Некровные узы

— Я рад, милая. Хорошо, что ты идёшь за своей мечтой. Мама тобой гордилась бы.

— Как тюремная еда, Колтон? — неожиданно вмешался металлический голос Алекса. — Говорят, рацион меняют каждые две недели. Повезло. Двадцать лет назад нас кормили одними макаронами на завтрак, обед и ужин.

Рот отца сжался в линию, ноздри затрепетали, когда он перевел глаза на моего спутника.

— Не жалуюсь. Но это потому что я сижу по статье за экономическое преступление, а не за торговлю наркотиками.

Алекс ничего не ответил, лишь продолжил сверлить отца почерневшим взглядом. В воздухе искрило напряжение, и я почти видела мрачную тучу, нависшую над столом. Мое сердце металось между двумя мужчинами, и я совершенно не знала, что делать. Они оба были мне дороги, и меньше всего мне бы хотелось, чтобы они конфликтовали.

— Мы с Алексом ездили в Барселону на выходные, пап, — выпалила я первое, что пришло в голову. — Гуляли по твоему любимому Пасео Де Грасия. Я, как всегда, кормила голубей, и мы были в музее Пикассо.

— Ты ездила с ним в Испанию? — упавшим голосом переспросил отец, ошарашенно глядя на меня. — Вдвоём?

— Я говорила тебе, Алекс очень добр ко мне. Мы провели замечательные выходные, — с натужной улыбкой я перевела взгляд на Алекса, мысленно моля его хоть что-нибудь сказать.

— Да, Колтон, — кажется, он прочёл мои мысли. — Когда ты совершаешь добро, оно всегда возвращается к тебе сторицей. Кажется, так ты любил говорить?

— Ах ты ублюдок, — зашипел отец, и его лицо исказилось самой настоящей ненавистью. — Тварь, недостойная топтать землю! Ты отравляешь всё к чему прикасаешься, а теперь запустил свои ядовитые когти в мою дочь? Думаешь, я не знаю о твоих тёмных делишках с арабами?! Откуда берутся твои грязные деньги?

Я опешила. Папа раньше никого не обзывал, тем более такими ужасными словами. А если и злился, то не показывал этого на людях.

— Пап, — я вцепилась в его сжатую в кулак руку, тщетно пытаясь удержать в себе слёзы. — Не надо так... пожалуйста... Алекс дорог мне…

— Грязные деньги, Колтон? — Алекс насмешливо поднял бровь. — Серьёзно? Это говорит человек, который сел за взятку?

— Не слушай его, Тина... Не верь ни одному его слову. Знаешь, кто он? — глаза отца лихорадочно блестели. — Он торгует оружием. Преступник мирового масштаба... Я всегда говорил, у гнилого дерева гнилой урожай… — он осекся, потому что Алекс, до этого вальяжно сидевший в кресле, заметно подался вперёд. В его глазах полыхала ярость: горячая и обжигающая.

— Я бы на твоём месте лучше выбирал выражения, Колтон, — он по буквам чеканил слова, отчего моя кожа покрылась нервным ознобом. — Единственная причина, по которой я выслушиваю это дерьмо — твоя дочь. Но моё терпение не безгранично - никогда им не славился.

— Как будто тебе есть дело до моей дочери! — рявкнул отец так, что надзиратель, до этого скучающе стоявший в углу, с подозрением уставился на нас. — Ты используешь её. Пользуешься добротой и наивностью, заставляя верить, что заботишься о ней, — он развернулся ко мне и с силой сжал руку. — Не верь ему, милая. Ты же у меня умная девочка. Он наговорит тебе столько всего... Не позволяй вводить себя в заблуждение. Он плохой человек, очень плохой...

— В длинном списке моих пороков никогда не числилось враньё, — холодно заметил Алекс. — Тина, думаю, пора сообщить твоему отцу счастливую весть.

До крови впившись ногтями в ладони, я не решалась поднять взгляд на папу. Боже, всё пошло совсем не так, как я хотела. Хуже просто быть не могло.

— Какая новость, дочка? — голос отца стал тихим, едва слышным.

— Алекс... мы... — я пыталась проглотить панику, — мы с Алексом помолвлены. Он сделал мне предложение... в эти выходные в Барселоне, и я сказала «да», — заставив поднять глаза на отца, я постаралась звучать твердо. — Я люблю его, пап.

За столом воцарилось гробовое молчание. Алекс молча буравил отца взглядом, пока тот, съёжившись, невидяще смотрел поверх моего лба.

— Пап...

— Нееет! — отчаянный крик разорвал спёртый воздух помещения. — Неет! Ни черта! Ублюдок! — отец брызгал слюной и трясся, от чего стал походить на сумасшедшего. — Ублюдок! Ты это мне назло! Касался моей девочки своими грязными преступными лапами! Я убью тебя! Убью!

Надзиратель сорвался с места и обхватил отца за локти. Он извивался и пинался, продолжая выкрикивать страшные слова обвинений и проклятий, пока мужчина тащил его к железной двери.

От этого жуткого зрелища и его ужасных слов я закрыла лицо руками и зарыдала.

— Тина! Милая! Не делай этого! Беги от него!

— Ты ничего не можешь изменить, Колтон, — произнёс Алекс, притянув меня к себе. — Мы поженимся. Нравится тебе это или нет.

Всхлипнув, я прижалась к его плечу, пытаясь найти успокоение. Папа никогда не примет наш брак, теперь я это точно знала.

Домой мы ехали молча. Моя голова покоилась на груди Алекса, пока он поглаживал мои волосы.

— То, что произошло, не повод для грусти, Тина. Я знал, что так будет.

— Почему он так ненавидит тебя, Алекс?

— То, что твой отец испытывает ко мне, нельзя назвать ненавистью. Он презирает меня и до смерти боится. Гремучая смесь. Но, как я уже говорил, мне плевать на его мнение.

Я подняла на него красные от слёз глаза.

— Я надеялась, что когда-нибудь вы сможете нормально общаться.

— Этого никогда не случится, Тина. Потому что я презираю твоего отца в равной степени.

Я была слишком раздавлена случившимся, чтобы пытаться спорить с ним. Вернувшись в свою комнату, нашла в тумбочке успокоительное и выпила две таблетки. Что произошло между этими мужчинами, что они так относятся друг к другу? Казалось, весь мир был против нас с Алексом. Даже у самого близкого мне человека я не смогла найти поддержки.

Через полчаса таблетки подействовали, веки отяжелели, тяготы дня становились размытыми и далёкими. Я почти провалилась в сон, когда зазвонил мой мобильный. На экране мерцал незнакомый номер. Сев на кровати, я приняла вызов.

— Тина, дочка... Это папа… — раздался приглушённый взволнованный голос. — У меня мало времени. Слушай, внимательно, милая. Этот человек опасен. Не верь ни одному его слову. Алекс наверняка наговорил тебе про меня ужасные вещи... Это из-за него я попал в тюрьму. Мои старые знакомые в прокуратуре мне рассказали, что он подкупил нескольких чиновников, чтобы на меня завели дело... И ситуация с твоим опекунством тоже тёмная. Элизабет... она была тонкой и чуткой и никогда бы не передала дочь в руки такого ублюдка. Она видела Алекса насквозь — малолетний преступник, неспособный ни о ком заботиться. Его младший брат погиб из-за него и его грязных дел. Беги от него, милая. Позвони Карбертам. Они спрячут тебя... Милая, ты здесь?

Если бы с размаху ударили по моей голове бейсбольной битой, такого эффекта бы не было. Что за чушь он несёт? Алекс сфабриковал дело? Подделал документы о моём опекунстве? По его вине погиб братишка? Нет, нет... Это ошибка, папа что-то путает, злится, потому что хочет лучшего для меня и не одобряет…

— Милая... Просто верь мне. Я тебя когда-нибудь обманывал? Я люблю тебя. Карберты ждут твоего звонка. Мне нужно бежать, моя хорошая. Надеюсь, ты поступишь правильно.

Трубка выпала из моей ослабшей кисти, упав на одеяло. В голове стоял шум, земля уплывала из-под ног, почему-то сильно кололо подмышками. Нет, это не может быть правдой. Алекс, он не стал бы мне врать.