Некрополь

– А как насчет второй точки зрения? Вы сами ее слышали: одно правило – для улья, другое – для Гвардии?

– Мы оба знаем, что это не так. Действия Гризмунда вообще, по сути, неподсудны, а УКВГ из кожи вон лезет, чтобы обвинить его по всем статьям.

Я вообще не уверен, что это так называемое «неповиновение» имело место. Трибунал отметет обвинения, но даже довести до трибунала – вредоносно. Честь нармян и Гвардии будет задета лишь слегка, а вот УКВГ будет выглядеть глупо. – В последний момент Гаунт удержался от того, чтобы сказать «еще глупее».

– Люди Тарриана очень старательны. Они не созовут трибунал, если есть шанс, что он сорвется.

– Я знаком с подобными «судами», маршал. Как бы то ни было, это возможно, только если позволить им самостоятельно проводить слушание.

– Это их прерогатива. Военная дисциплина. Это работа Тарриана.

– Я не позволю УКВГ проводить слушание.

Кроу положил вилку и воззрился на Гаунта так, словно тот только что оскорбил его родную матушку. Он поднялся на ноги, утирая рот салфеткой.

– Вы… не позволите?

Гаунт стоял на своем.

– Эдикт 4378б Имперского Комиссариата утверждает, что любое расследование всякой деятельности, компрометирующей дисциплину в Имперской Гвардии, должно проводиться Имперским Комиссариатом непосредственно. Не планетарными органами. Это вне компетенции Тарриана. Это не должно рассматриваться УКВГ.

– И вы прибегнете к этому постановлению?

– Если придется. Я старший по званию имперский комиссар на Вергхасте.

– Эта интерпретация закона будет убийственной. Снова поднимутся все конфликты между Империумом и планетарным самоуправлением. Не доводите до этого, Гаунт.

– Боюсь, я вынужден, маршал. Я не новичок в военных слушаниях. Я лично разыщу и приведу все зафиксированные прецеденты, которые понадобятся, чтобы бросить Тарриана, его сброд и его никчемное дело ad bestias.[1] – прошептал Часс и улыбнулся Гаунту. – Я знал, что вы послужите улью Вервун с истинной отвагой.

Его голос был слаб. Гаунт взглянул на раненую ногу лорда. Исак наложил жгут высоко на бедре, но мантия уже была насквозь пропитана кровью.

Гаунт встретился взглядом с Исаком. Они оба видели, что Часса не спасти.

И Часс тоже знал это.

– Я хотел бы увидеть нашу победу, прежде чем отойти в мир иной, комиссар-полковник.

Гаунт кивнул. Он крикнул вольпонцам:

– Хватит терять время! Захватываем комнаты, живо!

Жильбер оглянулся и с хищной ухмылкой похлопал по ракетной установке, взгроможденной на плечо.

– Разрешение?

– Выдано! – сказал Гаунт. – Скажи своим укрыться! – велел он Исаку, и телохранитель передал команду по микробусине.

Жильбер и один из его солдат выкрикивали вольпонский боевой клич во всю мощь легких, выпуская из подствольников гранату за гранатой по коридору. Пусковые механизмы хлопали и щелкали, выплевывая гранаты.

Взрыв, целая серия взрывов, прогрохотавших один за другим, опрокидывали колонны и вышибли витражную крышу. Обломки и сажа полетели в арку.

Не успел еще развеяться дым, как вольпонцы с криками и стрельбой ворвались в комнату. Что бы он ни думал о них раньше, Гаунт не мог не отдать Аристократам должное. Это были отлично подготовленные, беспощадно эффективные ударные войска. Он видел, чего они стоят, на Монтаксе. Теперь они снова это подтверждали.

С болт-пистолетом и мечом наголо Гаунт ринулся по колоннаде следом за ними, нагоняемый Исаком во главе стражников Кроу, а Даур и Штурм помогали Чассу. Каул просто плелся следом.

Комната была разгромлена. Забытые или лишенные поддержки сервиторы валялись среди деревянного мусора. Одна марионетка, стоявшая на еще не обрушенном балконе, болталась над их головами, как висельник.

Аристократы пронеслись по боковым залам, перестреливаясь с полуживыми защитниками.

– Куда? – спросил Гаунт Часса, но раненый пребывал в полубессознательном состоянии.

– Приемный зал – вперед и налево, – ответил Исак.

– Что ты имел в виду, когда говорил, что пахнет Хаосом? – спросил Часс, внезапно придя в себя.

– Скверна, покорившая Зойку, здесь. Она пробралась в дом Сондара, пронизывая все здесь. Скорее всего, поэтому безумный ублюдок и отключил Щит. Каул сказал, что Сондар непосредственно подключен к защитным системам улья. Готов побиться об заклад, что так она добралась до него – через аппаратуру, заражая, словно болезнь.

– То есть системы улья тоже осквернены?

– Нет… Ложь проникала в сознание Сондара напрямую. К тому же он и так был не в себе.

Он посмотрел наверх и увидел большие двустворчатые двери в комнату.

– За мной! – крикнул Гаунт, и его цепной меч зажужжал, предвещая смерть врагам. Вольпонская группа выстроилась следом и перешла на бег, чтобы поспевать за ним.

Гаунт вломился в двери и влетел прямо в очередную группу сервиторов в вестибюле. Его цепной меч взрезал провода и плоть. Он раскромсал нескольких смертоносных слуг, а затем Жильбер со своими добили оставшихся.

Приемная была просторной и мягко освещенной. Муслиновые драпировки на стенах колыхались, обдуваемые вентилятором. В дальнем углу комнаты стояла большая железная цистерна – ее корпус покрывала патина от медных украшений – глядящая вперед одним зловещего вида иллюминатором.

– Я тебя вижу. Что ты такое? – спросил электронный голос, раздававшийся отовсюду.

Гаунт подошел к цистерне сознания.

– Я представитель имперской власти в этом мире.

– Я здесь власть, – сказал голос. – Я верховный лорд улья Вервун. А ты ничто. Я вижу тебя, ты ничто. Прочь.

– Сальвадор Сондар – если ты еще отзываешься на это имя – твоей власти конец. Во имя Бога-Императора всего Человечества и ради продолжения процветания этой планеты я приказываю тебе сдаться на милость Имперской Гвардии.

– Сдаться?

– Выполняй. Тебе не понравится альтернатива.

– Тебе нечем грозить мне. Нечем искушать. Наследник Асфодель пообещал мне весь этот мир. Щебет сказал мне так.

– Асфодель – исчадие варпа, а его обещания пусты. Я даю тебе последний шанс одуматься.