Некурортный роман
Шрифт:
Когда я управилась с уборкой, так устала, что не пошла на днюху к Паше. Но совесть меня не мучила: я же не обещала. Тем более, что я страшно не люблю эти семейные застолья с родственниками. Тошнотно, нудно и предсказуемо. Одно и то же из года в год. Вот странно, что когда ты маленький, и тебе хочется посидеть со старшими и погреть уши, они тебя прогоняют за "детский стол" и на улицу гулять, а когда можно уже сидеть с ними за столом, оказывается, что это дико скучно. Нет в мире совершенства: или куры, или охотники.
Перед сном не забыла загадать: «На новом месте приснись жених невесте». Проснулась от жгучего чувства стыда: я
Пошла варить кофе и поняла, что буквально впервые в жизни я живу одна в квартире – и дома, и в Симфе я всё время жила с кем-то, не говоря уж о том, что в яслях и детском саду я с 11 месяцев, потом школа с продлёнкой, летом пионерский лагерь, теперь универ. Я реально никогда не жила совершенно одна. И какой же это кайф!
Можно пить кофе литрами, а можно валяться в постели хоть весь день, и никто ничего не скажет! Можно пригласить к себе кучу друзей и устроить полный беспредел, и никто не помешает!
Но вместо всего этого я открыла учебник и начала готовиться к очередному экзамену. Макс пришёл к обеду. С круглым пряником нашего хлебозавода. Смешно, что один и тот же пряник у нас называется «Севастопольский», а в Симфе «Симферопольский». Вот готова спорить, что в каждом городе Советского Союза он зовётся по имени города! Хотя вкус у него одинаковый, потому что рецептура стандартная. Где бы что ни выпускалось, оно всё одинаковое, по ГОСТу.
Папа рассказывал, правда, давно, когда ещё мы вместе жили, что за границей даже в одном городе сложно купить одинаковые продукты в тех магазинах, что расположены рядом друг с другом, не говоря уж – в разных местах города или разных городах. Мне лично такое нравится. Я вообще за разнообразие и свободу выбора!
Но пряник оказался вкусный – свежайший, нежный, с кисло-сладкой начинкой. Я принюхалась – он и правда пах мёдом. Я заварила чай, и мы вдвоём слопали этот здоровенный пряник вместо обеда. А потом пошли гулять. Макс предложил съездить на Херсонес, но когда мы вышли из дома, стало ясно, что мы припозднились, сейчас там можно было и ноги сломать в темноте. И мы просто пошли на Исторический к Панораме. Мне захотелось прокатиться на Чёртовом колесе – так у нас почему-то зовут Колесо обозрения.
Вообще-то на море меня укачивает, а значит обычные морские прогулки не для меня, но зато высоты я не боюсь, так что на колесе могу крутиться, сколько хочу. Город с верхней точки плывёт внизу по бокам бухты белыми лодочками домов, зелень хвои между домами выплёскивается волнами, и я представляю себя на огромном корабле, бороздящем небо, как море. Сегодня день довольно пасмурный, облака скрывают часть местности, а море вдалеке пузырится белыми барашками. Шторм. Ветер наверху жёсткий, пронизывающий. Так и хочется ворваться в этот поток и нестись к горизонту.
Но самое главное: я поняла, что с Максом мне скучно. Он совсем не читал того, что мне хотелось бы обсудить. А про живопись или чем там он занимается, у него только смешные рассказы из жизни художников. Я, конечно, люблю посмеяться, но не до такой же степени.
Ночью я опять пишу стихи.
«На паруснике"
А мы – не мы,
немые, потому что
нам рот забили просолённым кляпом -
норд-остом.
И теперь от нас – ни звука.И мы пьяны.
Нам в рот залили свежий
норд-ост. И вот теперь мы веселимся:
несёмся на летучем гребне жизни
грохочущей волны и всё сметаем.
Мы слепы, потому что крепкий ветер
нам завязал глаза:
хотим смотреть – не можем.
Но силу ветра впитываем кожей
и знаем, что одно лишь есть движенье -
вперёд!
А в Симфе мы встретились с девчонками в общаге и стали придумывать, что можно сделать у меня на квартире в будущие выходные. Например, вечеринку! Девчонки начали обсуждать "что-нибудь тематическое", а потом просто танцевать под чей-то соседский магнитофон, включенный на полную катушку.
Оля с Аней высокие и, что называется, статные, только Оля блондинка с волнистыми волосами, а Анька чёрненькая, как я, но кудрявая. Я на их фоне смотрелась мелкой пигалицей. Впрочем, я на фоне любого нормального человека так смотрюсь. Ниже меня на факультете только Маська – маленькая, но буйная.
С ней мы познакомились смешно. Она с самого нашего поступления регулярно каждый воскресный вечер обходила все (или не все?) комнаты в общаге и спрашивала, кто что привёз из дома. Меня восхищала её непосредственность. Нет, это была не наглость, а именно совершенно детское какое-то любопытство – любопытство ребёнка, у которого не было дома, не было заботливых родителей, но которому очень хотелось ко всему этому приобщиться, хотя бы через вот эти домашние котлетки или блинчики, которые мы регулярно тащили из дома, и при этом, глупые, ворчали, что нам тяжело. А родители старались запихнуть нам в сумки как можно больше:
– Ты же не одна будешь есть! С девчонками поделись!
Мася жила в общаге и почти никогда не уезжала домой, даже на каникулы, однако при всей своей заброшенности, не производила впечатления человека страдающего или сломленного обстоятельствами. Наоборот, более весёлой и жизнерадостной девчонки я в жизни не встречала. Мася была хохотушкой и выдумщицей. И при этом училась она отлично. И училась по-настоящему, старательно. Я всё время удивлялась сочетанию этой немыслимой работоспособности с удивительным легкомыслием, пока не сообразила, что нет там никакого легкомыслия. Это просто защитная маска, такой вот чехол сверху, который закрывает всё ранимое и нежное в её душе. Так бывает.
Мася была из тех, кто никогда не пройдёт мимо и обязательно поучаствует в любой движухе. Вот и сейчас, едва заслышав наши крики и топот, она ворвалась к нам в комнату, распахнув дверь, и деловито поинтересовалась:
– Что празднуем? Торт есть?
И разочарованно уселась есть блинчики с мясом, рассуждая о том, что домашний торт, конечно, гораздо вкуснее магазинного.
– Хватит есть на ночь, Мася, это не полезно для фигуры!
– Я вас умоляю! Моей идеальной фигуре при такой умственной деятельности вообще ничего не грозит! Вы знаете, сколько калорий сжигается, когда я учу грамматику?!