Ненавистный

Время постановки документально не засвидетельствовано. Из фр. 5 ясно, что действие комедии происходит не позже 310-309 гг., когда власть местных царских династий на Кипре была ликвидирована Птолемеем.

Из пролога (А 1-100) видно, что Фрасонид, только вчера вернувшийся домой после длительной отлучки (32), испытывает ужасные муки из-за купленной им на рабском рынке девушки (36-37): несмотря на предоставленную ей свободу и богатые подарки, она отказывается отвечать взаимностью на любовь воина, не открывая ему причину такого отношения (95-97).

A 1О Ночь. . .
– Выдержанный в стиле, близком к трагедии, монолог Фрасонида открывается обращением к Ночи, которое встречалось у Еврипида (Электра, 54, Андромеда, фр. 114); ср. А. 4-5. Плавт высмеивал этот прием в "Купце", 3-8:

Не стану, впрочем, делать, как под действием

Любви другие делают в комедиях:

Дню или ночи, солнцу и луне они

Рассказывают о своих несчастиях,

А тем, я полагаю, вовсе дела нет

До жалоб и желаний человеческих.

(Пер. А. В. Артюшкова)

А 12 . . .Но воли не даю себе. . .
– Поведение Фрасонида, стремящегося не к элементарному удовлетворению чувственного желания, а к установлению душевного единства с любимой женщиной, использовал как пример истинной дружбы глава стоической школы в III в. Хрисипп (см. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979, кн. VII, 130, с. 308).

А 15 . . .как говорит пословица.
– Ср. 166 и 295, где звук лиры для осла также поговорочное выражение.

А 26 ... спящие велят - т. е. Гета поступает так в соответствии с тем, что ночью полагается спать.

А 40 . . .назвал женой - разумеется, не законной, которую вручал будущему мужу ее опекун, а сожительницей, какой была Гликера по отношению к Полемону. См. О. 490 и прим.

А 45 ... не госпожа самой себе.
– При нынешнем состоянии папируса трудно определить, кто это говорит: Фрасонид, оправдывающий пленницу, или Гета, возмущенный ее неповиновением: вольноотпущенница, а позволяет себе капризничать!

А 46-50 - безнадежно испорченные строки. Конец ст. 50 восстанавливается из фр. 721 К-Т.

A 57-85 - лакуна в тексте, в которой, возможно, находился кусочек папируса со словами: "Спускайся, Гета, раз она (не велит). . . Уходя, она. . ." - "Аполлон, дело по-настоящему военное. . . Вот, гляди, я вхожу (боясь), что ты, гуляя (взад и вперед), (приведешь) грабителей. . . и избегая их. . ." - "О несчастный. . ." О чем шла речь, не ясно. Если о попытке осадить Кратию в доме, этим, может быть, объясняется в дальнейшем ее негодование (208).

А 92 ... войска малочисленность? Не ясно, в чем состоит предположение Геты: если Фрасонид подарил Кратии служанок и золото (А 39-40), он был, очевидно, командиром достаточно высокого ранга.

Фр. 2 принадлежит, очевидно, к прологу. После этих слов Фрасонид требовал меч и сердился на того, кто меча ему не дает, снова посылал подарки ненавидящей его девушке, и жаловался, и плакал, - обо всем этом мы знаем из слов Арриана, сохранившего текст фр. 2. Затем Гете - а именно он должен был быть человеком, не дававшим меча Фрасониду, - удавалось увести хозяина в дом. Эта заключительная часть пролога должна была заполнить начало большой лакуны, которую следует предположить между А 100 и началом дошедшего до нас дальнейшего текста комедии.

В качестве следующего эпизода I д. надо постулировать монолог какого-нибудь божества, аналогичный по своим функциям речи Неведения в О. 121-171, и Тихи в Щ. 97-148. Поскольку причина ненависти Кратии к Фрасониду все еще оставалась неизвестной зрителям, божество, знающее то, чего не могут знать люди, должно было изложить предысторию событий, развивающихся в трагедии. Содержание этого монолога можно представить себе примерно так. Служа на Кипре (фр. 5), Фрасонид принял участие в какой-то операции, в результате которой оказалась рассеянной вся семья Кратии (ср. 32-35, 231-234). Пропал без вести и ее брат, а доставшийся ему от отца меч оказался случайно в руках у воина. Увидев этот меч у своего хозяина, Кратия заподозрила его в убийстве близкого ей человека, чем и объясняется ее ненависть. В действительности брат Кратии остался в живых, и это открытие со временем развяжет узел, завязавшийся в нашей комедии (ср. Щ. 110-114).

Между тем Гета, обеспокоенный попыткой Фрасонида покончить с собой, отведя хозяина в дом и дождавшись, пока он уснет, решил собрать все имеющиеся в доме мечи и спрятать их у соседа Клинии; о результатах этой операции сообщается в фр. 6. Возможность такой сцены мы выводим, наряду с фр. 6, из обрывков стихов 1-29, открывающих Р. Оху. 2657: здесь нет ни малейшего намека на попытку воина покончить счеты с жизнью. Скорее, напротив: это новый диалог (обращение Геты к воину: "о хозяин", 8; распоряжение, отдаваемое ему: "войдя, Гета. . ."), после которого оба удаляются (ср. 160, 237, 259). Поскольку для заполнения I д. совершенно достаточно пролога, постулируемого монолога божества и новой сцены с участием Геты (ср. по три сцены в I д. "Самиянки", "Остриженной", "Щита"), этот второй разговор Фрасонида с Гетой целесообразно отнести к началу II д.

Со ст. 17 или немногим раньше начиналась новая сцена - появлялся какой-то чужестранец (24, 31-32) с письмом (17, 25). В ст. 19 - вопрос ("чего ему надо?"), употребительный при выходе нового действующего лица или при неожиданной встрече (Б. 212, 431; Щ. 403). В обрывках от 20-24 сохранились выражения "эту дверь" . . ." (этот?) дом", "(лучше бы?) тебе постучать". Судя по всему, появившийся в начале сцены Демея ведет весьма оживленный разговор с другим персонажем (А), ближе нам неизвестным; может быть, этот человек - какой-нибудь слуга Клинии, с домом которого Демею связывают отношения взаимного гостеприимства (ср. 176-177, 270, 286). Так или иначе, в их диалоге всплывает имя Кратии (41-42), и собеседник Демеи сообщает, что особа, носящая это имя, живет поблизости (43). Демею охватывает вполне понятное волнение (45-46).

Более подробное обоснование предлагаемой здесь и ниже реконструкции хода действия комедии см. в ст.: Ярхо В. Н. Комедия Менандра "Ненавистный".
– Вестн. древней истории, 1979, Э 2, с. 27-30, 32-33.

45 Зевс, отвратитель бед. . . Ср. Софокл, Трахинянки, 303; Еврипид, Гераклиды, 867.

47-64 В каждом стихе сохранилось только по несколько букв.

65-78 Сохранилась только левая половина столбца, представляющего диалог. Один из говорящих - Демея, другой - вероятно, все тот же ближе неизвестный нам А. Распределение между ними реплик неизвестно.

79-93 Читаются только отдельные слова: "Клянусь богами. . . Самый скверный из людей. . . Совершив. . . Найдя. . . женщину. . . ради". После 93 - новая лакуна, на которую приходится окончание II и начало III д.

101-131 - безнадежно испорченные стихи. Читаются только отдельные слова: "Меч. . . Не мог(ла?) бы. . . Мольбу о помощи (122)". Ясно только, что здесь начинался диалог, продолжающийся в 132-141 и имевший содержанием положение Фрасонида и Кратии. Участники этого диалога остаются неизвестными.