Ненайденные пленки
Шрифт:
– Мне б врача, наве…
Договорить не получилось: опять скрутила тошнота.
– Да траванулась, вот и все, – фыркнул Петрович. – Эти врачи, знаешь, сколько дерут? Сами сейчас… как-нибудь.
Он, ворча, ушел в кухню. В стакане, как назло, оказался дохлый паук со скрученными лапками. Пришлось сполоснуть из-под кашляющего ржавчиной крана. Вылив последнюю воду из бутылки, Петрович захватил из аптечки обрывок пластинки с угольными.
«Мы же ту уху даже не трогали. Вот чем умудрилась так отравиться? Жрет, что попало, еще обхаживай ее», – возмущался он про
На кровати жены не оказалось. Петрович замер посреди комнаты, недоуменно моргая.
– Э, ты где? Ожила, что ли? – грубо хохотнул он.
За спиной послышался шорох. Петрович резко обернулся, но взгляд ухватил лишь метнувшуюся тень.
Со спины что-то набросилось. Над ухом лязгнули острые зубы. Стакан, выскользнув из рук, со звоном разлетелся на осколки. Петрович едва успел отбросить тварь.
Отскочив в сторону, он широко распахнутыми от ужаса глазами уставился на жену. Точнее, на то, во что она превратилась.
Существо распласталось у стены, скалясь. Между потрескавшихся губ появился ряд тонких зубов, больше напоминающих кривые колючки. По шее, где раньше была частая рябь веснушек, расползлась темная чешуя. Падая, тварь ударилась виском о столик, и среди крашенных светлых волос выступила липкая черная кровь.
– Ожила, – прошипело существо прежде, чем наброситься вновь.
На этот раз шилья зубов вонзились наверняка.
Лучшее место
В Москве Костика точно подменили. Не зря у тети Лиды – а иначе ее не называли, казалось, с рождения – сердце екнуло, когда он заявил, что уезжает поступать. Она же этого мальчишку смалочку вырастила, когда его родители разбились. Вот и почувствовала: быть беде. А Костик уперся. Сам со всем справился: и с конкурсом, и с общежитием, и с тетушкиными слезами перед отъездом.
Месяц потянулся за месяцем, курс за курсом. А кровиночка-племянник сделал все, лишь бы не приезжать в родной Заболоцк. Даже летом – и то не дождешься. Если бы тетю Лиду болезнь не подкосила, наверно, и не увиделись бы больше.
Вместо щуплого белокурого мальчишки в Заболоцк вернулся крепкий ухоженный парень. В Москве он научился не только управляться с компьютерами, но и морщить нос на «ложить» и «покласть».
А когда на площадке пьяный Михайлович полез к жене драться, Костик едва руку ему не сломал. У тети Лиды тогда чуть сердце не отказало. Ее мальчик и на старших кинулся, в чужие дела полез! Точно подменили.
– Костик, не уезжал бы ты, – завела она в начале августа. – Ну, как я тут без тебя? И так хожу еле-еле. Уедешь – и все, хоть в гроб сразу.
Не отвлекаясь от ноутбука, Костик недовольно буркнул:
– Я найму сиделку, будет за тобой ухаживать.
Поерзав на кровати, тетя Лида поправила пышную подушку под спиной, чтобы сесть поудобнее.
– Да где ж ты деньги возьмешь? И знаешь, какие эти сиделки? Одни вертихвостки! Обворует меня – и дело с концом.
Сколько бы ни пыталась тетя Лида достучаться, без толку. Костик и слушать не хотел о том, чтобы перейти на заочное. Ни слезы, ни истерики,
ни упреки не помогали.Через пару недель поздним вечером послышались голоса. Нашарив рукой палочку, тетя Лида кое-как поднялась. Она проковыляла к прихожей и притаилась за дверным косяком. Выглянув, удалось одним глазком увидеть, кого принесло.
На пороге стояла девушка. Сразу видно: непутевая. Драные джинсы, черная куртка с цепями, рваная стрижка и темный макияж. Картину дополняло кольцо в носу.
«Так и знала, что свяжется с какой-то гулящей! – подумала тетя Лида, хватаясь за сердце. – Нет бы на Мариночку посмотрел, какая хорошая девочка. Так нет, нашел себе проститутку! Ишь, как глаза намалевала!»
– Ты правда все хорошо устроишь? – напряженно спросил Костик.
– Да не парься, – фыркнула девица. – Сделаю в лучшем виде.
– А условия там хорошие?
– Это лучшее место для нее, уж поверь. Что ты мнешься? Так, все, Костян, не хочешь – не надо, – она вскинула ладони в останавливающем жесте. – Я тебя уговаривать не собираюсь.
Девушка направилась прочь, но Костик схватил за руку.
– Стой! – с отчаяньем вскрикнул он, только потом понизив голос. – Я так больше не могу. Она мне жить спокойно не дает. Просто… сложно все это.
– Да проще простого, не дрейфь. Завтра же устроим ей переезд.
Когда Костик закрыл дверь, тетя Лида поспешно вернулась к себе. Она натянула одеяло по самый нос, когда он заглянул в комнату.
– Прости, тетя, – едва слышно прозвучало в темноте.
Костик ушел, а тетя Лида смогла уснуть только под утро. На рассвете же разбудил невыносимый холод. Не спасло даже одеяло. Она открыла глаза, непонимающе осматриваясь. Тело перестало слушаться, как у парализованной.
У окна замерла та самая девица. В руке – сигарета, на подоконнике – пепельница, непонятно, откуда взявшаяся.
Тетя Лида собралась возмутиться, но грудь сдавила странная тяжесть. Осталось только по-рыбьи хватать воздух. Девушка, заметив, слегка улыбнулась.
– Не тряситесь так, – посоветовала она. – Иначе сложнее будет.
Спокойная затяжка – и облачко дыма у губ, покрытых черной помадой.
Собравшись с силами, тетя Лида смогла еле-еле выдавить:
– Ты что… здесь делаешь?
– Пришла по Вашу душу, – передернула плечами девушка.
Она раздавила сигарету о дно пепельницы. Напоследок оттуда поднялся легкий темный дымок. Он окутал руку девушки, и под его завитками кончики пальцев начали чернеть. А следом за ними – и ладонь, и запястье.
Тетя Лида изо всех сил напряглась, стараясь дотянуться до палочки и встать. Без толку. Максимум, дернулся палец.
Девушка подошла ближе. Рука стала выглядеть, как в иссине-черной перчатке, покрытой странными серебристыми узорами. Пальцы с острым маникюром отвели край одеяла. Повеяло сигаретами и мокрой землей.
Тетя Лида отчаянно замычала: все, что получилось вместо крика.
– А ну, тихо! – одернула девушка, а потом на губах появилась хищная усмешка. – Вы же верите Костику? А он решил, что любимой тетушке пора в лучшее место.