Нелюдим

Аргумент был сильный. И все же была велика вероятность, что Лэрри и Ник просто валяют дурака, а шансы, что они искренне собирались пристрелить его, если он не подчинится, крайне малы. Прежде чем дать им еще больший повод для насмешек, он собирался окончательно убедиться, что...

— На. Колени.

Глаза Лэрри были холодными и безразличными.

Тоби встал на колени. Теперь он был просто в ужасе.

Лэрри и Ник подошли к нему.

— Посмотрим, насколько ты умный, — проговорил Лэрри. — Знаешь, как руки кладут за голову? Как во время казни?

Тоби кивнул.

О боже...

— Ну так делай.

Тоби завел руки за голову, сплетя пальцы вместе.

— Это не смешно, — проговорил он. — Вы только наживете кучу проблем. Вас отчислят.

— Отчислят за убийство? Не особо суровое наказание.

— Я имею в виду, отчислят за розыгрыш.

— Какой розыгрыш?

— Ребята, ну хватит...

— Почему бы тебе не помолиться немного? — спросил Лэрри. — Так положено делать, когда готовишься умереть, да? Положено молиться. Так что давай, Тоби, молись.

— И погромче, — добавил Ник. — Мы хотим послушать.

Тоби поколебался, затем зашептал:

— Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, пожалуйста, позволь этим придуркам узреть свою ошибку...

— Ну вот, ты запорол отличную молитву, — сказал Лэрри. — Тогда умоляй.

— Нет.

— Умоляй сохранить тебе жизнь.

— Не буду.

— Готов поспорить, что будешь, — проговорил Лэрри, прижимая ствол пистолета к его лбу. Тоби едва не вывернуло, но он сдержал порыв. — Упрашивай меня не убивать тебя.

— Нет.

— Давай. — Лэрри заверещал фальцетом. — «Пожалуйста, Лэрри, не стреляй мне в голову». Давай, говори.

Тоби демонстративно молчал.

— Ну тогда как насчет такого: «Пожалуйста, Лэрри, не стреляй мне в живот, потому что это гораздо больнее». Уверен, ты сможешь это сказать.

— Нет.

— Нет. Нет. Нет. Как заевшая пластинка.

Не хочешь говорить — не говори. Просто закрой глаза. Закрой глаза и считай до десяти.

— Нет.

— Хватит это талдычить! — Лэрри закричал с такой яростью, что Тоби едва не потерял равновесие. — Як твоей башке пушку приставил, пора бы уже отнестись посерьезней! Быстро закрыл глаза!

Тоби глаза не закрыл. Он просто не мог этого сделать.

— На счет десять ты умрешь, — сказал Лэрри. — Готов?

— Давай на пять? — предложил Ник.

— Хорошо, на пять. Тебе осталось жить пять секунд. Страшно, наверное.

— Пять... — начал Ник.

— Четыре...

— Три-два-раз! — закричал Ник.

Они вместе нажали спусковые крючки. Оба пистолета щелкнули.

Хулиганы загоготали. Лэрри поставил ногу Тоби на плечо и опрокинул его на землю.

— Не могу поверить, что ты повелся! Ты вправду думал, что мы тебе голову собираемся снести? Нуты и дебил!

Тоби был не в состоянии злиться: он испытал слишком сильное облегчение оттого, что не умер. Но они все смеялись, и Тоби почувствовал, что облегчение сменяется яростью. Он привстал.

— Я иду в полицию, — сказал он.

От этого Лэрри и Ник засмеялись еще больше, если такое вообще было возможно.

— Я серьезно.

— Да? Пойдешь до того, как пожалуешься мамочке, или после?

Ник, буквально согнувшись пополам, заржал так, словно это было самое уморительное оскорбление из всех когда-либо произнесенных. Тоби не мог вспомнить, приходилось ли ему испытывать такую сильную ярость. Он хотел вдавить свои пальцы Лэрри в глаза и оторвать его голову от тела.

Но он довольствовался лишь тем, что схватил Лэрри. Ему было плевать, побьют ли его снова или нет. Нужно было сделать удар. Всего лишь один хороший удар.

— Эй, ничего себе, — произнес Лэрри. Когда они вместе повалились на землю, он все еще смеялся. — Не слишком грубо, а?

Тоби ударил его.

Удар получился слабым и попал Лэрри в плечо, а не в лицо, но Тоби явно стало лучше, несмотря на то, что кулак взорвался от боли.

Ответный удар Лэрри попал ему прямо в нос. Судя по хрусту и мгновенно хлынувшей крови, он причинил больше вреда, чем удар Тоби. От жуткой боли у него помутилось в глазах.

Он стал молотить по Лэрри как можно сильнее и быстрее. На лице хулигана отразилось скорее удивление, чем боль: он без особых усилий парировал бесчисленные удары. Ник, очевидно, полагал, что веселье продолжается, да и сам Лэрри все еще усмехался.

Лэрри схватил Тоби за нос и сжал.

Внезапно смех стих.

Тоби даже не помнил, как вытащил охотничий нож и вытянул его из кожаных ножен. Но Лэрри теперь выглядел очень напуганным.

Ухватившись за рукоятку обеими руками, Тоби вонзил лезвие ему в грудь.

Долю секунды он ощущал едва ли не эйфорию, а затем на него обрушилось осознание того, что он совершил, и он в ужасе закричал:

— О боже, извини!., я не... о боже...

Лэрри лежал с широко раскрытыми от шока глазами, его тело подергивалось.

Тоби не был доктором, но точно знал, куда воткнул лезвие и что люди с торчащим в сердце восьмидюймовым охотничьим ножом не выживают.

— О боже... Иисусе...

Он поднял глаза на Ника, словно ожидая от того помощи. Ник зажал руками рот и выглядел так, словно задыхался.

Презрения в глазах хулигана больше не было — только паника. Тоби знал, что его паника была еще сильнее. Он хотел свернуться калачиком и кричать, кричать, кричать.

Но этого сделать он не мог.

Лэрри умирал. Его уже было не спасти — возможно, даже если бы в десяти футах стояла машина скорой помощи. И ему точно нельзя было помочь, таща через весь лес. Не имело значения, как он будет исправлять содеянное, он уже убил человека. Возле него на земле лежал окровавленный труп, и это сделал он.

А Ник был единственным, кто об этом знал.

Если он выпустит Ника живым из леса, то сядет в тюрьму.

Тоби не мог провести остаток жизни за решеткой. Тем более из-за такого никчемного садиста, как Лэрри.

Он извлек нож из груди хулигана. Тоби не мог смотреть на лезвие, не мог видеть кровь, иначе сошел бы с ума и не смог бы совершить то, что задумал.

Для извинений и объяснений времени не было. Он должен был двигаться быстро и добраться до Ника, пока тот все еще в

шоке. Тоби бросился на более крупного парня, чувствуя, как возвращается злость — злость за то, что Ник привел к этому, разрушил жизнь Тоби. Злость была гораздо лучше страха, беспомощности.