Немоногамия

Мне завязывают глаза, а его усаживают на стул и вешают на шею слюнявчик. Цель – как можно скорее накормить партнёра детским яблочным пюре.

Я заливисто смеюсь и активно включаюсь в игру. Пытаюсь подсмотреть сквозь плотно завязанную повязку, но ведущий предостерегает и просит действовать честно.

Слышу, что хохочет и Артур. Кажется, я попадаю ему то в глаз, то в ухо. Искреннее прошу прощения, пробую снова. Волнуюсь, но заряжаюсь хорошим настроением и всё-таки дохожу до конца.

Когда снимаю повязку, то понимаю, что мы справились первыми! Затем смотрю на Артура и… громко прыскаю. Его лицо полностью в яблочном пюре. Губы, глаза, щёки. Впрочем, как и мои руки.

— Боже мой, прости! Тебе было больно?

Спрашиваю и не могу при этом сдержать смех.

— Было рисково, но вкусно, — подмигивает напарник. – Пойдем умоемся?

Мы находим ванную комнату на первом этаже дома. Сначала я умываю руки, а затем помогаю стереть яблочное пюре с шеи Артура. Понятия не имею как именно оно там оказалось! С завязанными глазами представлялось, что, если я и не попала в цель, то была очень близко.

— Ты чист, — заявляю Артуру. – Но рубашка мокрая.

Он оборачивается, благодарит меня за помощь. Как только мы выходим на задний двор, то начинаются танцы.

Титов стоит чуть поодаль и общается с Анатолием. Вокруг Светланы собралась толпа подружек. Они в своей струе, я же чувствую как тело окутывает покалывающим кожу холодом. Знаю, что никто не обязан помогать мне влиться, но ощущение того, что я здесь чужая – никак не проходит. Радость и веселье растворяется как дымка. Увы, оно было обманчивым, временным.

— Не хочешь потанцевать? – неожиданно спрашивает Артур.

Я тут же киваю, протягиваю ему руку. Кружась под медленную композицию на импровизированном танцполе, понимаю, что сильно хочу домой. Не в чикагскую квартиру, а к Рине, Валюше и даже маме. На меня редко накатывают приступы ностальгии, но сейчас они ощущаются особенно сильно — до ноющей боли за рёбрами.

— То, что ты чувствуешь – это нормально, — произносит Артур. – У меня тоже такое бывало. Вроде бы спокойно, ровно. Через секунду вопрос на пустом, казалось бы, месте: какого хуя я здесь делаю?

— Как ты прочитал мои мысли? – усмехаюсь в ответ.

— Они посещают всех. Ну или почти. Через года два проходят окончательно.

Случайно вскинув взгляд, замечаю нахмуренного Титова и моментально ёжусь. Меня никогда раньше не ревновали, хотя хотелось, чтобы да. Вскоре оказалось, что это не совсем комфортное чувство. Не для меня.

Когда танец заканчивается, я подхожу к Вове. Он сжимает между пальцами сигарету, затягивается. Не роняет ни слова, хотя я хочу попросить его отвезти меня домой.

— Что-то не так?

Титов отрицательно мотает головой.

— Я же вижу, — упрямо настаиваю.

Гости не смотрят в нашу сторону, поэтому разговаривать можно без страха, что кто-либо может услышать.

— Кто я для тебя? – задаёт вопрос Вова.

Сердце разгоняется и с силой врезается в грудную клетку. Такого я, наверное, не ожидала.

— Почему ты есть для него? – указывает взмахом руки на Артура. – Для неё? – на Татьяну. – Для Ани и рок-музыканта, а для меня нет?

— Он просто пригласил меня на танец, — невозмутимо пожимаю плечами.

— Тебе было с ним весело. Со мной почему-то нет.

Его тон давит на нервы. Я перетаптываюсь с ноги на ногу.

— Напомню наш разговор в аэропорту, Вов. Я сказала, что, вероятнее всего, не смогу ничего тебе дать. Ты активно убеждал меня в том, что не станешь ничего требовать.

— Год, Пчёлка. Я ждал год. Сколько нужно ещё?

В голосе звучит насмешка, а в чёрных глазах читается отчаянье и пустота.

— Я не устанавливала сроков. Ты – тоже.

Возможно, никогда.

Сделав глубокий вдох, зажмуриваюсь и вспоминаю как пришла к терминалу в слезах. Титов без лишних слов понял, почему я не захотела ехать вместе с ним на такси. От меня за версту несло Яном, губы горели от поцелуев. Затем у нас состоялся сложный разговор. Решение я приняла, когда заканчивалась посадка на рейс.

— Просто скажи, чего ты ждёшь от отношений со мной? Что мне ещё сделать? – интересуется Вова.

— Ничего не нужно, — мотаю головой.

– Секс у нас редко, свидания тоже, — начинает перечислять. — Переезжать ко мне ты не планируешь. Слушай, может ты ждёшь, что я буду делить тебя с другим? Кого позвать: Артура или Стёпу? Ты же так привыкла?

Титов снова затягивается серым дымом. Бросает на меня цепкий взгляд, плавно выдыхает. Заставляет чувствовать себя обязанной, но я знаю, что никому и ничего не должна. Он просто ревнует. Явно. Требует невыполнимого, хотя я отчаянно стремлюсь к свободе.

— Я не вещь, чтобы меня делить, — вспоминаю слова Яна.

Голос при этом срывается и становится менее уверенным.

— Не вещь, но отношение схожее. Тебя втянули в так называемые эксперименты, а по факту – смешали с грязью, — продолжает Вова.

Я жадно хватаю ртом воздух, чувствуя как земля покачивается под ногами.

— Ты в этой грязи согласился участвовать добровольно. Как я и он! Что мешало тебе отказаться и добиваться меня другим путём?

— Думаешь, получилось бы?

Я снова жму плечами. Это точно не единственный способ.

— Я был уверен, что ты не такая, Пчёлка. Не заслуживаешь... Поэтому и хотел забрать из токсичных отношений, чтобы показать адекватные.

— А по факту – душишь.

Титов зло бросает окурок в урну, стреляет в меня взглядом.

– Думаешь он тебя ждёт? До сих пор? – чуть склоняет голову набок. – Спроси у кого-либо из компании с кем Каминский проводит время. У Вали или Жанны — неважно. Ты ему и нахуй не нужна, Майя… Ни тогда, ни сейчас.

Я резко разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к дому. Пульс зашкаливает, дыхание сбивается. Кажется, будто музыка резко становится тише, а окружающие специально замолкают, чтобы расслышать хотя бы слово.

Дрожащими руками я достаю из сумочки телефон, ищу в контактах номер Ани. Зависаю над зелёной кнопкой.

— Майя! – звучит в спину голос Вовы. – Стой! Пожалуйста, блядь, остановись…

Все гости тут же смотрят на меня.

Глава 50.