Немного страха в холодной воде

Выпрямилась, обернулась и сразу увидела запрятанный за шкаф крошечный телевизор с усиками переносной антенны на верхней крышке.

Готовился Федя, усмехнулась понятливо. Поглядела на замершего у косяка Карпыча, но никаких догадок озвучивать не стала. Бывают иногда даже подобные явные догадки обманчивыми.

— Ты тут фотографировал? — спросила только.

— Два раза щелкнул — стол и закрытую дверь, — кивнул тот. — Кузнецов попросил уделить основное внимание месту преступления.

— Так весь дом — место преступления, — недовольно пробурчала баба Надя и покачала головой. — Дулина на вас нет…

Славный майор Дулин — знакомый бабы Нади начальник убойного отдела — за такое головотяпство с участкового семь шкур спустил бы. Если уж взялся милицейскому эксперту помогать — так фотографируй все как есть, а не только труп в пяти ракурсах и выбитое со стороны улицы стекло!

— Дак понятное дело, — пожал плечами Суворов. — Кому охота убийство алкаша раскрывать — откинул тапки Федька, и ладно. Воздух чище. Вот когда в прошлом году на директора бетонного завода покушение было! — Палец почтовика взвился к потолку. — Тогда — да. Тогда — весь район на уши поставили!

— Поймали преступников? — Надежда Прохоровна сняла очки с уставших от потемок глаз, поморщилась, поморгала и оставила очки болтаться на шее на кожаном шнурочке.

— Тех, что машину директорскую обстреляли, — нет. Но кого-то арестовали. Говорят, рейдеры пытались на завод наехать, но наши отстояли.

— Понятно, — кивнула баба Надя. — Пошли, Карпыч, больше тут делать нечего.

Свежий воздух радовал лицо и легкие прохладой и отсутствием вони. Суворов возился за спиной Надежды Прохоровны, налаживая обратно каменюку под заупрямившуюся дверь, баба Надя смотрела вперед, через заросший бурьяном огород на озеро, выглядывавшее из-за деревни. На темную громаду заброшенного военного санатория на том берегу. Когда-то этот дом был красивейшей барской усадьбой, потом дачей партийных сановников, потом военные его под себя забрали, стали офицеров на лечение привозить…

Чу! За забитыми досками огромными окнами санатория проскользнул огонек. Надежда Прохоровна быстро надела очки, пригляделась…

— Карпыч, а что — в санатории снова люди?

— Какие люди? — обернулся Суворов, приладивший на место булыжник. Проследил за взглядом бабы Нади, но огонек уже исчез. — Нет там никого, давно заброшенным стоит.

— Такое-то хозяйство пропадает, — неодобрительно пробурчала московская пенсионерка. — Как, поди, хорошо было бы пристань построить, лодочки по воде пустить…

— Так вы тоже верите этим сказкам про санаторий?! — удивился Фельдмаршал и покачал головой. — Эх, Надежда Прохоровна… Нет там никакого санатория и не было никогда! Военный объект это!

— Да ну? — искренне поразилась гостья.

— Точно, точно! Дурили народ всякими сказками, но мы — почтовики, — палец Фельдмаршала взвился вверх восклицательным знаком, — нас не проведешь, мы все знаем, поскольку — государственные люди. Вот.

— И чего же ты знаешь? — то ли недоверчиво, то ли насмешливо поинтересовалась Надежда Прохоровна.

— А то. Вот смотрите: народ в «санатории» был? Был. А почту им не доставляли. Вся корреспонденция курьерской почтой приходила. Нашими услугами не пользовались. А почему? — Пытливо сощурившись, Фельдмаршал сделал многозначительную паузу. — А потому, что корреспонденция была секретной.

Надежда Прохоровна недоверчиво склонила голову набок…

— Точно, точно! — упорствовал Суворов. — Вот посудите сами: пристань на берегу была, лодка стояла, а вы видели когда-нибудь, чтобы отдыхающие на той лодке прохлаждались? Или купались массово, а?

— Так вроде бы говорили, что в том санатории после радиации восстанавливаются. Зачем облученным людям на пляже загорать?

— Ага, — с ехидством кивнул Фельдмаршал, — ждите больше… Секретный порядок на объекте был, Надежда Прохоровна. Секретные физики или химики мозгой шурупили. Наших деревенских туда даже уборщицами на работу не брали.

— Да ну.

— Вот не сойти мне с этого места! — стукнул себя по груди почтовик. — Лет десять назад, когда объект законсервировали, пошли туда мужики цветным металлом поживиться. Федька, кстати, в числе первых забор перемахнул… И что вы думаете? — Хитро сощуренный глаз Фельдмаршала спрятался в морщинках. — Их оттуда так шуганули — до самой деревни бегом бежали, потом два дня синяки лечили, самогоном нервы восстанавливали. Несколько раз пытались «металлисты» за тем забором поживиться или хотя бы саму сетку-рабицу спереть, но… — Сергей Карпыч выразительно развел руками. — Вот взять, к примеру, бывшую турбазу в Сельце. Там от металла только ржавый гвоздь остался — года не прошло, стоят пустые щитовые домики, а в Сельце все матрасы со штампами «Турбаза «Сокол»».

Надежда Прохоровна поглядела на заросший стройным сосняком противоположный берег, подумала секунду и нехотя согласилась:

— Ну-у-у… может, и секретный объект был. — А про себя добавила: «Но вряд ли». В давние времена ходила Надя Губкина к санаторию землянику собирать и никакой секретной охраны у забора что-то не приметила. — Пойдем, Сережа. Нечего у этого дома отсвечивать.

Фельдмаршал согласился, двинулся было за угол, но, расслышав несущийся с улицы детский смех и женские окрики, остановился.

— Стечкины на прогулку вышли, — сказал настороженно. — Пойдемте-ка, Надежда Прохоровна, задами. Через заднюю калитку. Заодно и кроликов моих навестим.

— И к тебе зайдем, снимки места преступления посмотрим. Они у тебя распечатаны?

— Нет, в компьютере, — важно ответил Суворов и ходко покатился по узкой тропочке к задней калитке.

Тылы суворовских угодий украшали небольшие кучки кроличьего помета. К штакетнику прислонилась двухколесная тележка, этот самый навоз вывозящая. Сергей Карпович хозяйственно поправил совковую лопату у забора, радушно распахнул во всю ширь кривенькую дверку.

— Прошу, — сказал и повел Надежду Прохоровну знакомиться с ушастыми рекордсменами. По ходу дела успевал пожаловаться: — Вот тут мой Махаон сидел… Вот тут мне трухой глаза той ночью запорошили… Сюда вор шмыгнул — видите, все дрова, убегая, разворотил, — и огорченно пнул тапком здоровенный брус, явно вывернутый из стены одного из заколоченных парамоновских домов, — все недосуг убраться…

— Откуда дровишки-то, Сережа? — усмехнулась баба Надя.

Суворов поднял вверх раскрытые ладони:

— Все честь по чести, Надежда Прохоровна. Мы с Терентьевной на двоих разрушенный дом на дрова купили, все денежки сполна отдали. Пойдемте.

Участок бывшего почтового начальника поражал наполеоновским размахом и явной неприспособленностью отставного шефа к огородному хозяйству. Грядки вскапывались с тщанием, но без таланта, который, как известно, нужен, даже чтобы морковку ровно посадить. Плохо прореженные, любимые кроликами корнеплоды росли придушенными косыми рядами, капусту обглодали гусеницы — кружева какие-то получились, а не капуста! — картофельная ботва, в сравнении с Матрениной, смотрелась жалкой карликовой порослью.