Ненавижу тебя, Розали Прайс

– Может, спустимся в низ? – спрашивает Нильс.

– Нет, – резко отвечает Томас, обнимая меня еще теснее, не выпуская из объятий. Что за вздор меж двумя мужчинами?

– Малявочкам слова не давали, – несдержанно прогремел парень, а я хмурюсь на него.

– Нильс, это ребенок. Будь ласковее, – я смотрю, как Томас находит игрушку в шоколадном яйце, и отдает ее мне.

– Томас, может ты все же, слезешь с моей девушки? – усмехаясь, парень проходит внутрь комнаты, засунув руки в карманы брюк. Нильс не настроен воспринимать Томаса, как ребенка, а говоря с ним, как с достойным соперником, что на самом деле смешит меня и умиляет.

– Сто долларов, кудрявый, – нагло улыбнулся мальчишка, заставив меня рассмеяться, а Нильса приоткрыть рот от шока и услышанных слов малыша. Не удивлюсь, если этому его научил Питер.

– А ты, малый, смышленый, – качает головой Нильс, доставая из кармана зеленную купюру и маня ею Томаса. Он же, спрыгивает с меня, подходя к парню, но Нильс приподнимает деньги вверх. – Надеюсь, ты понял, что я не хочу тебя видеть около Роуз сегодня вечером?

– Ты мне не нравишься, – напрямую говорит мальчик, а я прикрываю рот ладонью, сдерживая смех. Два моих любимых балованных и очаровательных мужчин.

– Держи и беги отсюда, шмакодявочка, – усмехнулся парень, давая деньги Томасу, который быстро прячет их в карман красных джинсов. Маленький же испепеляет его своим злым взглядом, и вскоре, неожиданно бьет своей ножкой по ноге Нильсу, который даже не шелохнулся, но заметно разозлился. – Ах ты мелкий…

– Нильс! – прерываю я его, давая возможность парнишке убежать с комнаты.

– Это же настоящее чадо Дьявола! – прошипел Нильс, а я встаю и подхожу к нему, укладывая руки на его черный пиджак и поправляя галстук.

– Успокойся, пойдем, нам еще остальных встречать, паренек, – растянулась я в улыбке. Нильс прикасается ко мне губами, легко целуя и так же улыбаясь, но когда я отстраняюсь – мрачнеет.

– Этот гаденышь обойдется без сладкого, – все же говорит Нильс, не в силах отнестись к ребенку и его четырехлетним выходкам спокойно и достойно.

– Нильс!

***

В скором времени подошла миссис Валери, соседка, но без маленького ребенка, понимая, что с ним будет неудобно, оставила его с миссис Валери старшой – бабушкой. Мистер Бишоп нагрянул с Кристианом на пару. За столом все весело обсуждали последние новости, часто переходя на тему о моей учебе в Нью-Йорке, и как познакомились с

Нильсом. Конечно же, мы упустили тему, как именно мы познакомились, как начались наши отношения (они намеренно спрашивали, как мы проводим время, что делаем, снимаем ли мы комнату. И их даже не волновало то, что мы им не говорили о нашем воссоединении), что часто вгоняло меня в красу, а Нильс с охотой рассказывал поверхностную правду, не усугубляясь в подробности.

Нильс часто клал ладонь на мое колено, из-за чего я нервно одергивала ее под столом, пытаясь не подаваться чувству стыда и смущению, но когда Нильс прошептал мне на ухо, все ли у меня хорошо, – мое живот скрутило в сладостной тяге. Только этот парень может спрашивать самые обычные слова, на самом деле имея двузначность предложений.

Томас часто подходил ко мне, просясь на руки, намеренно зля Нильса, не подпуская его ближе и не позволяя меня целовать, начиная просить меня подать ему кусочки колбасы и сыра. Недолго думая, Нильс протянул малышу еще сотню, которую он присвоил и вновь засунул в карман, поцеловав меня в щеку и убегая. По моим расчетам за вечер он имел четыреста долларов, провоцируя светловолосого парня.

– Я его сейчас к будке отведу, – проворчал Нильс, недовольно смотря на Томаса, которые уселся позади нас на диван, выбирая в праздничной коробке любимые конфеты.

– Что за нездоровая ревность к маленькому мальчику? – спрашиваю я, приподняв брови, тихо спрашивая Нильса, пока остальные разговаривают за столом, обсуждая новогоднюю елку в центре, и что обязательно нужно ее посетить.

– Он тебя поцеловал, Роуз, я имею право на это!

– Ну, хоть с кем-то мне что-то светит в будущем, – шепнула я ему, проследив, как он непонимающе свел брови. Я слышу, как тяжело выдыхает парень, закусывая губу и поглядывая на малыша.

– Посмотрим, как запоешь, когда останемся одни, – ровно и несколько холодно проговорил Нильс, вновь укладывая свою руку мне на ногу, но залезая под платье, от чего мои глаза округляются. Я сглатываю, неуверенно глядя на светловолосого, который серьезно смотрел на меня, но в глазах бегали чертята. Он серьезно это делает?

– Розали, может, начнем раздавать подарки? – обращается ко мне бабушка, заставляя опомниться.

– Конечно, – говорю я, чувствуя, как Нильс действительно решил меня застыдить своими руками, которые почти коснулись моего бедра под платьем со своей стороны, поднимаюсь, прочищая горло кашлем. – Я пойду, принесу подарки, – дрожащим голосом от чувств, которые вызвал кудрявый, заставили так же меня чаще дышать и гуще краснеть.

– Я тебе помогу, – вызывается Анна, и я принимаю ее помощь, отходя от стола. Подарки, которые мы сложили все в одно место – лежали на кухне. Анна предложила их положить там, чтобы дети не начали клянчить раскрыть их раньше времени, но сейчас была уже практически полночь. – Нильс так добр к тебе, а ваш взгляд заставляет меня вспоминать нас с Питером, когда мы начали встречаться, а были почти детьми, – замечает Анна, когда я собираю коробки подарков.

– Спасибо, Анна. Нильс действительно добр ко мне, – соглашаюсь я с ней.

– Я рада за тебя, Розали, твоя мама бы гордилось, какой ты выросла, – улыбнулась женщина, заставляя и меня скромно принять комплимент, пока она обняла меня о поцеловала в щеку, показывая, как рада за меня. Анна всегда говорит, что я похожа на нее, такой же моя мама была в подростковом возрасте, и этого раньше я не могла слышать – слезы сразу напрашивались на глаза и я могла эмоционально не сдержаться. Но сейчас, я, улыбаюсь, и я очень благодарна Нильсу за то, что помог мне избавиться от этого угнетающего чувства вины, где его не должно было быть вовсе.

Собрав подарки, мы приносим их на диван, и слышим громкие радостные крики детей. Остальные тоже начинают перемещаться на диван, рассаживаясь по креслам и подставляя стулья. Бабушка рассматривает надписи с именами, и передает каждому из нас, но не успевают получить подарки сами детишки, как слышат громкие взрывные фейерверки в честь Рождества, а по телевизору начинается новогодняя песня.

– Мама, пошли на улицу! – кричит Мишель.

– Солнышко там же холодно, – смеется Анна.

– Ну, мам! – возмущенно протянул Томас.

– Я схожу с ними и с Нильсом на улицу, – говорю я, и смотрю на Нильса, который под пристальным рассматриванием всех остальных, соглашается, вставая с кресла и двигаясь в сторону коридора. – Мы не замерзнем, через пять минут вернемся, – говорю я, помогая Томасу одеть ботинки и курточку. Мишель уже как самостоятельная девочка, сама обувает сапожки и натягивает синее пальтишко. Нильс отдает мне мое пальто, выводя нас всех на улицу.

Мишель и Томас сразу разбегаются по двору, поднимая голову к темному небу, на котором красивыми и разноцветными цветками разлетаются фейерверки. Нильс обнимает меня, когда я вздрагиваю от недалеко стрельнувшей петарды. В Рождество, когда стреляют фейерверки, салюты, громкие стреляющие предметы, у меня внутри все передергивает, а сердце быстро бьется. Я не переношу взрывчаток, не смотря на то, что это красиво, мое тело трясется. Это действительно красиво и захватывающе, но это будоражит мое нутро. По крайней мере, это доставляет удовольствие детям.