Немец
Шрифт:
В ответ Антон лишь пожал плечами.
— Ясно. Это же подтверждает ваш друг господин Мюллер.
— Объясните мне, что происходит, — Антон понимал, что полиция допустила ошибку и почти успокоился.
— Хотите кофе?
— Не откажусь. А можно пригласить моего друга?
— Конечно.
Комиссар приоткрыл дверь и что-то кому-то сказал. Через полминуты в комнату вошел Ральф. Его глаза метали молнии.
— Ты в порядке? — спросил он Антона, намеренно не замечая комиссара. — Наш самолет уже рулит на взлетную полосу. Спасибо этим господам.
— Я очень сожалею, — забормотал Вейде.
— Каковы
— Господин…
— Мюллер.
— Да. Господин Мюллер, к сожалению, я не могу вам обещать компенсаций и покупку новых билетов. Это не в моей компетенции.
— Звучит странно, господин комиссар. А кто ответит за то, что мы не успели на самолет, и, возможно, понесли громадный материальный ущерб?
— Понимаете, правила не предусматривают…
— При чем тут правила?! Вы извинились и думаете, все, инцидент исчерпан? Это не так. Я буду…
— Подождите… — комиссар сел за стол. — Мы можем бесплатно разместить вас в гостинице. Такие возможности у нас есть. Мы обеспечим вас бесплатным ужином и завтраком, если хотите. Это все.
Антон понял последнюю фразу, поскольку из всего диалога только она одна была произнесена комиссаром по-английски.
— Ральф, а что с билетами?
— С билетами ничего — придется самим выкручиваться.
— Но можно хотя бы узнать, с какой стати на меня надели наручники?
Ральф кивнул.
— Действительно, — он уставился на комиссара, — информация заменит нам компенсацию морального ущерба.
— Господа, мне самому известно немного, да и эту малость я не имею права разглашать. Но… с другой стороны, тут ничего сверхсекретного нет. Итак, представьте себе, что некий русский бандит встречался в понедельник с курьером из России. Один из наших источников проинформировал нас сегодня вечером, что этим курьером был некто среднего роста, темноволосый, с паспортом на имя российского подданного Антона Ушакова.
— Так что же вы сразу не проверили, мог ли господин Ушаков быть в Мюнхене в понедельник?!
— Извините, бюрократия, — комиссар развел руками. — Господин Ушаков, вот ваш паспорт. Еще раз позвольте принести вам извинения от имени полиции аэропорта Мюнхена. На выходе из участка ждет дежурный офицер. Он сопроводит вас до гостиницы и окажет любую другую помощь в рамках его компетенции. До свидания.
— Секунду, — Антон не спешил уходить. — А что это за источник такой, хорошо осведомленный о моем росте и цвете волос?
— Не знаю. У меня нет прямых контактов с нашими агентами. Возможно, над вами кто-то подшутил.
— Ничего себе, шуточки!
— Согласен, шутка злая, ведь из-за нее вы завтра утром не попадете в Москву.
«Вот именно. И в Воронеж приедем с опозданием».
Выйдя из участка, приятели попросили дежурного офицера подождать их несколько минут.
— Антон, тебя специально кто-то подставил, — воскликнул Ральф. — Для серьезного задержания, скажем, на сутки, оснований не было, да и ты держался спокойно. Кстати, я горжусь тобой. А вот чтобы мы не успели на самолет, этого «недоразумения»
оказалось достаточно.— Ральф, смотри какое дело… задумчиво произнес Антон. — Тот, кто хотел, чтобы мы сегодня никуда не улетели, пока своего добился. Нам надо что-то предпринять в ответ. Давай узнаем, как еще можно добраться до Москвы, пусть даже это будут транзитные рейсы. Самое последнее, что я сейчас хочу, так это вернуться в отель и ждать завтрашнего дня.
Ральф решительно кивнул. Ему тоже не улыбалась перспектива сидеть сложа руки.
Примерно в это же время пожилой турист из Австрии расположился во втором салоне аэрофлотовского «Боинга-767». Он попросил симпатичную русскую бортпроводницу принести ему минеральной воды без газа, чтобы запить успокоительное. Туриста звали Курт Шерхорн, и с зимы 1941 года полеты на самолетах вызывали у него приступы страха, сопровождавшиеся головными болями и тошнотой.
Ему во что бы то ни стало нужно было завтра оказаться в Москве, чтобы уже в десять часов утра вылететь из аэропорта Домодедово в славный русский город Воронеж.
Глава семнадцатая
— Антон, есть рейс завтра, в полдень, — сообщил Ральф, продолжая изучение информационных мониторов аэропорта.
— Знаю этот рейс. Приземляется в Домодедово около пяти вечера. Поздно, очень поздно. Впрочем, если позвонить Игорю в Воронеж…
Антон достал телефон и, найдя в справочнике искомый номер, нажал клавишу «вызов».
Вдруг возле полицейского офиса стало шумно. Антон услышал массу выражений, смысл которых был в состоянии понять лишь носитель русского языка. Откуда ни возьмись, появился дежурный офицер. Буквально светясь от радости, он сообщил друзьям, что их самолет не улетел!
— Вы можете себе представить такое? — взволнованно тараторил офицер. — Борт уже производил руление, когда командир принял решение высадить одного пассажира.
— А в чем дело? — поинтересовался Ральф.
— Не знаю пока. Но, судя по этим крикам, — офицер бросил взгляд в сторону, откуда раздавался шум, — этот человек находится в состоянии алкогольного опьянения. Можете пойти посмотреть. А мы, кстати, уже сообщили, чтобы вас дождались, раз уж такое дело. Все равно самолет простоит здесь еще минимум полчаса, пока появится «окно».
Антон и Ральф пошли вслед за полицейским. Возле двери участка слабо держащийся на ногах мужчина, одетый в черную майку и черные джинсы, профессионально ругался русским матом на немецкую полицию. Несколько стражей порядка, включая комиссара Вейде, безуспешно пытались урезонить дебошира. Антон поразился, что делали они это как-то деликатно. Даже, можно сказать, нежно.
«Да, — подумал Антон, — наши менты, по сравнению с этими мюнхенскими голубками, натуральные фашисты».
И сам удивился парадоксальности сей простой мысли, возникшей в этих обстоятельствах и в данной местности.
— Господин Ушаков, — позвал Антона комиссар. — Как видите, у меня определенно выдалась русская ночь. Не сочтите за труд, переведите вашему соотечественнику, что ему следует успокоиться. Обратно в самолет мы его не пустим. По крайней мере, сегодня.
— А что он натворил?