#НенавистьЛюбовь

Стас не солгал – фотосессия закончилась спустя несколько минут.

2.5

– А можно я с женихом сфотаюсь? – попросила напоследок Яна, жуя жвачку. Естественно, ей не отказали. И я с кислым лицом наблюдала за тем, как она виснет на моем женихе, а потом еще и селфи с ним делает. Заметив мой взгляд, Яна только язык мне показала. Коза мелкая!

Хотела бы я, чтобы со мной решил сфотаться кто-то из видных братьев Русланы, но вместо них это потребовал Леонид Тимофеевич, которому становилось все веселее и веселее.

– Чудесная девочка, – объявил он после нашей совместной фотки. – Был бы на вет на пятьдесят мовоже, пгиудагил бы!

– Как бы вас самого что-нибудь не приударило, – хмыкнул отец Русланы. – Хватит уже к шампанскому-то прикладываться. Чай, не мальчик.

– Ты всю жизнь скучным быв, – отмахнулся дедушка. – Калькулятог ходячий.

И они стали по-семейному препираться.

– Хороший у меня конкурент, – шепнул мне Даня, обнимая меня – мы шли по тропинке, а оператор снимал нас сзади. – Сколько ему? Лет семьдесят?

– А сколько лет моей конкурентке? – огрызнулась я, видя, как таращится на Даню Яна. – Двенадцать? Ты в зоне риска, Матвеев.

– Замерзла? – спросил вдруг Даня и накинул на меня свой пиджак. Не скажу, что стало теплее, однако я почувствовала себя чуть более защищённой. И фотограф с оператором обрадовались – сказали, что эта импровизация отлично вписалась в кадр.

Однако для меня этот жест был чем-то большим, чем просто импровизация. Хотелось надеяться, что для Дани – тоже.

Мы распили еще одну бутылку вкусного, но холодного шампанского, хотя, честно говоря, я успела продрогнуть до костей. Нас снова тепло поздравили, пожелали счастливой совместной жизни, а после Стас объявил:

– Ну а теперь мы отправляемся отдыхать, а молодожены продолжают фотосессию! Прошу к стоянке, дорогие гости.

– Какая-то у твоего брата тачка непрезентабельная, – внимательно поглядел на Чернова Люциферов, узрев автомобиль Матвеева. – Неужто брату не мог машину приличную купить? Скряга ты, Станислав. Так и отдавай за тебя дочь. И платья красивого ей не купишь.

Чернов на мгновение прикрыл глаза.

– Папа! – укоризненно сказала Руслана. – Ну что ты говоришь?

– Правду говорю, дочь. Ты же знаешь – человек я прямой.

– Пгямой – что вижу, то и говогю, – вставил нетрезвый Леонид Тимофеевич, которого с двух сторон поддерживали внуки. – А это пгегаготива попугаев и дугаков. И что-то я не вижу у Петга пегьев.

– Папа! – ровно с такими же интонациями, как и дочь десять секунд назад, воскликнула Евгений Леонидовна.

– Я не принимаю от брата таких дорогих подарков, – заявил Даня. – Хочу всего добиться сам. Как Стас. Знаете, какой он?

– И какой же?

– Упорный. Достиг всего своим упорством, трудом и умом. Хочу быть, как он.

Петр Иванович задумчиво покачал головой и по-новому взглянул на Даню.

– А ты, Максим, правильно мыслишь. Учитесь, парни, – повернулся он к собственным сыновьям. – Мальчишка совсем сопляк зеленый, а рассуждает верно. Я и сам всего добивался собственным трудом– с нуля. И папы богатого у меня не было.

Его сыновья утомленно взглянули на Люциферова – кажется, он порядком успел утомить их своими нравоучениями.

– Молодец, парень! Так держать!

– Это все воспитание, – тонко улыбнулся Даня, открыл передо мной дверь своего черного автомобиля, и я села на переднее сидение, осторожно подобрав платье.

– Спасибо, – тихо-тихо сказала Руслана, отдавая мне свадебный букет. Остальные цветы она положила на заднее сидение. Стас вручил Дане свидетельство о браке, после чего рассадил Люциферовых по машинам, прыгнул в свое авто вместе с Русланой и ее отцом и спешно уехал прочь от загса. Даня тоже стал отъезжать. А следом за нами – машина с оператором и фотографом.

Оставшись вдвоем, мы с Матвеевым облегченно вздохнули.

– Что за дичь, – произнес он, крепко сжимая руль обеими руками.

– Это я у тебя спросить хочу! Я чуть коньки не отбросила! Я на такое не подписывалась! Боже, сумасшедший дом, не иначе… А что это там такое уезжает? – громко спросила я и приставила ко лбу ладонь, всматриваясь вперед.

– Где? – удивился Даня и даже прищурился, пытаясь понять, что я увидела. – Ты о чем?

– О цирке, Матвеев, – отозвалась я. – Он уезжает, а мы остаемся. Черт, надо же! – прижала я ледяные пальцы к лицу, забыв про мейк и пытаясь согреть их дыханием. Матвеев тотчас включил печку, о которой сначала благополучно забыл. Мне вдруг стало смешно. – Никто же и не поверит, если расскажем! Непонятно, что происходит! То ли цирк с конями, то ли драма.

– С клоунами, – услужливо подсказал Даня.

Я рассмеялась – нервно и громко. И Матвеев тоже стал смеяться.

Видимо, со смехом уходило нервное напряжение.

– Если я когда-нибудь решусь выходить замуж, то обойдусь простой росписью в загсе, – сказала я. – Всего лишь одна поездочка в загс, а я уже так устала, будто вагоны разгружала.

Я хотела сказать что-то еще, однако зазвонил телефон Матвеева, и я была вынуждена замолчать, а он – ответить на звонок.

– Это Стас? – поинтересовалась я. С Черновым хотелось поговорить – и поговорить обстоятельно, чтобы понять, что вообще происходит. Даня лишь головой мотнул. Несколько односложных фраз, и он отключился. Зато почти сразу пришло сообщение от Стаса, и Матвееву пришлось перестраиваться, чтобы повернуть налево и помчаться по адресу, который указал Чернов.

Даня включил радио, а я смотрела в окно на проносящиеся мимо октябрьские улицы, залитые нежным бронзовым светом. В голове никак не укладывалось, что мы – муж и жена. Хоть и фиктивные, но супруги.

– Ты в порядке? – зачем-то спросил Матвеев.

– А ты как думаешь? – внимательно взглянула на него я.

В порядке ли я после того, как нам пришлось делать вид, что выхожу замуж за него? В порядке ли я после этого головокружительного поцелуя?

– Судя по тому, как ты хохотала, нет, – весело отозвался он, тормозя на светофоре.

– Зачем ты меня поцеловал? – вдруг спросила я невпопад. И губы снова вспыхнули.

– В смысле? Это же была свадьба. Я не мог этого не сделать. Это бы вызвало подозрения.

– Ты бы мог делать это не так, – ответила я.

– Не так? – растерянно переспросил он и глянул на меня больными глазами.

– Ты целовал меня, как раньше, – сказала я и отвернулась к окну. – И на мгновение я даже подумала, что…

– Что ты подумала?

– Что ты все еще чувствуешь ко мне что-то.