Некровные узы

Горло сковал ужас. Господи... Он знает, что я наблюдала за ним. Смотрела, как он занимается сексом. Видела его голым. Какого чёрта я пришла сюда? Почему сразу не убежала?

Ноги приросли к месту и отказывались двигаться. Он закричит на меня? Скажет убираться? Выгонит из дома?

Но вместо этого уголок его рта пополз вверх. Если бы я не была так шокирована, то потёрла глаза. На лице Алекса вновь заиграла знакомая усмешка, какая появлялась всякий раз, когда ему удавалось меня смутить.

Жёсткий взгляд ни на секунду не покидал меня, пока его хозяин продолжал двигаться в теле другой женщины. Но всё же, что-то в его глазах изменилось. Вместо привычного холода, в них вспыхнуло то жаркое пламя, как и тогда у бассейна. Сомкнутая челюсть разжалась, слегка приоткрыв полные губы, дыхание, казалось, стало тяжелее.

— Алекс, умоляю... — вновь раздался жалобный голос.

— Я сказал. Закрой. Свой. Рот, — прохрипел мужчина, продолжая смотреть на меня.

Моё тело, казалось, сошло с ума. Напряжение в животе невыносимо нарастало, во рту пересохло, сердце колотилось, как ненормальное. Я знала, что со мной происходит - глупо было отрицать: я хотела быть на месте этой девушки. Чтобы моё тело извивалось под ним, чтобы на моих ягодицах алели отпечатки его ладоней, чтобы внутри меня двигался его член.

Глаза напротив вспыхнули ярче, звуки шлепков стали громче и быстрее. Ухмылка покинула лицо Алекса, но его взгляд по-прежнему был сфокусирован на мне. Воздух в комнате сгустился настолько, что его можно было проткнуть пальцем. Я мечтала убежать, но гипнотизирующий взгляд не позволял мне. В нём горел немой приказ — «остаться».

Несколькими мгновениями позже я впервые наблюдала, как мужчина достигает оргазма. В чертах и в позе Алекса практически ничего не поменялось, но я увидела эти вспышки наслаждения в его глазах, когда он, слегка склонив голову вбок, последний раз вонзился между бледными полушариями партнёрши.

Лишь после этого его глаза покинули моё лицо. В ту же секунду я вышла из транса, и, сорвавшись с места, выскочила за дверь. Заперевшись в своей комнате, прислонилась к стене и прижала ладонь к вздымающейся груди. Майка была насквозь мокрая. Пытаясь прийти в себя, я уставилась в окно, но видела лишь одну картину — Алекс изливается внутри другой женщины, глядя мне в глаза. Неправильно. Грязно. Запретно. Сводяще с ума. Живот распирало от мучительного напряжения, камнем давящего на внутренности. Что со мной происходит?

Немного приведя дыхание в порядок, я оторвалась от стены и прошла в ванную. Плеснула водой на пылающие щёки и уставилась на себя в зеркало. Как мне теперь жить с ним под одной крышей? Теперь каждый раз, когда мы будем встречаться взглядами, это станет напоминать мне об увиденном. Называть Алекса дядей? Разве не смешно? Он первый мужчина, которого я увидела голым! Что мне делать?

Простояв так несколько минут, вошла в гардеробную и сменила майку. И шорты тоже. Кажется, я больше никогда не смогу носить эту пижаму снова. Едва залезла под тонкое одеяло, как услышала звук открывающейся двери напротив моей спальни и лёгкую поступь шагов, сопровождаемую тихими всхлипами. Гостья покидала спальню Алекса.

Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Навязчивые мысли о расплывчатом будущем разрывали мне голову. Комок возбуждения, сформировавшийся в животе, заставлял ворочаться из стороны в сторону, а сердцебиение, казалось, никогда не вернётся к нормальному ритму. Я проклинала своё любопытство и извращённую натуру, заставляющую воспроизводить запретные сцены с новой героиней в главной роли снова и снова. И ещё меня мучил вопрос: «Что будет завтра?»

Глава 6

Провалилась в сон я только под утро и проснулась от пронзительного звука будильника, сигнализирующего о том, что мне нбыло вставать на учёбу. С трудом разлепив глаза, я на ощупь направилась в ванную. Стоя под ледяными струями, с ужасом думала о том, как встречусь лицом к лицу с Алексом. Я не была уверена, какой будет его реакция, но мужчине вряд ли понравилось, что на второй день своего пребывания девушка, которую приютил из милости, подсматривала за тем, как он занимается сексом у себя в спальне.

Золотые «Картье», подарок папы на восемнадцатилетие, показывали почти девять, когда я на цыпочках спустилась по лестнице вниз. Проходя мимо кухни, заметила на столе завтрак, но решила не заходить туда даже ради чашки кофе. Алекс мог спуститься в любое время, а мне бы хотелось оттянуть момент встречи подольше.

— Доброе утро, мисс Эрриксон, — послышался голос Эйба из входной двери, — я жду вас в машине.

— Уже иду, Эйб, — отозвалась я, запихивая в сумку мобильный. — Сегодня я не буду завтракать.

Мужчина нахмурился.

— Мистер Мерфи дал мне чёткие распоряжения следить, чтобы вы кушали по утрам.

— Я, правда, не хочу, Эйб. Что-то с желудком, — соврала я, с опаской озираясь на лестницу. — Думаю, Алекс... то есть, мистер Мерфи сможет позавтракать вместо меня.

— Хозяина в это время не бывает дома, мисс. Обычно он уезжает из дома около шести.

Я едва сдержала рвущийся наружу вздох облегчения. Значит, мы в доме одни.

— Тогда я просто прихвачу с собой бутерброды.

Под неодобрительные взгляды Эйба, я сгребла со стола тост с джемом и поспешила за ним к машине.

По пути в университет я не удержалась от очередной попытки больше разузнать о жизни загадочного опекуна.

— Вам нравится работать у мистера Мерфи, Эйб?

Мужчина бросил на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида и кивнул.

— Меня всё устраивает, мисс Эрриксон. Хозяин требовательный, но справедливый человек.

Ну это уже что-то.

— А он всегда жил один?

— Сколько я его знаю, да.

По напряжённым плечам и тому, как сдвинулись к переносице седые брови в отражении зеркала, я поняла, что Эйб испытывает дискомфорт, поэтому поспешила перевести тему.

— Вы сказали, что не женаты. Но семья у вас есть?

— Моя жена умерла много лет назад, мисс, родители тоже. Детей у нас не было. Так что я один.

Мне стало очень жаль Эйба. С недавнего времени я хорошо понимала, что такое одиночество, но у меня, по крайней мере, все эти годы был отец.

— Но именно это в конечном итоге помогло мне получить работу у мистера Мерфи, — как ни в чём не бывало, продолжил говорить мужчина. — Отсутствие семьи было обязательным условием.