Немоногамия

— Ты не видела Яна? – спрашиваю у Жанны, когда слезаю с питбайка.

Ромашина кривит губы и отводит взгляд. Она злится, но мне нет до неё никакого дела.

— Видела. Он в домике – пошёл оставить вещи.

Поблагодарив Жанну за ответ, я следую по узкой каменной дорожке в нужном направлении и стараюсь не оглядываться. Чары рассеиваются. Чем ближе я подхожу к нашему временному пристанищу, тем чаще у меня перехватывает дыхание.

То, что я целовалась с Вовой – это плохо.

То, что я делала это за спиной у мужа — очень и очень плохо.

Будь на месте Титова кто-то другой — я бы наверное не так сильно переживала по этому поводу. Вероятнее всего, я бы не переживала вовсе.

Поднимаюсь по ступеням, вижу в окне мелькнувшую тень мужа. Это моя первая измена. Первый поцелуй, первые касания. Я их хотела. Вот она — немоногамия во всей красе. И, тем не менее, грудь сдавливает неприятное тяжелое чувство вины. Интересно, у Яна тоже оно было?

Застыв на пороге, я неловко перетаптываюсь с ноги на ногу. Каминский расстёгивает дорожную сумку, достаёт оттуда слегка примятую футболку и тянется к пуговицам рубашки. Очевидно, сразу же после работы он ненадолго заскочил домой и сорвался на базу.

— Привет, — спокойно произносит.

Я быстро снимаю кроссовки и прохожу по комнате. Достаю из рюкзака ручной отпариватель и забираю у Яна футболку.

Наверное, стоило пойти в ванную комнату, чтобы как минимум умыться и остыть, как максимум — принять душ и привести себя в чувство, но я не успела продумать план действий, поэтому поступаю так как считаю нужным.

На губах остались следы поцелуев другого мужчины, на коже — его запах. И, к собственному ужасу, меня ни на секунду не покидает ощущение неправильности происходящего. Очевидно, я моногамна до мозга костей, а быть может просто неопытна в подобных вопросах и всё придёт только с опытом.

— Я сейчас, — обращаюсь к мужу. – Быстро пройдусь паром и разглажу складки.

— Оставь, — просит Ян и идёт мне навстречу.

Он делает шаг, а я на два отступаю назад. Пульс неистово бьётся, глаза бегают из угла в угол. Я понимаю, чего хочет муж, но сейчас его желание совершенно не к месту.

Мои лопатки упираются в стену, Ян опасно ставит руки по обе стороны от моей головы и нависает сверху. Я в очередной раз отмечаю про себя, какие они с Титовым разные. Внешне, внутреннее. Энергетика Каминского давит на меня многотонной плитой.

— Давай трахнемся? — столь просто предлагает.

В любой другой момент я бы не раздумывая опустилась на колени и потянула вниз молнию его брюк, но не тогда, когда я никак не могу совладать с собой. Мне нужно время, чтобы отдышаться и осознать случившееся.

— Позже, Ян. Ваня попросил гостей собраться в центральном зале, — развожу руками.

— Я быстро, — настаивает Каминский и, подняв мою майку, сжимает подушечками пальцев соски.

— Я не хочу, ты слышишь?

Муж склоняет голову набок, внимательно смотрит. В его глазах мелькает недовольство и раздражение. Ещё бы. Он устал после работы и тупо хочет потрахаться. Боже.

— Твоя помощница сказала, что ты занят, — с нотками агрессии выплевываю. — Не можешь ответить на мой звонок, не можешь подойти к телефону и не можешь приехать. С того разговора прошло чуть больше сорока минут.

— Уже могу, — сухо отвечает Ян.

— Тина дважды перепутала моё имя. У тебя всегда сидят в офисе такие тупоголовые помощницы?

Говорят, что лучшая защита — это нападение. Вот я и использую её на максимум. С голой грудью, грязная и прижатая к стене. Пропитанная запахом другого мужчины.

— Нет, не всегда, — цедит сквозь зубы Каминский. — Тина никогда не была тупоголовой. Может тебе послышалось, Майя?

— Уверена, она сделала это специально. Можешь её уволить?

Осознав, что никакого секса не будет, Ян шумно выдыхает и отходит от меня на безопасное расстояние. Достаёт сигареты, открывает окно. Я одёргиваю майку и убираю пряди волос за ухо.

— За Тину попросили, — произносит Ян, выпуская сизый дым на улицу. — Мы с Родниковым давно и тесно сотрудничаем, почти приятельствуем. Знакомы лет десять. Может помнишь его?

Говорю тихое: «Нет», бросаю футболку мужа в кресло.

— Тина — его племянница, круглая сирота.

— Если ты хочешь разжалобить меня этой информацией, то нет. Извини, — пожимаю плечами. — Я не хочу, чтобы эта девушка работала вместе с тобой.

Слегка качнув головой, Каминский снова затягивается. Его движения становятся быстрыми и нервными. Кажется, что вот-вот рванёт, если мы не остановимся. Знал бы Ян, что никакого скандала и не было бы, если бы не питбайк, колючки и Титов.

— У меня нет повода для увольнения Тины, — продолжает муж. — И в ближайшее время она будет нужна мне.

— Сильнее меня?

— Не утрируй.

Ян почти не смотрит в мою сторону. Наверное, от его желания близости не осталось и следа. Впрочем, это ведь то, чего я добивалась? В таком случае, почему же мне снова настолько гадко?

— Тогда уволь, — продолжаю стоять на своём, вспоминая противный голос помощницы и сквозящую неприязнь в отношении меня.

Уже не в первый раз.

— Уволить — не уволю, — отвечает муж. — Подыщу новое подходящее место работы и только тогда попрошу уйти по соглашению сторон.

— Мне кажется, слишком много чести как для той с кем не спишь.

Ян недобро усмехается, выбрасывает окурок в окно и разворачивается ко мне.

— Не понимаю какая муха тебя укусила, но я не стану вышвыривать Тину на улицу как нашкодившего котёнка по твоей первой же прихоти. Она была послушной девочкой.

— В отличии от меня.

— Заметь, не я это сказал, — произносит Ян и надевает примятую футболку, как символ того, что он не станет считаться с моим мнением.

Глава 27.

***

Почти всю дорогу до банкетного зала мы с Яном идём молча. Раздражённые, на взводе. Кажется, скажи хоть одно лишнее слово — непременно рванёт.

Я не успела ни переодеться, ни принять душ. Стало вдруг резко всё равно.

Позже Каминскому звонят и он отрывается немного вперёд, начиная громко и весело общаться по телефону, словно забывая о моем присутствии.

Я сбавляю шаг, наблюдаю за Яном со стороны. Смотрю ему в спину, чувствую накатывающую волнами злость и сжимаю пальцы в кулаки. Наверное, именно сейчас мне хотелось бы закатить настоящую истерику. Признаться наконец, что я так больше не могу и не хочу. Пусть Каминский валит к своей послушной и преданной девочке Тине и лепит из неё идеальную жену, которая в пылу ссоры ни за что не скажет, что сделала аборт на зло. Она даже не подумает свернуть в эту степь в отличии от меня.