Ненавижу

В считанные минуты белоснежные сугробы окрасились кровью. Вой и лай разорвали колыбель природы. В жесточайшей схватке сцепились пятеро волков в неравном бою, но Стас не желал сдаваться. Круг нападавших стремительно расступился, и волк надеялся, что всё кончено, потому что сражаться дальше он был не в состоянии — он едва держался на лапах. На нём не было живого места, вся шерсть была в алых разводах крови, а глубокие укусы истекали кровью, и от боли темнело перед глазами.

Где-то глубоко в лесу слышался лай и вой приближающейся стаи и мужчина мысленно усмехнулся, теперь его противники не уйдут отсюда живыми.

* * *

Мне было холодно. Сколько я так пролежала?.. От лежания на снегу всё тело онемело, но я открыла глаза и постаралась осмотреться, насколько это было возможно сквозь упавшие на лицо волосы.

Дрожащими руками отодвинула слипшиеся пряди с глаз и… пожалела о сделанном. Весь снег, лежащий маленькими сугробами на земле, окрасился алым. Сердце ускорило темп, от догадки, что здесь может быть кровь Стаса. Я попыталась встать, но не смогла пошевелить ногами, я их совсем не чувствовала. Ледяная рука страха схватила сердце, но я всё равно поднялась на локтях, насколько это позволял слабый организм. Поясница отдалась дикой болью, но я продолжала осматриваться.

Здесь проходила жестокая битва. Везде была кровь, неподалёку от меня лежало три бездыханных мужских тела, одного из них я узнала, Он был с Аристархом, а другие были мне не знакомы. Где-то очень далеко раздавался грозный волчий лай, а кто-то даже скулил, но совсем скоро замолк, видимо навсегда. Я утёрла выступившие слёзы и продолжала смотреть вокруг, в надежде увидеть хоть кого-то живого, но никого не увидела.

Где-то заскулила собака, и я стала внимательнее смотреть по сторонам. На другом конце полянки, между деревьев лежал волк. Его окраса не было видно из-за крови, полностью пропитавшей шерсть. Я поняла, что это Стас и слёзы потекли по лицу.

Собрав последние силы, я поползла, отталкиваясь руками. Обездвиженные ноги, плетьми волоклись сзади. Поравнявшись с раненным зверем, я обессилено легла на землю, но на моё появление он никак не отреагировал. Он слабо и редко дышал, глаза были закрыты…

— Стас… — тихо позвала я. Слова отдавались болью во всём теле. Но он остался не движем. Я вытерла, текущие по щекам слёзы и положила свою руку на его шею. Шерсть была липкой и мокрой. — Стас, пожалуйста, посмотри на меня. Стас… открой глаза… прошу…

Но ничего не изменилось. Его дыхание становилось всё слабее. Это я во всём виновата… Мне не нужно было тогда сбегать. Это из-за меня он умирает. Лучше бы не было этой чертовой силы…

Догадка пришла неожиданно. Сила! Это же благодаря ей все мои раны быстро заживали. Но как мне передать ему её?..

Я слегка погладила шею животного. Как он меня учил? Представить, как сгусток энергии… Я сняла мысленную стену и представила, как отдаю эту энергию Стасу. Я застонала от неожиданной боли в животе и открыла глаза, тут же увидев, как снег рядом со мной стремительно окрашивается алым. Следующей была боль в спине, как от удара плетью, а потом вновь «удар» в живот. Кричать не было сил, я упёрлась лбом в холодную землю и чувствовала, как слёзы боли стекают по лицу. У меня получилось…

Чувствуя, что теряю сознание, я повернула голову к волку, лежащему рядом, но волка там не было. Там лежал Стас, а моя рука нежно лежала на его щеке и последние крупицы силы, принадлежащей мне, передавались Стасу. Вдруг его глаза открылись и наполнились ужасом от увиденного…

— Теперь всё будет хорошо… — тихо прошептала я, чувствуя металлический привкус во рту и его глаза, такие родные и любимые, были последним, что я запомнила, прежде чем выставила новую мысленную стену, после чего меня накрыла спасительная темнота…

* * *

В голову настойчиво врывались голоса. Сознание будто бы плавало в чем-то густом. Кто-то тихо говорил, не желая меня потревожить. Попыталась открыть глаза, но тяжёлые веки не желали поддаваться, тело тоже не слушалось, но при этом ужасно болело, и я даже пальцем пошевелить не смогла. Когда рядом раздались тихие шорохи, я обратилась в слух, потому что это был единственный способ восприятия окружающего мира.

— Как она? — услышала усталый голос брата.

— Плохо. Её состояние не меняется. Возможно, она уже не выйдет из комы.

Нет, Филипп, не слушай его! Я здесь. Посмотри на меня… но мужчины продолжали разговор.

— Дай ей ещё времени. Она справится… ведь прошло ещё так мало времени.

— Ладно, но я не смогу держать её в больнице вечно…

Дальше я ничего не услышала… сознание стремительно уплывало.

— Я скучаю по тебе… — донёсся до меня приглушённый голос, будто сквозь толщу воды. — Пожалуйста, очнись… мне тебя не хватает.

Слабо почувствовала, как что-то коснулось моих пальцев, а потом поняла — это Стас взял меня за руку.

Кто-то вошел…

— Стас, тебе надо отдохнуть. Иди домой — выспись.

— Я не хочу оставлять её. Может, я всё-таки могу ей чем-нибудь помочь?

— Нет, — уверенно сказал Филипп. — Ты ей вряд ли поможешь. Перед тем как потерять сознание, она выставила защиту, и ты не сможешь вернуть ей ее силу. Ты ведь это и без меня знаешь.

Слова с трудом долетали до меня и сознание вновь затуманилось…

— Филипп… — тихий женский голос, раздавался где-то рядом. Голос был приятным и обращался к брату с явной нежностью. Это, наверное, та самая девушка, про которую он мне рассказывал когда-то давно… — Ты здесь уже третий день сидишь. Ты знаешь, что ничего не меняется… пойдём домой. Ты устал.

До меня донёсся шорох, а потом голос брата, который заметно дрожал:

— Лола, почему она не просыпается? Я не хочу, чтобы всё было так…

Филипп… я здесь! Пожалуйста, услышь же меня! Я не уйду, я уже очнулась!

— Роман сказал, что уже бесполезно ждать… Было решено подождать ещё пару недель и они отключат её от аппарата, если она не очнётся! Я просил их, но они меня не слушают!

НЕТ! Не отключай меня! Я ещё жива! Филипп!

— Всё будет хорошо, вот увидишь… — Голос девушки будто обращался ко мне, но я знала, что она просто успокаивает моего брата. Сознание вновь уплывало, и теперь я боялась не очнуться.

В коридоре стояли двое мужчин. Из палаты, где лежала Стася, доносилось мирное пиканье аппаратов жизнеобеспечения. Стас сидел на скамье, облокотившись о холодную стену. Филипп же ходил по коридору туда-сюда, не зная, как начать разговор, который был ему ужасно неприятен, но избежать его не мог.

— Стас, ты заешь, что мне не просто об этом говорить, но Роман сказал, что вынужден отключить Стасю от аппарата. — Стас порывался встать со скамьи, но Филипп усадил его обратно. — В последние недели её состояние ухудшилось. Ты знаешь, мне будет не легче, чем тебе, я не хотел, чтобы так всё закончилось…