Нелюдим

Станет ли он последней жертвой Оуэна или всего лишь очередным трупом в ряду убийств в эту, как ее могла бы окрестить пресса, Ночь зверя?

Оуэн посмотрел на него, опустил руку, затем подскочил и рванул из кухни обратно в гостиную.

Несколько секунд Тоби не шевелился, стараясь отдышаться. Затем он вернул себе пистолет и двинулся из кухни, но поскользнулся на луже крови и тяжело рухнул набок, сбив дыхание.

Он лежал словно в трансе.

Тоби гадал, будет ли Сара выплевывать проклятья ему в лицо — или на его надгробный камень?

Придется ли ему говорить с Мэриэнн?

А с Ханной?

Наверное, все же лучше умереть.

Нет. Это была малодушная мысль. И жалкая. Мысль лузера. Он не мог уйти, оставив это дело незаконченным.

Тоби встал, подождал, пока пройдет приступ головокружения, и выбежал из дома. Снаружи Оуэна видно не было.

Он обошел весь двор, выкрикивая имя монстра и стараясь услышать крики боли.

Ничего.

Наконец Тоби сел в машину и возобновил поиск за рулем. Оуэн мог спрятаться и зализывать раны или все еще передвигаться в поисках новых жертв. Тоби следовало предполагать второе.

Следующее сообщение, через две минуты, было о смертях, свидетелем которых только что стал Тоби. Также сообщали о семидесятилетием мужчине, бегающем по району и размахивающем пистолетом, поэтому гражданам следовало опасаться не только дикого зверя, но и вооруженного маньяка.

Семидесятилетний. О боже!

Минут пятнадцать новых смертей не было — по крайней мере, о них ничего не сообщалось. Тоби проехал мимо бессчетного количества полицейских машин, но ни одна его не остановила. Очевидно, свидетелей, видевших машину маньяка, не было.

Затем последовало сообщение о возможном нахождении монстра в парке. Тоби был там пару раз с Гэрретом и Ханной — милое местечко с несколькими магазинами и ресторанами. Он попытался представить Оуэна, свободно бегающего среди дюжин покупателей и посетителей ресторанов.

Где он был? И куда направлялся?

И вдруг Тоби понял, что знает ответ.

* * *

Магазинчик мороженого был не особенно хорошим — хотя Гэррет всегда изъявлял желание остановиться там после утомительного дня на горках и качелях, — но он был сделан в форме огромного мороженого в вафельном рожке с завитком сверху.

Тоби припарковался возле него, вылез из машины и принялся ждать, каждые несколько секунд выкрикивая имя Оуэна.

Вдали раздавалось множество сирен.

Тоби даже не увидел, откуда появился Оуэн. Он просто обернулся — а его друг уже был тут, с вожделением глядя на рожок.

Оуэн показал знаками: мороженое.

— Ага, мороженое. Я бы тебе купил, если бы они работали.

Плохо.

— Очень плохо. Для нас обоих. Никто из нас не заслуживает сегодня мороженого, приятель.

Тоби направил на него пистолет. Оуэн не шевельнулся.

Может, и необязательно было поступать именно так. Он мог уговорить Оуэна забраться в машину и просто уехать. Как можно дальше от города. Никто ведь не стал бы искать старика и монстра в машине, верно?

Они могли начать все сначала. Лес был огромен. А вокруг росли и другие леса.

Нет.

Пора было с этим кончать. Исправить сделанные ошибки он не мог, но зато был в состоянии остановить убийства невинных людей.

И сирены уже раздавались слишком близко. Более того, Тоби даже видел проблесковые огни.

Он сможет немного побыть героем — стариком, который убил монстра, — пока не откроется вся правда и он не превратится в жуткого старика с плотоядным питомцем.

Так всегда и будут говорить: «Оуэн был его питомцем». Никто и никогда не поверит, что Оуэн был его лучшим другом.

Тоби не знал, сколько осталось пуль. Он подошел ближе. На этот раз он не мог промахнуться и чувствовал, что должен смотреть своему другу в глаза, когда нажмет на спусковой крючок.

Голоса позади него. Суматоха.

Оуэн не побежал, когда Тоби подошел прямо к нему, так близко, что мог обнять.

Что можно было сказать другу всей своей жизни?

Он довольствовался лишь «Мне очень жаль, Оуэн» — и выстрелил.

Позади него бедлам. Голос, кричащий, чтобы он отошел от этой твари.

Тоби обернулся. Три копа нацелили на него пистолеты. Оуэн все еще не упал.

Он хотел сказать им, чтобы они ушли, что все уже кончено, что монстр умирает, но его тело сотрясалось от рыданий, и он не мог вымолвить ни слова.

На лице Оуэна не было видно ни боли, ни грусти от предательства. Он выглядел... встревоженным.

Он думает, что они хотят меня застрелить!

Из груди Оуэна хлестала кровь, но он оттолкнул Тоби, стараясь загородить его собой.

Полиция открыла огонь. В грудь Оуэна врезались еще две пули.

Тоби обрел дар речи и закричал, чтобы они прекратили. Друзья не должны умирать вот так. Не должны умирать от выстрелов кучки незнакомцев.

Он бросился на свое место между другом-монстром и запаниковавшими копами и с удивлением почувствовал, как мало боли причиняют пули.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Мельком

Тоби лежал на земле, истекая кровью и умирая.

А все могло быть совершенно по-другому...

* * *

— Я покажу, где его видел! — сказал Тоби папе, пока не получил ремнем по заднице. — Я тебе докажу!

Несмотря на то, что папа был настроен скептически, Тоби повел его прямо к тому месту, где увидел монстра. И хоть монстра там уже не было, на земле остались отчетливые следы. Папа не мог отрицать, что здесь что-то было, как Тоби и сказал.

— Никому об этом не говори, пока у нас не будет твердого доказательства, — повелел папа. — И извини, что не поверил тебе.

* * *

Годы поисков окупились.

— Мы можем назвать его Оуэном? — спросил Тоби.

— Мы можем назвать его как захотим, — ответил папа. — Ты же его нашел.

* * *

— Не подходите к Тоби Флорену, — сказал Лэрри другим ребятам в школе. — Я слышал, что у него есть дружок-монстр, который живет в лесу, и, если вы будете до него докапываться, монстр придет в ярость.