Немой крик

Но… к счастью я всё-таки чувствую слабые, прерывистые толчки в районе сонной артерии.

Тогда, немедля, вызываю экстренную помощь.

Но руки не слушаются. Не могу вспомнить нужный номер. В глазах всё плывёт, растворяется. Как же мне плохо. Но к счастью, на шум сбежались охранники. Те, которых я ещё не успел разжаловать, или те, которые остались со мной до последнего, несмотря на клевету в мире интернета.

Меня охватило такое странное ощущение, будто с того момента, как Лиза нажала на курок и до того момента как подоспели охранники, прошло не менее часа. Мерзкая сука… она всё ещё стояла, как столб, лишь часто-часто дышала, а её ноги, обутые в двадцатисантиметровые лаковые лабутены, ходили ходуном, будто по ним пустили ток в пару сотен вольт.

— ТВАААРЬ! — не выдержал. Закричал настолько сильно, что в горле словно что-то лопнуло, — Что ты наделала?? Убийца…

Лиза истерически вскрикнула, с испугом швырнула пистолет на обочину дороги и, рыдая, побежала к автомобилю.

Я бы оторвал ей голову, живьём снял бы скальп, привязал за волосы к машине и гонял бы на полной скорости по всем окрестностям, пока от ублюдины не осталось бы ничего. Даже костей.

Но я позволил ей уйти. Потому что в этот момент пытался остановить кровотечение. Руки были заняты. Тем, что плотно зажимали глубокую разу на животе моей бедной, моей любимой и моей единственной девочки.

Тварь решила скрыться места преступления.

Бесполезно.

Всё равно найду.

И тогда, ярость моя, будет ещё безжалостней.

Гул мотора, скрип колодок, и Вербицкая на бешеной скорости умчалась по пустынной дороге. Но идиотка не учла тот факт, что днём снег растаял, а к вечеру снова ударил мороз. Её занесло на первом же повороте. Как я и думал. Я просто услышал громкий хлопок, а затем могильную тишину.

***

Скорая помощь приехала практически через три минуты после звонка.

Лину погрузили в машину и в срочном порядке доставили в ближайшую больницу. Я не отходил от девушки ни на шаг. Всё время держал за руку и молился. Особенно в тот момент, когда врачи реанимировали её обмякшее, полностью покрытое красной жидкостью, маленькое тело.

— Пожалуйста!!! Спасите её! Спасите мою девочку! — кидался то на одного фельдшера, то на другого, дёргая их за шиворот.

— Успокойтесь! Мы делаем все возможное! — шипели в ответ, — Не мешайте! Иначе высадим на первом же перекрёстке, следом побежите.

Я бы побежал. Бежал бы до тех пор, пока бы не упал. Мертвым мешком.

Что если вдруг она больше никогда не откроет глаза? Никогда не посмотрит на меня и не улыбнётся?

Так и знал! Так и знал, что я для неё — самая страшная в мире опасность. Зло, боль, ужас в одном флаконе. Поэтому, порой, был чертовски груб с девчонкой, чтобы не привязывалась. Хотел оттолкнуть. Но сам ведь не смог справиться с мощью новых чувств. Это как наркотик. А я наркоман. Понимаю, что нельзя, что это неправильно… но не могу устоять.

Фельдшеры сдержали слово, когда я, заметив на мониторе резкий скачок показателей сердцебиения, снова, не контролируя свои действия, вцепился в одного из медиков. Тогда они просто вкололи мне успокоительное и усадили на соседние кресло, пристегнув ремнём.

Она была ещё жива.

Мы бессильны против судьбы.

Остаётся только ждать и молиться.

Ибо всё… в руках Божьих.

ЭПИЛОГ.

Из глубокого сна меня разбудил приятный голос. Тот самый голос, который я так хорошо знала, который безумно любила, и который узнала даже из миллиона разных голосов. Голос, наполненный бархатом, мятой и заботой. Голос, принадлежащий любимому мужчине.

Дмитрий не отходил от меня ни на минуту. Только когда медсёстры выгоняли его шваброй или угрозой, что пожалуются главному, что он решил тоже рядом лечь со мной, нацепив на себя кислородную маску, отлучался на какое-то время. Отдыхать ведь тоже нужно. Мы люди, а не работы. Наши организмы не железные.

Иногда я открывал глаза и видела всё так, будто находилась в густом тумане. Сил не было ни на что. Периодически болела голова, но больше всего беспокоил живот. Сначала я вообще ничего не соображала. Даже не понимала, как именно оказалась в больнице, с кислородной маской на лице и катетерами в венах. А затем вдруг вспомнила… Вспомнила тот ужасный вечер… когда получила пулю. В живот.

Но больше всего меня шокировал разговор Дмитрия и врача. Который я невольно подслушала, когда только-только начала отходить от лекарств. Оказывается… Оказывается я и правда была беременна. Я догадывалась, но не верила. Что за такой короткий промежуток времени это реально возможно. Знала, но не верила. Смущала лишь тошнота по утрам, отвращение к еде и постоянная сонливость. Утром я хотела попросить Диму дать мне водителя, чтобы тот отвёз в город, так… развеяться. Хотела купить тест в аптеке и сделать сюрприз. А ещё хотела купить маленькие носочки в детском отделе и в эти же носочки положить в тест с заветными двумя полосками. А подарок спрятать в кармане его красивого пиджака, на случай, если догадки подтвердятся.

На восемьдесят процентов из ста я знала, что жду малыша. Чувствовала сердцем. Это была та самая женская интуиция.

Но мои мечты, мои планы… превратились в чёрный пепел.

Когда меня, накануне ранения, разбудил шум со стороны улицы.

Выглянув в окно, я увидела машину Елизаветы и Дмитрия. Который стоял рядом, размахивал руками, что-то кричал.

Не раздумывая, наспех набросила на тело халат и выскочила на улицу. Как раз в тот момент, когда увидел, как нечто блестящее, сверкнуло в руках белобрысой крысы.

Я просто хотела предупредить Дмитрия, просто хотела оттолкнуть… Но даже не догадывалась, что она действительно выстрелит. Думала, стерва лишь угрожает. Но я ошиблась. В этот опасный момент тело действовало само по себе.

Бросилась со всех ног, толкнула любимого на асфальт и почувствовала адскую, невероятную боль. А затем… просто утонула в ледяной тьме.

***

Я знала, что он не отходит от меня ни на шаг. Если бы врачи дали добро — так бы и спал рядом, на полу, как послушный и преданный сторожевой.

Его голос помогал потерянному сознанию быстрее вернуться в реальность. Хоть я ничего не видела, но слышала, как Дмитрий рассказывал мне разные истории, чувствовала, как нежно-нежно гладил мои руки, массировал пальцы, растирал кожу, помогая организму восстановить кровообращение, когда мышцы затекали. Он звал меня. Умолял, чтобы открыла глаза. Говорил, насколько дико соскучился.

И вот однажды я проснулась. Тогда, когда услышала его стоны и почувствовала его слёзы на своих обездвиженных руках. Это был тот самый момент… когда мы узнали, что наш малыш… он… погиб.