Немоногамия

— Маюш, ты забыла зарядку, — без стука входит в комнату Рина.

Положив телефон на кровать экраном вниз, словно меня поймали за чем-то нехорошим, благодарно улыбаюсь сестре.

— Точно. Спасибо.

— Прошлась по списку? Документы? Деньги? Билеты? – загибает пальцы Рина. – Взяла?

Я напрягаю память и утвердительно киваю. У меня всё готово – каждая вещь на своём месте. Проблема только с чувствами, которые я никак не могу правильно упорядочить.

— Не верю, что провожаю тебя так надолго, — неожиданно всхлипывает сестра посреди комнаты. – Когда ты сможешь прилететь в гости в следующий раз?

— О, Рин. Ну хватит. Перестань, иначе я тоже начну плакать…

Подойдя ближе, раскрываю руки для объятий. Сестра обвивает мою шею, точно хочет задушить и, утыкаясь лицом в плечо, больше не сдерживает слёз.

— Скажи, что мы увидимся на Новый год и Рождество. Я буду зачёркивать дни в календаре до твоего приезда.

Сглотнув ком в горле, зачем-то вру.

— Увидимся, конечно. И на Новый год, и на Рождество.

— Ты только не уточнила в каком году, — сквозь слёзы смеется Рина.

Я глажу её по спине и волосам. Утешаю как могу и обещаю то, что вряд ли смогу исполнить. Нашу милую семейную идиллию прерывает звонок телефона, который заставляет меня отстраниться и дёрнуться.

— Это Вова? – интересуется сестра.

Бросившись к кровати, хватаю в руки мобильный. Смотрю на экран с гулко колотящимся сердцем, чувствуя как к щекам приливает жар.

— Вопросов нет. Это не Вова.

Рина укоризненно качает головой и выходит из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Я, немедля ни секунды, снимаю трубку.

— Привет, — доносится из динамика голос Яна. – Сможешь выйти ко мне через минут пятнадцать?

В первую секунду я хочу возмутиться, так как моё согласие имело временные рамки, но почти сразу же остываю. Если откажу ему то потом пожалею.

— У меня вылет через пять с половиной часов.

— Могу сразу же закинуть в аэропорт.

Между нами воцаряется долгое молчание. Я судорожно думаю, что предпринять и как правильно поступить, потому что уже договорилась поехать в аэропорт вместе с Вовой на такси.

— Не волнуйся, привезу вовремя, — серьезно произносит Каминский. – Останавливать тоже не буду.

Знаю. Слишком далеко всё зашло.

— Я спущусь к подъезду Рины через пятнадцать минут. Сможешь забрать меня отсюда?

Кажется, Ян хочет задать мне какой-то вопрос, но тут же осекается и отвечает: «Хорошо». Наш короткий разговор заканчивается, после чего я бросаюсь собирать то, что ещё не успела.

— Это я ему сказала, что ты живёшь у меня, — оправдывается Рина, когда мы стоим в прихожей с чемоданами. – Сначала подумала, что ничего страшного, а потом разволновалась – вдруг ты скрывала?

— Это не имеет никакого значения, — мотаю головой.

— Мне показалось, но может это ошибочно… — запинается сестра. – Ян решил, что всё это время ты находилась у Титова.

Понимающе кивнув, читаю сообщение от Каминского. Он пишет, что уже внизу. Спрашивает, нужно ли подниматься. Я отвечаю ему, что нет, после чего захожу в переписку с Вовой.

«Я сама доберусь на такси. Увидимся в аэропорту», — перечитываю, отправляю.

Титов тут же звонит, но я ставлю телефон на беззвучный режим и поочерёдно прощаюсь с сестрой и племянниками.

В растроганных чувствах, сжимая открытку от Егора, выхожу на лестничную площадку и вызываю лифт.

Осознаю насколько ненормальной получается ситуация. В новую жизнь с новым мужчиной меня отправляет почти бывший муж. Может ещё и счастья нам пожелает?

Пока еду на первый этаж – эмоции сменяются как картинки кинескопа. Сначала появляются радостные и приятные, а затем резко-отвратительные.

Мы с Яном совершили много неправильных поступков. Их не изменить и не исправить. Есть грани, перешагнув которые уже не получится свернуть назад. Впрочем, может это наш брак — один неправильный поступок? Вдруг мы не должны были пытаться строить семью и планировать детей? И пороки развития у нашего малыша это лишь знак, что обманули мы в итоге самих себя, а не окружающих?

Толкнув подъездную дверь, выкачиваю на улицу чемодан. Ян выходит из автомобиля, грузит вещи в багажник. Не роняя ни слова и не глядя при этом мне в глаза. Я на секунду теряюсь, а затем подхожу к передней дверце и забираюсь на сидение рядом с водителем. В салоне прохладно, но у меня всё равно жутко потеют ладони.

Со двора выезжаем так же молча, затем попадаем в тягучую пробку. От города до аэропорта ехать недалеко – чуть больше сорока километров. Правда, при высокой загруженности дорог это может затянуться дольше, чем на два часа.

— Ты обычно разговорчивее, — задумчиво произносит Ян, разрывая тишину в салоне.

Было бы неплохо, если бы он включил музыку, чтобы не было так тошно.

— Это вообще-то твоя идея — увидеться, — сразу же напоминаю. – И именно ты молчал почти сутки после моего согласия.

Ян идёт на обгон и перестраивается в правый ряд. Я всегда восторгалась его спокойной и выдержанной манерой вождения, но не сейчас. Он едет агрессивно и нарушая правила, отчего нам вслед протяжно сигналят автомобили.

— Никак не мог собраться с мыслями, — честно отвечает Каминский.

С коммуникацией у нас и правда беда, а ещё жутко мешает возведенная стена из непониманий и обид. Достучаться через неё друг до друга не получается. Перелезть, чтобы услышать Яна я не рискую. Он, похоже, тоже.

— Может тогда не стоило и приезжать?

— Стоило.

Я буквально заставляю себя посмотреть на Яна, чтобы запечатлеть последние моменты перед расставанием. Можно было бы разойтись иначе: спокойнее, честнее. Но вышло как вышло и этого уже не исправить.

Каминский, как ни странно, не выглядит злым или разъяренным. Движения его рук рассеянные и резкие, уголки губ слегка опущены, а взгляд пронзительный и задумчивый. Я бы ни за что не хотела знать о чём он сейчас думает.

— Заедем на заправку? – интересуется Ян. – Кофе будешь?

— Возьми.

Я выхожу на улицу и топчусь у машины. Смотрю в спину мужу и пытаюсь усмирить трепыхающееся сердце.

Напоминаю себе, что он первый сделал мне больно, а я лишь отрикошетила его действия.