Немного безумия

— Герцог настолько глуп, что не понимает того, что ты непричастен? — мы очень быстро перешли на ты, что не может не радовать. Хоть в последний день жизни подружусь с миллионером.

— А с чего ты взял, что я непричастен? Может, я опасный кукловод?

— И именно поэтому валяешься избитым в пропахшем мочой сене?

– У всех кукловодов разные способы воздействия на людей... — мои слова задели гордого аристократа, но он не подал виду и защитился иронией. — Но ты прав, я не очень-то похож на роль судии города... И его опустошителя.

— В каком это смысле? — я напрягся.

— Так ты не знаешь? — даже через расстояние в несколько метров я почувствовал раздражение Кобальта. — Теперь мне придётся болтать ещё пару минут к ряду. Занятно... что ж, а почему бы и нет? Посоветовавшись с западным оккультным практиком первой величины (к слову, он был моим личным звездочётом), я узнал, что наш знаменитый убийца действует не сам по себе. Это пешка... кого-то очень и очень сильного. Сильного настолько, что все маги ещё за месяц до первого убийства сбежали с Ан-Рока, как крысы с тонущего корабля. Остались только жадюги, убийцы и глупцы.

— Ты хочешь сказать, что какой-то другой маг посильнее управляет всеми убийствами издалека?

— Да. Весь город пропитан какими-то «потоками», как их назвал маг. Ещё этот западник пугал меня огромным взрывом, но в это я уж точно не поверил. Старик не так глуп, чтобы позволить какому-то ворожею подорвать город заурядными способностями.

– Он пугал тебя взрывом? — дело набирало обороты.

— Ага, даже дрожал от ужаса за мои деньги... актёришка. По его словам, этот воображаемый кукловод каким-то образом подчинит всех магов в округе и начнёт вершить божий суд. И это всё, якобы, видно «по изменению потоков». Я в эту белиберду не верю. А если бы это поганое вранье и было правдой, то сейчас бы психбольница была абсолютно пуста. — от осознания, что только один мистер Браун знает истинную правду, я самодовольно задрожал от удовольствия... Или от бешеного страха быть погребённым под одним большим кладбищем.

— И что будет, если... начнётся божий суд?

— Не знаю. — сказал незнакомец, завершая разговор. — Что-то очень кровавое.

Глава 23

Как я не стучал по двери, никто не открывал. Я лишь раздражал Кобальта, который уже сотню раз пожалел, что заговорил со мной.

— Откройте! Город в опасности! Немедленно отоприте дверь! — барон едко смеялся. Я начал догадываться, что он знал много больше, чем говорил. — Герцогу грозит гибель! — это звучало особенно смешно, если учесть, что я сам ему этой гибелью и угрожал.

— Хватит горло драть, придурок! — прозвучал далёкий голос из глубины коридора. — Набедокурил, так помирай с честью!

— Ан-Рок сейчас развалится, дубина, немедленно открой камеру и проводи меня к охране! — послышался сардонический хохот. Я с злостью врезал по двери и пнул горсть соломы.

— Детектив, не переживай: всем насрать. Развалится наш город, не развалится, тебе какая разница? Что, много хороших воспоминаний? — барон был прав. Я зря так убивался из-за горстки камней и злобных людей, но поделать с собой ничего не мог.

— А тебе не жаль города? У тебя есть семья?

— За свою жизнь я только и делал, что копил деньги и влияние. Есть ли у меня семья? Посмотри на меня! — я взглянул в чёрную пустоту и не увидел даже носа моего собеседника. Впрочем, достаточно взглянуть на наше положение, чтобы понять, что где-то мы свернули не туда.

— А друзья, знакомые, слуги?

— Найду новых.

— Легко тебе живётся... — мне было нечего добавить.

Я шмыгнул носом от вселенской несправедливости и присел на своё старое место. На нём я буду сидеть, когда начнётся настоящее безумие. На нём я буду сидеть, когда Ан-Рок сровняют с землёй.

Часть 2

Это пришло ночью. Стены неожиданно задрожали, с потолка посыпалась пыль, камень начал трескаться. Я слышал, как начали взрываться улицы, звуки падающих снарядов.

В коридоре закопошились. Первые минуты люди не понимали, что их ждёт, и поэтому сохраняли хоть какую-то видимость спокойствия. Когда же они поняли, что стража судорожно собирает вещи и собирается покинуть пост, коридоры наполнились жутким гулом.

Стражникам обещали баснословные суммы, клялись выдать за них единственную дочь, божились переписать всё наследство, включающее архипелаги островов, но они не хотели даже слушать эти вопли и хоть на секунду задерживаться в узких коридорах, которые скоро завалит землёй. Не прошло и пяти минут, как за дверьми не осталось ни одной живой души.

Поняв свою обречённость, люди начали орать, как будто им пилят ноги. Их безнадёжные крики вторили адским взрывам поверхности. Нас ждал один исход — смерть. От голода, от того, что ударят камнем по затылку и съедят, от жажды, даже от элементарного удушья, если систему вентиляции завалит землёй.

— Как думаете, за нами придут?.. Барон?.. — вздохнув, я встал с соломы и подошёл к моему сокамернику. Вблизи его руки немного искрились: он их перерезал.

Я с сомнением посмотрел на кусок стекла в Кобальтовой руке. Потом растопырил холодные конечности и вытащил его, повертел, пощупал подушечками пальцев... А потом получше размахнулся и разбил об стену.

Взрывы не утихали. Вскоре к ним добавился трагичный звон колоколов. Последний день мёртвого города.

Я наматывал круги по камере, изредка прижимая голову во время особо сильных взрывов. Такие «бумы» трескали мой потолок, после чего из этих разрывов начинала сыпаться земля с червями... Я находился в большом каменном гробу. Пройдёт час-два и меня закопают заживо.

Набат гремел по городским улицам и доходил даже до наших ушей. Запертые в клетках, мы слышали крики родных, друзей, знакомых и врагов, которые выбегали на улицы и с ужасом смотрели, как их дома разваливаются по кирпичам.

Над городом прогрохотал особо сильный взвыв. В следующие мгновение крыша моей камеры начала обваливаться. Я бросился к дверному проёму и судорожно начал раскидывать оттуда землю, а в это время каменное крошево било меня по голове. Во время второго удара по замку дверь просто вывалилась, как кишки из трупа, и я выбежал в коридор. В следующий момент моя камера заполнилась землёй до краёв, раздувшись, как бочка с пропавшими огурцами.

Я побежал по коридору. Казалось, тряслась сама земля: пол уходил из под ног, земляные кучки сваливались на голову, стены оплывали перед носом. Приходилось прикладывать все силы, чтобы успеть до того, как всякий выход на поверхность навеки закроется.

Паутина подземных ходов не давала шанса на хороший исход: половина проходов обвалилась, а другая вот-вот обвалится. Я шёл, как на пороховой бочке, даже не зная, в какой стороне окажется выход... Какой-то солдат сбил меня с ног. Я попытался одёрнуть его за ногу, но прогремел взрыв и я свалился второй раз, после чего меня присыпало горстью земли и щепками.

— Стой! — бегун на миг обернулся, всмотрелся в непонятную субстанцию под кусками гнилых досок, а затем рванул, как от огня.

Я бросился за ним. Юноша имел хорошее преимущество в виде молодости и поэтому с завидной регулярностью отдалялся, пока и вовсе не превратился в маленькую кляксу где-то в конце коридора.