Ненаглядная жена его светлости

– Да вы меня ревнуете! – неожиданно развеселился герцог.

– Я? К горничной? Вас?! Больно надо,– Софья смерила супруга возмущённым взглядом и, резко вырвавшись из захвата, пошла по направлению к своим покоям.

К её облегчению, Д’Аламос позволил ей спокойно уйти, даже не попытавшись остановить.

Уже лёжа в постели и прокручивая в голове подсмотренную сцену, Соня пришла к выводу –муж не соврал. Это не было любовное свидание или что-то в этом роде. Герцога и горничную связывают исключительно деловые отношения.

Ну ничего, завтра она допросит служанку, и выяснит, что у них за дела.

Но утром выяснилось, что горничная по имени Ранира бесследно исчезла...

***

За заботами Арман забыл о настойчивой служанке.

С самой свадьбы из головы герцога не шла только одна женщина... Та ещё заноза –его собственная жена.

Внешностью Сона уступала Адель. Как любая юная, ещё не до конца сформировавшаяся девушка не может сравниться с молодой женщиной, вступившей в пору своего расцвета. Фигуре жены не хватало плавности изгибов и объёмов. Движениям – мягкой пластики. Лицу – яркости красок. Взгляду – огня.

Вполне возможно, что с возрастом Сония приобретёт недостающее, но пока... пока герцогиня на соблазнительную красотку не тянула.

И, тем не менее, его к ней странным образом влекло. То ли жена, имея наглость смотреть на своего мужа с осуждением, гневом и где-то даже презрением, этим задела его за живое. То ли это уязвлённое мужское самолюбие – невеста посмела предпочесть ему кого-то другого. А может быть, его притягивало необычное поведение девушки?

В любом случае, он никак не мог отвязаться от её образа.

Когда раздался стук в дверь, Арман, грешным делом, подумал, что это явилась его супруга. Зачем? Вот сейчас и выясним! Предвкушая очередную пикировку, а может быть, и кое-что погорячее, милорд, даже не подумав надеть рубашку, рывком распахнул дверь.

– Милорд я пришла, – пискнула служанка.

– Ну... входи, – мужчина вернулся в спальню и надел рубашку. Но застегнуть не успел, потому что служанка разразилась целой тирадой.

– Ваша светлость! Простите, может, не в своё дело лезу, но вы у нас человек новый, многого не знаете. Её сиятельство, вернее, уже её светлость, с детства отличалась капризным нравом и мстительностью. Я тут уже десять лет работаю, насмотрелась. Покойный хозяин дочку обожал, во всём ей доверял, а она, паршивка, этим пользовалась.

– Ты о моей жене говоришь, о своей госпоже, – рыкнул герцог. – Выбирай выражения!

– Простите! – съёжилась горничная.

– И что там такого могла творить маленькая девочка?

– Девочка росла, милорд. Сначала из шалости она делала мелкие пакости прислуге и смеялась, когда кого-то из нас наказывали за оплошности. Когда подросла, стала гадить... простите... по-крупному. Если ей кто-то не слишком почтительно ответил или ещё чем-то не угодил, графиня подстраивала так, что у этого слуги или служанки возникали большие неприятности. Например, могла подкинуть в сундучок украшения и заявить, что у неё их украли. Именно так пострадала моя сестра. Сония оговорила её, бедную Таришу забрал пристав и... – служанка торопливо стёрла слезу, – Сестре назначили пять плетей, раны загноились, графиня запретила лекарю помогать «преступнице».Через несколько дней сестра сгорела от лихорадки. А всё её прегрешение состояло лишь в том, что она отказалась выполнить приказ леди Сонии!

Женщина снова промокнула лицо рукавом.

– Что от неё требовала леди?

– Я не знаю, сестра не рассказала. Только твердила: «Я не могу так поступить, это неправильно!».Ещё пример – графиня могла специально испачкать платье и заявить, что горничная его не почистила, а таким и принесла госпоже. Да мало ли способов оговорить прислугу и сделать её жизнь невыносимой? Как я уже упоминала, граф дочери верил безоговорочно, поэтому все попытки прислуги оправдаться терпели неудачу. Моя сестра – не единственная жертва леди.

– И как же вы с этим справлялись? Полагаю, благодаря такому поведению юной графини в замке постоянно не хватало слуг?

– Те, кому некуда было идти, кто не мог потерять работу, приспосабливались как могли. Льстили графине, старались пореже попадаться ей на глаза, никогда не спорили и сразу признавали любую вину, которую она приписывала. Каялись, целовали подол платья или туфельку, просили помиловать. Барышня очень любила, чтобы перед ней пресмыкались и умоляли.

– Так, я понял – в детстве моя жена была настоящим бедствием для прислуги. Но какое это сейчас имеет значение? Ребёнок вырос, повзрослел и больше ничего подобного себе не позволяет.

– Простите, ваша светлость, боюсь, что позволяет,– женщине разговор давался нелегко, она то краснела, то бледнела и всё время пальцами теребила передник. –Среди слуг у неё были любимчики, то есть те, кому она доверяла устраивать пакости. Вы же понимаете, что она не могла одна проворачивать такие дела? Никто не должен был уличить дочь его сиятельства в подставах, поэтому леди Сония придумывала месть, а осуществляли её другие люди. После смерти его сиятельства опекун графини существенно сократил количество слуг, а девушку увезли.

– И?

– Накануне вашего приезда, милорд, я видела одного из подручных леди Сонии – лира Зосима. Крутился рядом с замком. Его больше трёх лет не было видно! Вот я и подумала: маленькая девочка чужими руками устраняла неугодных ей слуг. А уже выросшая девочка может заняться устранением не угодивших ей людей более высокого ранга. Понимаете?

– Не совсем.

– Наши говорят, – горничная втянула голову в плечи и так дёрнула за кромку передника, что казалось, он вот-вот треснет, – простите, это только разговоры! Я – простая женщина, и мало что понимаю, но вы хороший хозяин. Графство Вилье и герцогство Д’Аламос граничат друг с другом. У многих слуг в обоих замках есть знакомые и даже родные, живущие на противоположной стороне. Вы хороший хозяин, ваши люди живут в достатке и довольстве, нет несправедливого суда и расправ по наговорам. Мы переживали, кто станет супругом графини, и так обрадовались, когда узнали, что это вы!

Герцог хмыкнул.

– Не улавливаю сути. Говори короче.

– Я не знаю, верно ли это, – женщина задержала дыхание, словно собиралась прыгнуть с высоты или в ледяную прорубь, а потом выдала, – но, милорд, мы заметили, что вы не очень ладите с женой. И боимся, что она решит от вас избавиться. Или не от вас, а от леди Адель.

– В каком смысле?! – опешил Арман.

– В том, что если её светлость станет вдовой, то вдовий статус позволит ей не только оставить за собой наследство отца, но и самостоятельно выбрать себе нового супруга. А если она останется вдовой с вашим ребёнком, то до совершеннолетия сына будет управлять и герцогством. Не сама, король назначит опекуна, но, по сути – она останется хозяйкой. И тогда нам всем придётся очень и очень плохо. Но проще, конечно, устранить леди Адель. Простите...

Герцог молча смотрел на служанку.

– Вы не знаете, но леди Сона влюбилась в вас ещё девчонкой. И постоянно рисовала ваши портреты. Кучу бумаги извела, никому не показывала, но прислуга всё видит и знает.

– Ну и что же плохого, – удивился Арман, – в том, что жена любит мужа? Твои предупреждения и опасения не актуальны: я вообще сильно сомневаюсь, что юная девочка способна кого-то устранить, тем более предмет своей симпатии.

– Вы не понимаете, – служанка хрустнула пальцами. – Леди Адель!