Немецкие шванки и народные книги XVI века

Эти речи не тронули души Андолозия; помышляя лишь о своих великих убытках, он набрал немного тех яблок, от которых рога растут, а также несколько яблок, которые вновь избавляют от рогов, и просил отшельника во имя Господа указать ему путь, которым он смог бы выйти туда, где найдет пропитание, ибо за два дня ничего не съел, кроме четырех яблок. «И найди я в чаще вдоволь груш и яблок, я не осмелился бы отведать этих плодов». Отшельник вывел его на дорогу и сказал: «Так вот, ступай этой дорогой, никуда не сворачивая, и ты выйдешь к широкой реке, это залив Испанского моря, [118] и если, когда ты придешь туда, вода стоит высоко, то обожди, не ходи далее, ибо это прилив, но настанет отлив, а как скоро он настанет, подымайся и поспеши к высокой башне, она будет тебе хорошо видна издалека, и долго не мешкай, чтобы прилив не захватил тебя, иначе тебя унесет потоком. А когда выйдешь к морю, найдешь неподалеку оттуда зажиточную деревню, там есть хлеб, мясо и прочая телесная пища». Андолозий горячо и старательно благодарил отшельника, и простился с ним, и сделал так, как тот наказал ему, и, переждав прилив, благополучно добрался до башни и до деревни. Там он ел и пил, подкрепляя свои телесные силы, ведь был он слаб и изнурен.

118

Стр. 392. Испанское море.

— В средние века так именовали Атлантический океан.

А когда он пришел в себя, то спросил, как попасть ему ближайшим путем в Лондон, что в Англии. Поведали ему, сколь долог путь туда, ведь он покуда в Ибернии. Ему надлежит пересечь королевство Шотландию, лишь тогда начнется Англия, Лондон же лежит в середине ее. Когда Андолозий услыхал, что Лондон столь далеко, он раздосадовался, ибо полагал, что находится не иначе как в десяти милях от Лондона. Вдобавок ему было жаль яблок, которые он нес, он страшился, что, если пробудет долго в пути, яблоки испортятся либо сгниют. И когда люди приметили, как сильно ему хочется попасть в Лондон, они указали ему на большой город неподалеку оттуда, который лежал у моря и был морской гаванью, куда приходили суда из Англии, Фландрии и Шотландии. Там он и найдет судно, которое доставит его в Лондон. Он быстро собрался и пришел в город, на какой ему указали, и нашел там, к своему счастью, судно, пришедшее из Лондона. Он взошел на него, и поплыл, и благополучно, целым и невредимым, добрался туда.

И как только он прибыл в Лондон, то велел заклеить себе глаз и нацепил на голову искусно сделанные фальшивые волосы, благодаря чему стал неузнаваемым, и, взяв столик, он сел пред церковью, превосходно зная, что Агриппина, молодая королева, пойдет туда. Разложил яблоки на красивом белом платке и закричал: «Яблоки из Дамаска!» И когда его спрашивали, сколько стоит одно яблоко, он отвечал: «Три кроны». Тут всякий уходил прочь. И было ему досадно, что всяк хотел их купить. Меж тем прибыла королева, а с ней и камеристка. Тут он вновь заорал: «Яблоки из Дамаска!» Королева спросила: «Почем ты продаешь одно?» Он ответствовал: «По три кроны». Она спросила: «Что в них особенного, что ты столь дорого продаешь их?» Он ответил: «Эти яблоки сообщают человеку красоту, а также острый ум». Когда молодая королева Агриппина услыхала это, она приказала своей камеристке купить пару яблок, что та и сделала. Андолозий вновь сложил свой скарб, ибо никто более не пожелал купить у него яблок.

И когда королева возвратилась домой, она, недолго мешкая, съела оба яблока, и едва она съела их, как у нее тотчас с нестерпимой головной болью выросла пара огромных рогов, так что она принуждена была лечь в постель. Однако, когда рога достигли полной величины и головная боль утихла, она встала, подошла к зеркалу, имевшемуся у нее в спальне, и тут увидела, что заполучила пару безобразных и длинных рогов. Она тотчас схватилась за них обеими руками, понадеявшись сорвать их с головы, однако этого не случилось. Тут она позвала двух знатных девиц. Когда они увидали королеву в подобном обличье, то донельзя ужаснулись, и осенили себя крестным знамением, и многократно перекрестили ее, точно явился им злой дух. Королева столь сильно испугалась, что лишилась речи. Сказали они: «О милостивейшая королева, что случилось, почему ваша высокородная персона обрела столь безобразное обличье?» Она ответила им, что не ведает того. «Я полагаю, это Божья кара либо это передалось мне с яблоками из Дамаска, проданными коварным торгашом. Ну-ка, постарайтесь и помогите мне избавиться от рогов». Девицы с силой потянули за рога. Но те не шелохнулись. Тогда они принесли веревку, и привязали ее к рогам, и подвесили Агриппину к балке, [119] и повисли у нее на стопах, понадеявшись сорвать рога с ее головы. Она терпеливо снесла все, но чем дальше, тем горше сокрушалась, видя, что рога крепко держатся и никакое усилие не помогает. «О, несчастное я создание, — сказала она, — что проку в том, что я — королевская дочь, богаче всех девиц на свете и красотой прославилась более других женщин, ведь ныне я выгляжу подобно неразумной твари! О, зачем я только родилась на свет! Если мне не помогут избавиться от уродства, я утоплюсь в Динисе [120] (это большая судоходная река, текущая мимо дворца), ибо не желаю, чтобы меня видели такой». Некая из старших камеристок принялась утешать Агриппину и сказала: «Милостивая королева, нет нужды так отчаиваться. Во-первых, как рога появились, так они могут вновь исчезнуть. Дайте также обет принести большие пожертвования Пресвятой Богородице Вестминстерской, творящей великие и чудесные знамения, и святому Томасу Кандельбергскому. [121] Они помолятся за вас Господу, чтобы к вам возвратилось ваше прежнее обличье. Вдобавок в Лондоне много искусных и высокоученых лекарей, и вполне может статься, что они знают либо отыщут в книгах, по какой причине вырастают подобные рога и каким способом можно от них избавиться». Эти речи пришлись Агриппине по душе, и она сказала: «Итак, никому о том ни слова, а если кто меня спросит, скажите, что я нездорова и никого не допускаю к себе». И приказала изготовить из золота драгоценные пожертвования и отослала их, как и обещала. А старуха, ее камеристка, расспросила также врачей, поведав им, что у некоей особы, ее родственницы, выросла пара рогов, можно ли от них излечиться или нет. Когда лекари услыхали о том, что у человека выросла пара рогов, взяло их удивление и всяк с большим любопытством пожелал этого человека увидеть. Камеристка сказала: «Эту особу видеть нельзя, от вас требуется лишь помочь ей, и кто сумеет это сделать, будет сполна вознагражден». Не нашлось меж ними такого храбреца, который взялся бы излечить от рогов. Еще никогда они о том не слыхали, не читали и подобного не видали. И когда врачеватели напрочь отвергли просьбу служанки, она пришла в досаду, ибо ей хотелось возвратиться с добрыми вестями.

119

Стр. 394. …подвесили Агриппину к балке… — Характерная черта средневековой архитектуры — балки, не закрытые потолком.

120

Динис— см. коммент. к с. 298.

121

Томас Кандельбергский— Томас Бекет, архиепископ Кентерберийский (1118–1170), примас английской церкви.

Как Андолозий прикинулся врачом, отчасти вылечил королеву от рогов, благодаря этому вновь раздобыл кошель и шляпу

Вконец отчаявшись найти врача, она повернула ко дворцу, собираясь возвратиться домой. Тут Андолозий, облачившийся, подобно лекарю, в высокий красный берет и пунцовую шарлаховую мантию, [122] приладивший себе огромный нос, вымазавшийся несколькими красками, так что никто из хорошо знавших его прежде не узнал бы его ныне, заговорил с ней и сказал: «Любезная хозяйка, я проследил, как вы заходили в дом трех докторов, сведущих в искусстве врачевания, вы получили от них годный вам совет? Не гневайтесь на мои расспросы, я также доктор медицины. И если вас гложет забота, соблаговолите открыть мне ее. Недуг должен быть никому неведом либо велик, чтобы я с Божьей помощью не сумел изгнать его и исцелить от него человека».

122

Стр. 395. Пунцовая шарлаховая мантия. — Шарлах — красный цвет и краска для окрашивания тканей в средние века. Сейчас это слово и в русском, и в немецком языках малоупотребительно.

Гофмейстерша решила, что доктора ниспослал ей Господь, и ответила ему, сказав, что с некоей именитой персоной приключился странный недуг, и у нее на голове выросли два большие рога, подобные козлиным, и означенную персону это столь жестоко удручает, что о том невозможно сказать. «И если вы сможете помочь этой особе, то получите большое вознаграждение, ибо она не терпит недостатка ни в деньгах, ни в добре». Андолозий, на сей раз прикинувшийся доктором и врачевателем, снисходительно рассмеялся и сказал: «Это дело мне известно, я владею искусством совершенно безболезненно удалять рога, но исцеление стоит немалых денег, ибо в том деле употребляются весьма дорогостоящие снадобья. Мне известна также причина, из-за чего подобные рога вырастают».

Она спросила: «Досточтимый доктор, отчего появляются эти удивительные наросты?» Доктор Огромный Нос ответил старой камеристке: «Это приключается тогда, когда один человек, учинив другому страшное вероломство, чрезмерно обрадуется содеянному злу и не посмеет свою радость выказать открыто. Тогда она прорывается наружу несколькими путями, и если у человека это выходит наружу, ему сильно повезло, ибо если они извергаются иначе, то человек испускает дух. Так, некоторые люди умирают, хотя ничем и не страдали, и никому не ведомо, отчего он умер. А кто одного из них разрежет, тот найдет лежащие внутри него рога, которые не смогли найти верного выхода и насквозь пронзили сердце либо другой орган, отчего человек и преставился. Не прошло еще и двух лет, как я посетил двор испанского короля, там у некоего могущественного графа была дочь чрезвычайно нежного телосложения. У нее выросли на голове два огромных рога, от которых я совершенно избавил ее, хотя все прочие врачи отказались излечить ее».

И когда гофмейстерша выслушала рассказ доктора, она спросила, где его дом, ибо вскоре она придет к нему. Он сказал: «Я покуда не снял дома. Я прибыл сюда лишь три дня тому назад и остановился на постоялом дворе „К лебедю“. Там вы можете спросить обо мне, прозывают меня Доктор Огромный Нос, и, хотя у меня есть и свое собственное имя, но больше я известен там под этим прозвищем».

Гофмейстерша с великой и неописуемой радостью поспешила к опечаленной королеве и сказала: «Милостивая королева, воспряньте духом и приободритесь, ваши дела вскоре уладятся». И поведала ей, как три лекаря отпустили ее, ничем не утешив, но вслед за тем она отыскала доктора, вселившего в нее надежду. И поведала королеве обо всех тех вещах, о которых сказал ей врачеватель, и о том, что он поможет ей так же, как помог одной графине. «Вдобавок он открыл мне, что служит причиной вырастания подобных рогов, в чем я ему всецело верю». Меж тем королева в горькой печали лежала в постели и столь глубоко стыдилась своего обличья, что сама себя не могла видеть и не желала, чтобы ее видели служанки. И она сказала гофмейстерше: «Почему ты не привела доктора с собой, разве ты не знаешь, как я жажду избавиться от рогов? Ступай тотчас обратно и приведи его, скажи ему, чтобы он взял с собой все, что в таких делах употребляется, и не скупился. И отнеси ему тогда столько, сколько он пожелает».

Гофмейстерша переоделась в чужое платье, пошла туда, где отыскала доктора, дала ему сто крон и сказала: «Итак, собирайтесь. К особе, к которой я поведу вас, вы должны прийти ночью и никому о том не говорить, ибо ее собственные отец и мать ничего не знают». Доктор ответил: «Не тревожьтесь. Я сохраню все в тайне и пойду с вами. Но прежде я должен сходить в аптеку и купить все, что потребуется. Итак, или же дожидайтесь меня здесь, или возвращайтесь сюда спустя два часа». Она сказала, что подождет его, ибо не смела явиться во дворец одна. Доктор, на физиономии какого красовался огромный и безобразный нос, пошел в аптеку и купил немного слабительного. Смесью слабительного и сахара он заполнил половину яблока, изготовив лакомство, весьма приятное на вкус, купил также в склянке малую толику мази, и взял крепкого мускуса, и возвратился обратно к гофмейстерше. Та провела его ночью к королеве, лежавшей на ложе за пологом.

Она встретила его смиренно, точно вконец лишившись сил. Доктор сказал: «Милостивейшая госпожа, приободритесь. С помощью Господа и моего искусства дела ваши вскоре поправятся. Я лучше смогу помочь вам, если вы встанете и позволите мне осмотреть и ощупать ваши рога». Агриппина глубоко стыдилась того, что ей придется показать рога, но все же она села на ложе. Доктор без робости ощупал рога и сказал: «Для каждого из рогов потребуется меховой мешочек из обезьяньей шкуры, вдобавок теплый, когда я разотру рога, их нужно будет держать в тепле».

Гофмейстерша быстро устроила так, чтобы при дворе умертвили старую обезьяну, содрали и принесли шкуру и по наказу врачевателя изготовили пару мешочков. Он взял и обильно натер рога Агриппины обезьяньим жиром, это наилучшее средство при подобном изъяне. Растерев рога, он натянул поверх них меховые мешочки и сказал: «Милостивая госпожа, то, что я сейчас предпринял с рогами, размягчит их и изгонит через опорожнение. Для этого я принес с собой пилюлю, вы проглотите ее и следом поспите, а проснувшись, вы убедитесь, что дело подвинулось к лучшему».