Нелады со звездами

Кому какое дело, что тогда, сто лет назад, Мо медитировала с Махариши, делила фургон с Бобом Диланом, выведала у Мика Джаггера рецепт его знаменитых «мидий в маринаде» и первой взяла интервью у «Битлз» после того, как они сделали свои фирменные прически? Белинда знала, что интервью Мо считаются классикой жанра — но что в них классического? Мо даже не потрудилась узнать, каким шампунем пользуется Знаменитая Четверка, — не говоря уже про наводящие вопросы о кондиционере.

— Мадам, не желаете аперитив? — осторожно поинтересовался официант.

— Бокал шампанского, — отрезала Белинда.

Официант бесшумно удалился. Его лицо оставалось непроницаемым, но на щеке лихорадочно подергивалась жилка. Белинда проводила его недовольным взглядом. Несмотря на августейшую репутацию «Ла Гарриг», похоже, персонал ресторана просто не привык иметь дело со знаменитостями. С теми, кто достиг в своем деле вершин. Или хотя бы к ним приблизился.

Внутренне кипя, Белинда вернулась к размышлениям о Мо Миллз. Больше всего ее возмущало, что Мо прочно удерживала звание «Самой милой женщины с Флит-стрит» [1] . Здорово, не правда ли? Как интересно, если учесть, что в числе других ее почетных титулов — «Настоящий боец Старой гвардии», «Последний великий профессионал» и, самое примечательное, «Женщина, за тридцать лет работы в журналистике не исказившая ни одного факта»! Неудивительно, что ее интервью наводят такую тоску. Ибо, считала Белинда, что может быть скучнее правды?

1

Улица в Лондоне, где сосредоточены редакции крупнейших английских периодических изданий.

Ну, а за подпись, которой сопровождалась фотография Мо в конце ее рубрики, — «Женщина, задающая дотошные вопросы» — старуху Миллз можно было судить как нарушительницу журналистского кодекса. Взять, к примеру, интервью Джозефа Файнса на прошлой неделе. Начавшееся с весьма спорного комплимента: «Джозеф, вы предмет обожания миллионов. Как вы себя чувствуете в этом качестве?», оно, по мнению Белинды, обладало сексуальностью и живостью замороженной рыбной палочки. Не просто полный провал — настоящая ядерная зима! «Женщина, задающая дотошные вопросы». Ха! На месте Мо — но только не на ее двух стульях — Белинда сосредоточила бы внимание на совершенно иных аспектах жизни Файнса.

Единственным маленьким утешением было то, что Мо так и не разбогатела на своей рубрике. Белинда со снисходительным презрением, но и с определенной долей облегчения отмечала, что Мо не смогла заготовить сено, пока сияло «Светило», подцепив богатого и знаменитого мужчину из того великого множества, с кем она часами просиживала наедине в гостиничных номерах. Вместо того, чтобы флиртовать, напропалую, она тратила драгоценное время, задавая вопросы. Как будто кого-то действительно интересовало, что Боб Дилан думал о Жаклин Кеннеди, что Пол Маккартни думал о Джоне Ленноне, что Билл Клинтон думал о Джордже Буше и, из недавнего, как относится Тони Блэр к главному секретарю казначейства Гордону Брауну. Похоже, единственной практической пользой, которую принесли Мо десятилетия близкого знакомства со знаменитостями, было приглашение в личную ложу на скачки в Аскоте, которое ежегодно присылал ей Мик Джаггер. На месте Мо Белинда попыталась бы получить приглашение на совершенно иное ложе.

Но, впрочем, в этом нет ничего удивительного: надо признать, природа не наградила Мо данными для флирта. Сказать, что она похожа на зад автобуса, злорадно подумала Белинда, стрельнув глазами в сторону почтенного семидесятилетнего господина, было, бы оскорблением для автобуса. Господин, залившись краской, поперхнулся. Чуть раздвинув ноги, Белинда с усмешкой проводила взглядом господина, которому официант помог пройти в туалет.

Но где же эта чертова Вонючка Чешир? Белинда буквально вырвала шампанское из рук официанта. Пусть это будет на ее совести. Зубы Белинды яростно застучали по бокалу. Чем дольше Чешир заставит себя ждать, тем жестче Белинда о ней напишет. Хотя колонка «Перерыв на чашку чая» едва ли оставляла возможность для выражения личного мнения. Или какую-нибудь другую возможность. И в первую очередь возможность встретить мегазвезду.

«Перерыв на чашку чая», последние двенадцать месяцев находившийся на попечении Белинды (к ее крайнему недовольству), представлял собой короткую анкету со второстепенными знаменитостями. Он находился на задворках журнала, вместе с кроссвордом и гороскопом, в отличие от интервью Мо Миллз, нередко анонсировавшегося на обложке «Светила». К огорчению Белинды, «Перерыв» являлся полярной противоположностью колонки Мо Миллз.

И дело не только в том, что «Перерыву» недоставало престижа. Колонка навевала скуку: шаблонные вопросы похожим друг на друга звездам низкого пошиба. Одним словом, «Перерыв» был просто издевательством над талантом Белинды — до такой степени, что это было бы смешно, когда бы не было так грустно. В конце концов, именно «Перерыв» она должна была благодарить за шапочное знакомство со всей мелочью британского телевидения, выражавшееся в открытках на Рождество. В том, что Белинда знала по именам всех хомячков Энсли Харриота и была на «ты» с Энтони Уоррел-Томпсоном, Ферном Бриттоном и актерами второго плана сериала «Коронейшн-стрит», также была заслуга исключительно «Перерыва». Колонка, которую никак нельзя было назвать кратчайшей дорогой к Новому году в гостях у Мадонны, наверное, была самым длинным окольным путем.

«Перерыв на чашку чая» являлся Белинде в Кошмарных снах. Она начинала бояться, что никогда не сможет вырваться из когтей ненавистной колонки. Белинда просыпалась ночью вся в поту, увидев во сне, как она в восьмидесятилетием возрасте сидит в тюремной камере и спрашивает у ведущей «Би-би-си» Чарли Диммок, каким фактом из своей биографии та больше всего поразит читателей. Белинда была уверена, что ненавидит «Перерыв» так, как только можно что-нибудь ненавидеть, пока не обнаружила, что именно эта часть журнала пользуется особой любовью рабочих и вообще всех тех, кто занимается физическим трудом. После этого ее, отвращение вообще перестало иметь какие бы то ни было границы.

Белинде отчаянно хотелось порвать с «Перерывом» раз и навсегда. Еще больше ей хотелось получить рубрику Мо Миллз. Но для того, чтобы сдвинуть с места Мо, требовалось чудо, поэтому Белинда, просыпаясь утром, начинала думать, каким должно быть это чудо, и думала об этом до тех пор, пока не приходила пора ложиться спать.

Внезапно во вращающиеся двери влетела розовая шаль из кашемира до самого пола.

— Простите ради бога! — сияя ослепительными ровными зубами, воскликнула блондинка, источающая такой сильный аромат духов, что у Белинды запершило в горле.

Похоже, ее недаром прозвали Вонючкой.

Мерзко усмехнувшись, Белинда мысленно наточила когти. Поскольку она еще не стала журналистом, берущим интервью у звезд первой величины, она утешится тем, что будет вести себя так, как будто уже им стала. Или, точнее, так, как будет вести себя, когда им станет.

— Где ты была? — набросилась на Белинду Фран, тематический редактор «Светила», когда та наконец вернулась в редакцию.

Белинда с сожалением оглядела ее с ног до головы. Судя по всему, Фран снова посетила монастырского цирюльника — кто еще мог соорудить эту немыслимую прическу, лишь подчеркивающую, что ее лицо похоже на шар с прилепленным носом? Не улучшала общее впечатление и губная помада цвета вареного лосося. Ну а что касается этого жакета с лопатообразным воротом, украшенного чем-то похожим на кошачьи колокольчики, его просто следовало считать оскорблением, наказывающимся немедленным увольнением. В крайнем случае, замечанием в письменной форме.

— На обеде, — бросила Белинда, словно это все объясняло.

— Да, я так и заключила по запаху алкоголя. Вот только все дело в том, что уже половина пятого.

— Не стоит рвать волосы, — сказала Белинда, удержавшись от соблазна добавить, что в этом случае прическа Фран только выиграла бы. — Я готовила материал для «Перерыва на чашку чая» с Вонючкой Чешир. Кстати, опоздавшей.

Фран непонимающе посмотрела на нее.

— С кем?

— Ну как же, — объяснила Белинда. — Безмозглая светская красавица, катавшаяся недавно на водных лыжах с принцем Эндрю. Любезно согласилась на интервью, чтобы раструбить со страниц «Светила» о своем потрясающем новом начинании: она собирается стать дизайнером модной обуви.

— Ах да. Ну и как она?

Достав диктофон, Белинда нажала клавишу:

— Слушайте.

Из динамика послышался грудной женский голос:

— О да. Это просто замечательно. Для того чтобы родить ребенка, нужно девять месяцев — и девять месяцев требуется на то, чтобы создать пару туфель!

Затем прозвучал голос Белинды:

— Как интересно, мисс Чешир. А правда ли, что вы недавно устроили свадьбу своих любимых собак?

— О да. Абсолютно. Милые собачки жить не могут друг без друга.