Немного скандала

– Не сомневаюсь, – сухо ответила она, ступая по мокрой дорожке. – И я уверена, что это не единственная особа женского пола, которой вы причинили немало бед. Однако вы преуменьшаете свой поэтический жар, лорд Александр. Признаюсь, я тоже люблю, как пахнет сад после дождя. И теперь, после ваших слов, начинаю понимать почему – действительно, напоминает о детстве!

– Ага, видите? Значит, вы расспрашивали обо мне. Вы знаете, как меня зовут.

– Как вы сами заметили – мое любопытство вполне объяснимо.

– И в самом деле.

Складка ее лазурного цвета юбки зацепилась за небольшой розовый куст, который тут же осыпался дождем брызг и лепестков, но она, казалось, не замечала. Она смотрела только на него.

– Итак, отказываетесь сказать почему. Могу ли я хотя бы поинтересоваться: часто ли вы прыгаете по крышам и прячетесь на дамских балконах?

– Нет. Только на вашем.

Что ж, сказано неуклюже или, напротив, очень ловко, в зависимости от точки зрения, сардонически подумал он. Для него она особенная, и это учитывая, что статус дебютантки должен был бы его отпугнуть. Не то чтобы он вообще не желал жениться. Просто после пяти лет войны хотелось погулять на свободе. Поиски жены не были первостепенной задачей. Да еще репутация повесы! Так что к девушкам на выданье его, как правило, не подпускали.

Однако – если не брать в расчет вражду между их отцами – нужно признать, что необычные обстоятельства их первой встречи и, если быть честным, ее физическая привлекательность пробудили в нем интерес, странный для столь пресыщенного человека, как Алекс.

– А вы единственный из джентльменов, кто умеет столь красноречиво описать запах земли после дождя, – шутливо сказала она. – Вы отлично умеете это делать!

Да, кое-что он умел, как ему говорили. Продемонстрировать бы это умение ей! Но он прогнал эту неблагоразумную мысль раньше, чем она успела оформиться в его мозгу.

– Годы, проведенные в Испании под началом Веллингтона, помогли мне по-новому взглянуть на самые простые вещи в нашей жизни, – признался он. – Сыновья герцога так же страдают от лишений и пуль, как и сыновья кузнеца или крестьянина.

– В самом деле? – Она словно рассуждала сама с собой, прекрасные брови нахмурились. – Мне представлялось, что быть офицером куда безопасней, чем обычным пехотинцем.

– А кто, по-вашему, ведет солдат в битву? – Он очень старался говорить спокойно, отлично зная, что светское общество вряд ли понимает, что такое тяготы войны и ее жестокости. Здесь, в Лондоне, даже ему казалось, что все это далеко-далеко, точно тяжелый, навязчивый сон. – Смерть не разбирает званий…

Ее губы – нежные, манящие – сложились в улыбку.

– И вы еще говорите, что вы не поэт, милорд. Сам Мильтон не мог бы сказать лучше, а он мой любимый писатель.

– Вы читали Мильтона? – Да, удивила, пришлось ему признать. Обычная английская мисс вряд ли станет читать «Потерянный рай».

– Как и других писателей. Поуп, Вольтер и… конечно, Чарлз Черчилль. – На сей раз ее улыбка решительно была не лишена лукавства. – Прошу, не надо так удивляться. Признаюсь – даже рискуя показаться «синим чулком», – мой ум работает не хуже вашего. Могу сказать, что я книжный червь.

– И не думал удивляться, – машинально ответил он, несколько кривя душой. Ее искренность – такая редкость в мире, где главным считалось умение флиртовать.

– Нет, вы удивились. – Она рассмеялась. – Но я не возражаю, поскольку вы, кажется, не собираетесь меня за это порицать. Это совсем другое дело.

– Вряд ли я имею право что-то одобрять или порицать.

– И это правильно, однако мало кто из мужчин так думает. Мне больно признавать, что леди Фонтейн может хоть о чем-то судить здраво, однако тут она права, большинство мужчин полагают, что ум в женщине – это лишнее.

Верное наблюдение, и совсем не в пользу сильного пола. Против воли Алекс рассмеялся:

– Я имею дело с настоящей женщиной-либералкой!

– А между нами какое-то дело, милорд? – Вопрос был очень деликатно сформулирован, но он все равно не ожидал подобной прямоты. Особенно при том, что знал – она слышала его разговор с Габриэллой насчет нежелания быть прикованным всю жизнь к одной женщине. Разумеется, это было скорее отвлекающим маневром для любопытной леди Фонтейн, нежели истинным отражением его взглядов на женитьбу, но кому было знать? Слова были сказаны и очень кстати услышаны.

Однако мать-природа спасла его от необходимости отвечать. Прекратившийся было ранее дождь пошел снова, без предупреждения. Не осторожный стук капель, но самый настоящий весенний ливень, заставивший Эмилию испуганно вскрикнуть. К счастью, слева от дорожки возвышался крытый павильончик, обычное для английских садов живописное, но довольно бесполезное сооружение.

– Сюда. – Добежать сюда было ближе, чем вернуться в дом. И Алекс поспешно схватил девушку за руку и повлек за собой к павильону, заодно узнав еще кое-что новое о леди Эмилии. Она отлично умела бегать. Мокрые и запыхавшиеся, они взбежали по ступенькам и встали под круглой крышей, прислушиваясь к шуму дождя.

– О Боже! – Она отряхнула юбки и отбросила назад прилипшую к нежной шее прядь волос. – Я совсем промокла!

Алексу пришлось сбросить мокрый фрак.

– Вам не холодно?

– Нет. Хоть бы наша пробежка не… То есть мне нужно отдышаться. Одну минутку.

– Кажется, миледи, этих минуток у вас будет во множестве. – Алекс перевел взгляд на сплошную стену дождя. Стекая с крыши, вода образовала струящуюся завесу. – Мы не сможем отсюда уйти, пока это не закончится.

Обернувшись, он увидел, что она стоит неподвижно, словно забыв обо всем на свете, явно зачарованная видом одной из колонн в греческом стиле.

И вдруг понял – несмотря на шум дождя, ему слышно, как она дышит! Не так уж шумно, лишь слабый свист сопровождал каждый ее вдох. Однако и этого было достаточно, чтобы он встревожился:

– С вами все в порядке?

Она кивнула, однако кивок показался ему слишком уж поспешным.

– Лгунья.

Теперь стало ясным и ее нежелание танцевать, и появление на балконе, и потребность глотнуть свежего воздуха. В павильоне было несколько стульев, чтобы можно было любоваться садом в более приятные вечера, чем сегодняшний. Он укутал фраком хрупкие плечи девушки и подвел ее к стулу:

– Садитесь. Насколько мне известно, это быстро проходит. У меня был друг в Итоне, который страдал этим же. Когда мы играли в крикет, его хватало на несколько подач, а потом он шел переводить дух. Если регулярно отдыхать, до серьезного приступа, кажется, не доходит.

– Не знаю, о чем вы, – сказала она, но протест был слишком слаб и прозвучал неубедительно.

Лишь несколько секунд понадобились ему, чтобы принять другое решение. Вместо того чтобы заставить ее сесть, он быстро подхватил ее на руки и сел сам, усадив девушку к себе на колени, не обращая внимания на ее возмущенный возглас. Осторожно обнимал ее за плечи, а шелк юбок рассыпался по его ногам. Ничего чувственного не было в этом объятии. Ее ладонь упиралась в серый атлас его жилета, но она не подумала отнять руку.