Нелюдим

— Разрезать меня и что-то там вытащить — это просто?

— Поэтому я и употребил слово «относительно», мистер Флорен. По сравнению с коронарным шунтированием — да, это просто.

— Вы правы, извините. Я просто нервничаю. Я должен считать себя счастливчиком. Пятьдесят шесть лет, и у меня всего лишь первое хирургическое вмешательство.

— И это довольно хороший результат. Не беспокойтесь. Мы о вас хорошо позаботимся. Несколько недель придется полежать, но это гораздо лучше, чем альтернатива, уж поверьте мне.

* * *

Тоби лежал дома и смотрел телевизор. Он сходил с ума от скуки и очень надеялся, что Оуэн понял его, когда он описывал процедуру и объяснял, что не сможет приходить пару месяцев. Тоби подташнивало от мысли, что его друг бродит где-то, одинокий и испуганный, и думает: произошло что-то ужасное.

Да, фактически хирург разрезал тело Тоби. Это было довольно ужасно. И он явно ощущал последствия от работы скальпеля. Судя по тому, как он чувствовал себя сейчас, он больше никогда не сможет пойти в лес.

Естественно, это не было правдой. Как только Тоби сможет пройти пару миль, не вывалив при этом кишки наружу, он пойдет в гости к Оуэну. А может, и раньше.

* * *

— Ты не поверишь, — сказал Тоби. — Я, наверное, никогда не показывал тебе фотографии Всемирного торгового центра — в Нью-Йорке есть огромные башни-близнецы. И из одной из них торчал самолет — террористы направили его прямо на здание! Представляешь? Мы совершенно обалдели, когда смотрели все это по телевизору в буфете. А затем прямо в прямом эфире башни обрушились! Люди охали, плакали и сходили с ума — такого бедлама я еще никогда не видел. А еще один долбаный самолет врезался в Пентагон. В Пентагон! Странно, что не в Белый дом. Поверь мне, Оуэн, уж лучше жить в своем собственном мирке. Мир слетел с катушек.

2002 год

— Мне нужно исправлять свою жизнь. Ты должен мне в этом помочь, Оуэн. Я не могу сам это сделать.

* * *

— Мне уже все равно. Может, однажды я не проснусь. Это будет чудесно. Ты бы мог позаботиться о похоронах. Ты получаешь дом, ты это знаешь. Все остальное остается моим детям, которые, может, уже и мертвы — почем я знаю, — но ты получаешь дом. Я как какая-нибудь шизанутая старушенция, которая оставляет свое добро кошкам. Не знаю, что ты со всем этим будешь делать, но можешь его забирать, если хочешь.

* * *

— Он сказал, что эта может оказаться злокачественной. Прикинь?

2003 год

— Здравствуйте, меня зовут Тоби, и я алкоголик. Последний раз я выпил в вестибюле, прежде чем зайти сюда.

— В общем, она говорит: «Извини, если у тебя не встает, то это не моя вина». А я такой: «Вообще-то плачу я, так что это твоя работа. Если не можешь сделать ее по-нормальному, я попробую в каком-нибудь другом месте». Да, так и сказал. А потом она попыталась уйти, не вернув мне мои деньги! Я и говорю: «Эй, так нельзя! Я знаю, за что заплатил!» — а она сказала, что позвонит своему парню. И я ей ответил, мол, хорошо, если она так собирается оказывать услуги, то ей придется узнать, что в этом бизнесе все зависит от сарафанного радио.

* * *

— Пронесло. Эти хреновины растут внутри меня, а врачи их вырезают. Мне снилось, что это чувство вины так себя проявляет.

А может, это был и не сон. Наверное, у меня в желудочном соке плавают опухоли вины, которые только и ждут, чтобы укорениться и начать расти, как помидоры.

* * *

— Зацени. Это мобильный телефон. Теперь у всех такие есть. Я могу позвонить кому захочу. Правда, в лесу не очень хорошая связь. Эх, было бы еще с кем поговорить.

2004 год

— Ну, они наконец сообразили, что мою работу может выполнять робот. Это был лишь вопрос времени. Пора начинать учиться готовить гамбургеры, а то у тебя скоро появится сосед.

* * *

— Настоящий друг не позволил бы мне заниматься всей этой самоубийственной фигней. Это я так, к слову.

* * *

Тоби гадал, как сильно он сочувствовал бы себе, если бы мог взглянуть на свою жизнь со стороны. Наверное, не очень сильно. Возможно, он бы просто взглянул на себя с отвращением, грустно покачал головой, а затем позвал дворника, чтобы вымести все это прочь. Убрать с глаз долой этого отвратительного бомжа, чтобы не смущать нормальных людей.

Ему на самом деле пора было с этим разбираться. Даже Оуэн, казалось, был уже не так рад его компании.

И он разберется, сразу после пары пивка.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

2005 год, 60 лет

Самое лучшее в положении бухого, бормочущего себе под нос идиота — это что никто тебе не верит, когда ты вываливаешь секреты о друге-монстре. Тоби был шутом гороховым в маленьком баре, как бы он там ни назывался, который он редко посещал чаще раза в месяц, да и то только когда был наполовину пьяный.

Тоби никогда ничего не говорил об убийствах, по крайней мере насколько он помнил, но он рассказывал бармену все об Оуэне. Бармен не ограничивал ему выпивку — это было не такое заведение.

Тоби сидел за столиком один, в окружении пустых бутылок, хотя многие из них остались после предыдущего посетителя. Он решал, стоит ли ему попытаться дойти до дома пешком, вызвать такси или позволить бармену с этим разбираться после того, как он вырубится.

Напротив него уселся какой-то мужчина.

— Это ты тот парень с монстром?

Мужчина — по всей видимости, он был на несколько лет старше Тоби — с растрепанными волосами и неопрятной седой бородой источал очень мерзкий запах. Даже по сильно заниженным стандартам Тоби этот парень выглядел как откровенный бомжара.

— Нет.

— Да, да, это ты! Не надо прикидываться кем-то другим, мужик.

У бомжары косил один глаз, и говорил он как хиппи. Тоби было стыдно признаться себе, но, несмотря на вонь, он был рад с кем-то поговорить.

— Никакого монстра нет, — произнес Тоби. — Я все сочинил.

— Мужик, притормози. Я все о них знаю. Лох-несское чудовище, Дьявол из Джерси, пришельцы в Зоне 51 и Ангаре 18... если залезть в Интернет и знать, где искать, можно найти правду обо всем на свете.

— Хорошо. Я дружу со снежным человеком.