#НенавистьЛюбовь

– Для чего? Я же сказала – у меня к тебе ничего больше нет. Ты в прошлом.

– Понимаю. Но последний раз, можно? – не отступал он. И увидел что-то в ее глазах: – Что с тобой?

– Не ты должен был прийти, не ты, – прошептала Каролина и разрешила себя обнять. Она никогда не умела сдерживать слезы. Главный ее недостаток и маленькое благословление.

– Он. Снова он, - тронула странная улыбка губы Влада, и в его темных глазах вспыхнула ненависть.

2.4

Губы горели от поцелуя так нестерпимо, что мне то и дело хотелось дотронуться до них костяшками пальцев. Но я сдерживала себя, цепляясь за пальцы Дани: и тогда, когда мы прошли в соседний зал, чтобы по традиции выпить шампанское, и тогда, когда Матвеева вынудили взять меня на руки, и тогда, когда мы выходили из загса, а в лицо полетели рис и лепестки роз. И даже тогда, когда по милости Леонида Тимофеевича, который радовался свадьбе явно больше, чем мы, нам с Матвеевым пришлось взять в руки голубей и выпустить их в небо. Чей голубь взлетит выше, тот и будет главным в семье. По крайней мере, так утверждал их хозяин. Я же могла утверждать только то, что если обман раскроется, нам с Клоуном будет плохо.

Это единственное, в чем я была уверена.

– Чтобы ей этот голубь в волосы нагадил! – долетело до меня хихиканье Яны. Ее посыл я отлично поняла, но проигнорировала. И выпустила из рук своего голубя, который тотчас стрелой помчался в нежно-аквамариновое небо. Он обогнал голубя Матвеева и взлетел гораздо выше, что лично меня порадовало.

– Сгазу видно, кто в семье гвавный, – заявил Леонид Тимофеевич. Бокал шампанского очевидно взбодрил его. Меня, впрочем, тоже.

– Мужчина должен быть главным, – тут же влез отец Русланы. – А подкаблучников я не люблю.

– Знаете, какой Макс деспот, – с легкой улыбочкой, за которой скрывалась начинавшаяся истерика, заметила я. – Настоящий домашний тиран.

Заметив укоризненный взгляд Стаса, я добавила:

– То есть я хочу сказать, Макс – настоящий мужчина. Решает все вопросы. Берет на себя ответственность за все. И со всем справляется. Как и его брат.

– Не учил его плохому, – подмигнул мне Чернов, который, кажется, сам находился на грани. – Что ж, сделаем еще пару фото, и молодожены отправятся на свадебную фотосессию. А вечером мы соберемся в ресторане.

Мы снова позировали для фотографа, – уже в парке рядом с загсом. И я чувствовала себя настоящим дубом, когда Даня обнимал меня, целовал в щеку и кружил в воздухе, заставляя крепко вцепиться в свои плечи. Как я при этом не заорала, ума не приложу. А вот Матвеев только смеялся, и от уголков его глаз разбегались тонкие лучики – до боли знакомые.

– Надо бы, чтобы невеста со своей родней сфотографировалась, а жених – со своей, – не вовремя влез Люциферов, который явно привык все держать на контроле. Я лишь кисло улыбнулась, когда с двух сторон меня обняли «папа» и «мама». Перед своими родителями стало вдруг ужасно стыдно – знали бы они, что сейчас делает их глупая дочь. Слышали бы, кого я называю «мамой» и «папой»! Слава богу, они ничего не узнают – они все еще на отдыхе, наслаждаются теплым морем и соленым воздухом.

– Малышка, – всхлипывала кудрявая женщина, имени которой я даже не знала, – какая ты стала взрослая! Какая красивая!

Ее словно заело на этом, а мужчина в очках то и дело это подхватывал:

– Наша Дашенька пошла в тебя, дорогая! Поэтому и стала такой красавицей! Вся в тебя, просто вылитая копия, Наташенька!

– Наташенька? – удивился Люциферов, оказавшийся очень дотошным дядькой. – А я думал, вас Анной зовут.

– У меня двойное имя, – натужно захихикала кудрявая женщина, поймала мрачный взгляд Стаса и заулыбалась так широко, что я испугалась – не дай бог лицо треснет.

– Почему двойное? – неожиданно заинтересовался Петр Иванович.

«Мама» и «папа» переглянулись, не зная, что ответить, но я пришла им на помощь:

– Когда моя мама родилась, бабушка и дедушка поругались из-за имени, потому что бабушка хотела назвать ее Натальей, а дедушка – Анной. И в результате дали мамочке двойное имя.

– Глупость какая, – изумился Люциферов. – Так вы, получается, Анна-Наталья по паспорту?

– Получается, так, – ухмыльнулась «мама». – Я Дашеньке тоже хотела двойное имя дать, но отец наш не разрешил.

– Ваш отец? – удивился Петр Иванович. – Вам же он двойное имя дал. А внучке, что ли, не позволил?

– Ее отец, – погладила меня по плечу кудрявая женщина. – Муж мой. Как Дашенька родилась, я его отцом и зову. Надеюсь, скоро и дедом звать стану, – мечтательно посмотрела на меня «мама». – Когда Дашенька родит нам маленького Максимку.

Она почему-то посмотрела на мой живот. И на него тотчас уставились остальные. Мне стало крайне неуютно.

– О, так вы в положении? – спросила жена одного из братьев Русланы.

– Тогда вам лучше шампанское не пить! – подхватила вторая.

– Брак по залету, – хищно втянув широкими ноздрями воздух, выдал Люциферов. Судя по всему, к подобному он относился крайне отрицательно.

– Нет, что вы! – замахала я руками. – Ничего такого!

– Ребенок у нас будет только после официального бракосочетания, – пришел мне на помощь Даня и снова обнял меня, словно закрывая от всех этих взглядов. – Думаете, я бы позволил своей женщине пить алкоголь, если бы она была в положении?

Его голос звучал так уверенно, а в моих глазах было столько неподдельного возмущения, что Люциферов успокоился.

– Нужно и мне с братишкой сфотографироваться, – перевел тему Стас. – Как-никак, единственный мой родной человек. Почти как сын. Воспитал как следует, дал отличное образование, женил на хорошей девушке, теперь можно и о себе подумать, – выразительно взглянул он на Петра Ивановича, явно намекая на свадьбу с Русланой. Тот лишь неопределенно хмыкнул.

Чернов положил Дане руку на плечо и ослепительно улыбнулся, позируя перед фотографом. Потом позвал в кадр меня и Руслану, явно давая понять, что она тоже скоро породнится с его братом и невесткой. А затем в нашу тесную компанию влез бравый дедушка, которому, кажется, хватило шампанского.

– А теперь все вместе! – объявил фотограф. – Родственники жениха и родственники невесты! Прошу сюда!

Пришлось вставать на листья между Стасом и «папой». «Мама» же в это время так крепко обнимала Даню, что тот с трудом сдерживался, дабы не сбросить ее с себя.

– Потерпите еще немного, – одними губами шепнул Чернов и снова растянул их в улыбке.

– С вас – отпуск, Станислав Константинович, – едва слышно вымолвил мужчина в очках и тоже стал улыбаться. Встряли не только мы с Даней.