Неназванная

“Вот бы я была хотя бы вполовину такой миленькой, как она”! – подумалось ей.

Собственные рыжие волосы ей никогда особо не нравились. Глаза… ну, глаза были ничего: зелёные, большие, с длинными ресницами. Но всё дело портили веснушки! Особенно ярко они проявлялись, когда Кайя краснела от смущения или злости, но и в обычном состоянии были очень даже заметны.

Девушка из цирка между тем двигалась всё быстрее, под ускоряющийся темп музыкантов. Деревянный помост гудел и вибрировал в такт ударам пяток. Толпа зрителей снова ахнула: танцовщица начала сбрасывать с себя одежды, одну за другой.

Музыка звучала всё быстрее, всё громче, а надетого на юное тело становилось всё меньше. Наконец, грянул заключительный аккорд, и на артистке остались только две неширокие полоски ткани, на бёдрах и на груди. Озорно улыбнувшись, она убежала в цирковой шатёр, расположенный за помостом. Почти сразу туда же шагнул бородатый мужчина в красном камзоле.

Кайя прекрасно поняла, что это может значить. Она поколебалась мгновение, а затем обежала помост и, приблизившись к шатру, заглянула внутрь.

И тут же с облегчением выдохнула. По всему выходило, что мужчина не только не собирался обесчестить девушку, но вдобавок защищал её от других. А желающих хватало: чародейка увидела четырёх горожан, наперебой предлагающих цену за ночь или хотя бы пару часов с артисткой в алом. Всех перекрыл голос бородача:

– Пошли вон отсюда! Я здесь хозяин! Не про вас товар!

– Десять монет! – попытался торговаться кто-то.

– Засунь их себе в жопу! – прорычал хозяин артистки. – Проваливайте, пока я не кликнул своих молодцов.

Кайя шмыгнула от полога подальше. Мужчины, понурив головы, один за другим начали выходить из шатра. Одного Кайя узнала в лицо: это был тот самый кузнец, который давеча участвовал в кровавой расправе над двумя воришками. Остальные были ей незнакомы.

– Спасибо, мастер Тагриз, – услышала она голос светловолосой девушки в шатре.

– Ха! – уже спокойнее отозвался бородач. – За тебя мне какой-нибудь богач отвалит мешок золота! На кой мне их вшивые монеты?

Кайя помрачнела. Оказывается, хозяин цирковой труппы защищал девушку вовсе не из добрых побуждений. Просто рассчитывал продать подороже.

– Ты чего расселась?! – продолжал тем временем Тагриз. – Живо бери железки и на помост! Следующий номер твой!

– Я… Сейчас, мастер, – артистка говорила так тихо, что Кайя её почти не слышала. – Мне… минутку отдохнуть.

– Какой ещё отдых?! – взвился Тагриз. – Хочешь, чтобы народ начал расходиться?! Работай!

– Ну, секундочку, – умоляющим голосом попросила девушка. – У меня… особые дни, мне тяжело.

– Быстро, марш! – проорал хозяин цирка. – Или мне за плётку взяться?

– Не надо! – испуганно вскрикнула девушка. – Уже бегу!

Полог распахнулся, артистка вихрем промчалась мимо Кайи, едва её заметив, и взбежала на помост. Публика встретила её восторженной овацией.

Кайя, поразмыслив и набравшись духу, шагнула внутрь шатра. Хозяин цирка расселся в мягком кресле, спиной ко входу. Размахивая бокалом вина, он разговаривал сам с собой.

– Кормлю их зря! Не работают, ленивые твари! Как сонные мухи ползают… “Особые дни”, – передразнил он артистку. – Значит очень кстати, что одежда красная!

– Тагриз? – окликнула его Кайя.

Голос почти не дрожал.

Хозяин цирка оглянулся через плечо и небрежно бросил:

– Ты кто? Чего тебе?

– Я – помощница городского советника Алдара, – Кайя почти не соврала. – И услышала, как у вас обходятся с артистами.

Тагриз моментально вскочил, развернулся к гостье и даже изобразил полупоклон.

– Прошу прощения, госпожа помощница советника, но Лисси… эта артистка, – пояснил хозяин цирка, – моя законная рабыня. Значит, моя воля делать с ней всё, что угодно. Есть бумаги, показать? – засуетился он.

– Не надо, – отмахнулась Кайя, вживаясь в роль. – Но хочу напомнить: в Гатвине жестокое обращение с людьми запрещено!

– С каких это пор? – неподдельно удивился Тагриз.

– С прошлого праздника Урожая, – нашлась девушка, надеясь, что с того времени бродячий цирк ещё не бывал здесь с гастролями. – В общем, если я или кто-то из наших людей ещё раз услышит про плётки и издевательства, – она нахмурилась, надеясь, что это выглядит достаточно серьёзно, – мы посадим тебя в темницу, а имущество отберём.

Тагриз молча кивнул, гадая, что из озвученных угроз окажется правдой. Помощница советника была юна, даже слишком юна, но кто их знает, этих представителей властей! Она вполне могла заполучить свой пост за то, что мастерски ублажала советника, а то и весь городской совет с бургомистром во главе. Но это отнюдь не означало, что можно не обращать внимания на её слова. За долгие годы странствий со своим цирком, Тагриз усвоил одно нехитрое правило: никогда не спорить с властями и не перечить им. Пусть себе заявляют, что хотят. Через два, самое большее – три дня труппа покинет этот город, а за стенами уж никто им не указ.

Правда, был случай, когда два десятка стражников преследовали его чуть ли не через весь Тоддмер. Но там у одного бургомистра была личная причина: хозяин цирка переспал с его дочерью. Тагриз не любил об этом вспоминать: ночь вышла так себе, а расплата едва не оказалась несоизмеримо высока. Хозяин цирка, как делец, находил это обстоятельство весьма позорным.

Сейчас же, следуя своему правилу, он изобразил на лице покорность и произнёс:

– Я чту законы. Можете быть уверены, госпожа, что ни один мой артист не будет обижен.

– Надеюсь, – холодно кивнула Кайя, внутренне ликуя.

“Победа, победа!”

– В любом случае, чтобы удостовериться в этом, я поговорю с артистами наедине. С этой… как её…

– Лисси? – подсказал Тагриз. – Как вам будет угодно! Я велю ей явиться в ратушу после выступления.

“Нет, нет! Как я объясню это всё Алдару?!”

– Да, это было бы прекрасно, – вслух проговорила Кайя и вышла, не прощаясь.

Встречу с Шаттнаарой придётся перенести. Сейчас важнее успеть известить советника обо всём происшедшем и…