Ненавижу тебя, Розали Прайс

Мой Нильс не несет вреда, по крайней мере, я этого не вижу. Может, его испортило смерть матери в раннем возрасте, отец, улица и новые друзья, частично и я туда приложила свою руку, но он всегда оставался чист. В таком человеке нет грязи, и позволив стать с ним одним целым, связав меня и поместив около себя – он лишь доказал, что нуждается в ком-то. Нуждается во мне.

И пусть я буду как кусок мяса в виде пушистого зайца, пусть он будет сердитым серым волком или даже великим львом – у нас больше не действует понятие «охотник-добыча». Я люблю его, и если это не возможно в мире зверей, то в нашем с ним мире, который всем отличается от других – возможно все.

Нильс вырывал мое сердце, но вернул его невредимым. Только оно стало пылающим, вспыхивающим жаром любви и обреченным. И я желаю думать, что обреченным только на счастье.

***

POV Nils Verkoohen:

Мне не хотелось слышать ее голоса, который был дрожащий, наполненный горестью и обидой. Не хотелось до последнего, ведь потом я не смогу здраво мыслить, думать и делать что-либо, посеяв в своей голове только мою маленькую девочку, которая была в опасности.

Гарри до последнего избегал нашего телефонного разговора по моей просьбе, а если он случился, значит Рози, действительно нуждалась в этом. Но не больше, чем я. Оставлять ее там, в Англии, было сложнее всего смотреть на нее в последний раз, когда она смирно лежала на кровати, расслабившись и отдавшись вынужденному сну.

Было сразу ясно, что попробует вернуться в Нью-Йорк. Зная ее смелость, упертый характер, которым невозможно управлять, а так же то, что она, разозлившись, настигнет моего порога незамедлительно – пришлось действовать по обстоятельствам.

Гарри согласился незамедлительно, как только я задал вопрос, собранным и настороженным ребятам в моем доме. Луи и Лиам тоже подхватили идею, что не поддержал Найл, а Зейн недоверчиво оглядывал меня. Но Гарри был ответственным, и я знал, что он обучен экстренным ситуациям, тем более Розали против него ничего не имеет и может, была бы рада его увидеть.

А на самом деле рада была так, что потянула связки ноги, разбила затылок и соответственно всему оскорбила Гарри. Кудрявый позвонил в тот же вечер и высказал все о девушке, о которой я отзывался никак иначе, как о тихом, нежном ангеле с нимбом и пушистыми крылышками. В его словах я лишь услышал исчадье ада и чадо беса, в остальное он не верил.

– Нильс, пора идти, – слышу я Лиама, который незаметно прокрался ко мне в комнату, положив руку на плече. Дружеская поддержка Пейна меня всегда поддерживала, но не сейчас. Розали за тысячи миль от меня. – С ней все в порядке, ты ведь для этого ее там и оставил, Нильс.

– Ты бы слышал ее голос. Словно я ее бил, а она даже не отталкивала меня, принимая все как должное… Я должен был с ней поговорить, или хотя бы убедить…

– Нильс, ты бы не убедил ее. Вы похожи, слишком похожи, но отличаетесь только тем, что ты Нильс Веркоохен, а она та маленькая изменившаяся Розали Прайс. Ты не смог бы убедить ее, так как она желает той же безопасности для тебя, как и ты ей. Просто она оказалась наивной, а ты выиграл время, сбежав, но этим самым помогая ей.

– Кошки скребут. Противно мне от всего этого, – буркнул я, вставая из-за стола и устало кидая взгляд в окно, где уже значительно потемнело.

– Не такой уж ты и каменный, Веркоохен, раз она смогла разжечь в тебе пламя, – усмехается Лиам, сравнявшись со мной и внимательно посмотрев на меня. – Признай уже, у вас что-то было! – весело и задорно спросил Пейн, заставив меня хмыкнуть, но при этом вспомнить ее.

Мягкую, податливую и любящую маленькую женщину, которая окутала меня своей лаской, огородив меня от всего мира, который я так ненавидел. Любовь – слово странное на привкус, но в касаниях и чувствах я слышу ее, особенно в поцелуях и словах, которые ласкают слух. Розали мое сокровенное чудо, которое должно сохранять свой блеск, этим освещая мне дорогу сейчас, когда так трудно.

– Заткнись, Пейн, – шутливо толкнув его кулаком в живот, парень поддерживает игру и, корчась в лице, сгибается пополам.

– За что, мистер Веркоохен? Это все та шаловливая кареглазая затащила вас в постель, а не я! О, мой Господин, эта девица, вас свела с ума, правда ли это? Ох, и представить трудно, как ты сдерживал своего дружка, – хохотал он, чем заставил меня нахмуриться.

– Заканчивай этот спектакль, Лиам, – черство отрубал я весьзадор, на что парень поднял брови и руки, словно безоружен, заставив меня выдохнуть.

– Но я серьезно, Нильс. Зная твой… характер к этим вещам, так сказать, то мне очень тяжело представить вас двоих. Точнее невинное дитя, как Прайс.

– А ты и не должен представлять, я буду сам решать, чем бы будем заниматься наедине, и как именно мы это будем делать.

– Ну да, я вижу. Спинка та все еще не зажила. Киса выпускает коготки? – Пейна несло куда-то, за что я гневно пронзил его взглядом, испепелив его поднявшийся пыл.

Натягиваю футболку, не подумав о ней раньше, прибыв из душа. Лиам внимательно следит за мной.

– Моя постель, Розали и наши с ней дела, касаются только нас. Попробуй обойтись без этой агонии, ладно? Как ты заметил, киса с коготками, гляди и прыгнет, – говорю я, не сбавляя серьезности в голосе, на что Пейн недоуменно прищурился.

– Окей, – подбираясь к выходу под моим пристальным взглядом, Пейн останавливает у двери. – Нам уже пора, помнишь? Хаффманов нужно уже прижать… И да… промахнулся я с подарком на Рождество. Надо было хороший набор для кошатины подобрать…

– Пейн! – выкрикнул я так, что показалось стены, дрогнули от шума, а Лиам быстро ускользнул, оставив меня свирепо дышать.

Но вот только нахлынувшие мысли о девушке и несколько развратном расположении духа. Прикрыв глаза, я то и дело, что проговариваю про себя: «Успокойся. Скоро все закончится. Останетесь одни. Дыши».

– Веркоохен! – слышу я зов парней внизу, и настраивая себя на предстоящее дело. Подойдя к своему столу, я открываю ящичек стола, выложив от туда папки. Взяв со стола бумажный нож, я подковыриваю низ уже пустого ящика, отворив его. Мне всегда нравились тайнички.

Достаю пистолет и заряжаю его. Поставив на предохранитель, я засовываю его за спину. Собираю все обратно, хватая свою толстовку, попутно накидывая ее на себя, спускаясь в низ.

Все здесь, кроме Гарри.

– Все помнят свою работу? Действуем только один раз, – говорю я, осматривая готовых парней, но вижу, как на диване поднимается рука, но слишком тонкая и элегантная, чтобы быть частью мужской половины, а длинные светлые волосы – означала никак иначе, как проблема с блондинкой.

Черт!

– А можно, я задам вопрос? – поинтересовалась девушка, вставая с дивана и поворачиваясь ко мне лицом.

– Я что, не ясно тебе сказал сидеть дома и не высовываться? – грубо бросаю я, смотря, как вырядилась светловолосая.