегая дождевых червей – не упустить время! – туда, где распластался на бетоне совсем еще молодой парень.
Куда уже огромными скачками несся его тандем-мастер.
Где, визжа колодками, тормозила «Скорая».
Куда постепенно стягивалась стайка парашютистов…
Но Данька
– Потерпи! – Мальчик шагнул за ней.
Зеваки толкались, пытались не пустить. Кажется, кричала мать. Данька не обращал внимания – все это было далеко и нереально. Реальной была тонюсенькая ниточка жизни. Реальной была лужа крови внутри тела – нужно было пережать источник.
– Потерпи, – начал мальчик свое заклинание.
– Потерпи! – До больницы. Может быть, там помогут осушить саму лужу.
– Потерпи! – Позвоночник, шея. Это ему по силам, это он срастит. Только…
Только Данька чувствовал – силы тают, а сделать надо так много!
…И мать успокоить бы не мешало…
– Потерпи!..
– …Дань?..
Это был Колька. И помощь.
Данька на пару секунд поделил внимание – глотнуть воды. Бросил, не оборачиваясь:
– Предки!
Колька – друг, он должен понять.
– Потерпи! – Уже не хватало сил. Но их можно было взять, если по чуть-чуть – из каждого человека, из искреннего желания помочь. Жаль, что без спроса…
Данька потянулся мыслями к полусотне источников так необходимой ему сейчас силы. Толпа начала рассасываться – ее интерес угасал. Возле упавшего оставались тандем-мастер, дядька, которого так боялась Юлька, и врач «Скорой».
– Потерпи!
Кости на ногах парашютиста начали срастаться; он, прежде лежащий без сознания, шумно втянул полуоткрытым ртом воздух. Но и женщина-врач медленно оседала на траву, теряя сознание, и бледный, как мел, мастер едва держался на ногах.
«Все, хватит! – сказал себе Данька. – Остальное – само».
В сознание ворвалось солнце. А за ним – голоса: Колька, родители. И почему-то Юлька.
– Что это было? – хотели знать все: родители и тандем-мастер; Юлька и дядька, которого она так боялась (оказавшийся начальником наземной безопасности аэродрома); остальные – парашютисты и сочувствующие.
Данька сказал:
– Тут требовалась помощь, и я помог.
Разумеется, ответ никого не удовлетворил: люди зашумели… и затихли, недоуменно переглядываясь. Потом раздалось робкое: «Чудо!»
«Чудо!»
«Чудо!!» – разлетелось по толпе.
А потом опять смолкло; все взгляды вновь устремились на Даньку.
Данька говорить не стал – больше всего на свете он хотел лечь и уснуть. Он оглянулся на Кольку в ожидании помощи.
– Это он так всегда, – неуклюже вступился за друга тот.
Встал между ним и толпой; раскинул, защищая, руки… Спустя миг к нему присоединилась и Юлька:
– Не видите, что ли?! – тыча в толпу пичугой, крикнула она. – Силы потратил человек. Совесть поимейте!
Это были, конечно, самые несвязные аргументы на свете, но толпа откатилась на пару шагов. Данька опустил голову на руки, чувствуя, как трава щекочет щеку.
– Спит! – прислушался к дыханию друга Колька.
Парашютисты потолкались, а потом разбились на кучки – обсудить
происшествие.С Данькой остались пятеро – родители, Колька, Юлька и птенец. Они не участвовали в спорах – потом узнали, что между жаждой сенсации и осторожностью (подсудным могло оказаться дело, не случись чуда) победила осторожность.
Не смотрели они и на Даньку – думали, каждый о своем.
Мать – что-то такое неопределенное и теплое.
Отец – приблизительно то же, только с примесью: «Надо было все-таки купить новый велосипед. Завтра же в магазин!»
Колька думал о птенце – хорошо, что останется у Юльки!
А Юлька… Юлька не думала, она знала – какая-то пара десятков прыжков, и они ей больше не понадобятся. Кажется, за эти минуты она все-таки стала немного взрослей.
Птенец же просто радовался жизни.
Наталья Колесова
Случай из смерти
– Какие лю-уди!
Васильев вышел из-за стола, словно намеревался заключить гостя в сердечные медвежьи объятия, но, в конце концов, протянул широкую ладонь. Кирилл с трудом выдрал помятую руку из немилосердно-дружеской хватки и спрятал обратно в карман. На улице моросил дождь, пальто намокло и воняло шерстью – плюсом ко всем стойким и привычным запахам морга.
– Давненько ты к нам не заглядывал!
И еще бы век не заглядывать! Не вынимая рук из карманов, Кирилл прошелся по тесному кабинету, выглянул в окно. Темнота, дождь, струящиеся огни машин, мерцающие – фонарей и окон. Ветер раскачивал деревья, и ветки настойчиво стучали в окно, желая то ли войти, то ли разбить его окончательно – вот и давняя трещина, залепленная скотчем. Сколько он себя помнил, стекло никогда не меняли. Вообще здесь ничего не менялось – ни в запахах, ни в обстановке. Разве что… – он посмотрел в окно, выходящее в соседнее помещение, – рентген вон подвезли. Помнится, Васильев все ругался, мол, чтобы установить, как именно были раздроблены кости, вместо обычной рентгенограммы вскрывать приходится. Добился, значит.
– И что же привело к нам, сирым и убогим, мага высшей категории, а, Кирюша?
Только Пашка Васильев так его и называл. Да еще бабушка.
– Не свисти, – сказал Кирилл сквозь зубы. – Тебе ведь уже звонили из СКМ [8] .
Васильев отпираться не стал.
– Ага! Что, все-таки по вашей линии?
– А ты и рад! – буркнул Кирилл. Обыкновенная и магическая полиция, как и медики с волшебниками-целителями, хоть и сотрудничали в особо сложных случаях, но всегда радовались, если этот самый случай выпадал другому. – Мне обещали копию акта осмотра места происшествия. Передали?
8
Служба Контроля над Магией.
– Я ж тоже был на выезде со следственной бригадой! – Васильев стянул со стола листок, театрально потряс в воздухе и вручил Кириллу. Следующим судмедэксперт с готовностью протянул акт исследования тела и сообщил гордо, словно ожидая похвалы: – Ради тебя сегодня на планерке труп у начальства стребовал, в секционной работал! Сказал, нужны данные для моей диссертации.
– Ай, ты моя же молодца! – пробормотал Кирилл машинально, читая сразу заключение: то же, что и в предыдущих случаях. Изнасилование. Удушение.