Необычайно романтичный

Хотя мы только сегодня целых четыре раза встретились в коридоре и столовой, но мне не хватало последней частички мужества (или же доброй воли ...), чтобы заговорить с ней. Так что я попыталась сделать это в письменной форме.

– Ты не можешь прийти? Я снова чувствую себя плохо. Просто не становится лучше.

Это не было ложью. Я чувствовала себя скверно и лучше не становилось. Возможно, мое ухо и исцелилось. Но все остальное погрязло в драме средней тяжести.

– Люси, у тебя гооости!

– Я в своей комнате!
– я коротко помахала рукой; последняя попытка выгнать Леандера, но он в своем неподвижном, застывшем состояние, чуть не составлял конкуренцию нашему Будде, который был все еще украшен браслетом бабушки Анни и в противоположность ко мне никогда не прекращал улыбаться.

– Привет.

– Привет, Софи.
– Смущенно я посмотрела мимо нее, после того, как поняла, что она не хотела простить меня только потому, что я была немного больна.

Ее лицо рассказывало длинную историю об упреках, упреках и еще паре упреков и украсила их выражением бездонного разочарования. Со скрещенными руками она оставалась стоять в метре от моей кровати и испытывающе оглядывалась в моей комнате.

Как только ее сузившиеся глаза достигли письменного стола, ее выражение лица немного расслабилось. Потом она в безупречном стиле мамы драматично вздохнула и села в подножие моей кровати.

– Все еще больна?

– Да, я ... ну, не больна, - быстро исправила я себя. Первое предложение, первая ложь - хорошо начала.
– Я вероятно уже не больна, но чувствую себя как-то плохо. И так со времени укуса змеи. Наверное, еще яд в теле.

– Это ... это действительно правда?
– переспросила Софи немного менее стервозно.
– Тебя укусила гремучая змея?

– Да.
– Я нацелилась на то, чтобы это «да» немного приукрасить и таким образом отвлечь, но снова остановилась. Простого «да» было достаточно. Как бы тяжело для меня это не было.

– Чего ты от меня хочешь, Люси?
– О, черт. Софи не была дурой. Возможно, я недооценила ее. Она знала, что у меня была другая причина, вызвать ее сюда, чем восполненное ухо, которое вовсе уже больше не было воспаленным.

– Я хочу ...
– Хотела ли я этого действительно? Всем сердцем? Нет, я хотела кое-что другое. Тройной прыжок.
– Я думаю, было бы хорошо, если мы ... выговоримся и помиримся. Это важно.

– Так вдруг?
– спросила Софи, растягивая слова, и поправила юбку. Я только себе это вообразила или она выросла? Да, она вытянулась. Теперь я была еще меньше по сравнению с ней.
– Если ты думаешь, я буду играть здесь утешителя, потому что твои ребята сбежали, тогда ...

– Они не сбежали!
– возразила я горячо.
– Мы сделали только ... перерыв в отношениях. И ты не должна быть заменой, да ты все равно и не сможешь.
– Лицо Софи незамедлительно потемнело.

Что же. Такое Леандер наверное не имел в виду насчет правды. Иногда правда причиняла боль.

– Кем тогда я должна быть?

– Ты не должна кем-то быть. Я только больше не хочу, чтобы ... ну, чтобы мы играли друг с другом в молчанку и больше не смотрели друг на друга, и ты постоянно обо мне злословила и ...

– Я не злословлю о тебе, Люси?
– Софи подняла брови вверх и посмотрела прямо на меня.
– Откуда тебе это знать? Ты ведь больше ни с кем не разговариваешь. Я не проронила о тебе ни одного злого слова. Да, я говорила о тебе, потому что ты сделала мне больно, но я не злословила. Таким делом я не занимаюсь.

– Ладно, хорошо, - успокоила я ее смущенно.
– Извини. Я только думала, что ...
– Да, что собственно я думала? Я сама этого больше не знала.
– Но ты ... ты злилась на меня, и - я сделала тебе больно? Чем?

– Ты действительно хочешь это знать?
– Софи подняла свои ноги на матрас и села, как Леандер, скрестив ноги - только с открытыми глазами, которые снова смотрели прямо на меня. Леандер сидел как мужское отражение, наискосок, за ее спиной. Я все яснее понимала, что не смогу в этот раз выкрутиться, так как делала обычно. Мне придется теперь все выслушать.

– Да. Да, я хочу это знать.
– Это не было ложью. Я не радовалось тому, что сейчас услышу, но я не смогу помириться, если не буду знать, за что я вообще должна просить прощение. Примирение же в свою очередь было условием для тройного прыжка.

– Это так - если с твоими ребятами идет все хорошо, тогда я для тебя словно воздух. И просто безразлична тебе. Когда же ты с ними ругаешься, то я как раз подхожу для того, чтобы вытереть об меня ноги. Это я еще могу каким-то образом понять, это ясно, что намного более круче заниматься с ребятами паркуром и брейк-дансом, чем зависать с такой как я ...

Голос Софи коротко задрожал, но она снова взяла себя в руки.

– Я не крутая. Я сама это знаю. Но что меня больше всего задело так это то, что получилось с Леандером и дневником дружбы и ... ладно, ты не хотела, чтобы я подружилась с ним, это понятно. Но почему тогда ты, по крайней мере, не рассказываешь мне о нем? Почему у тебя всегда должно быть так все сложно, Люси? У нас ведь уже были действительно хорошие разговоры! Ни с кем другим я так не говорила, как с тобой. Разве ты больше не помнишь?

Конечно, я помнила. Наш вечер посвященный Ханне Монтане. Тогда я искупалась в фанте и обсуждала с Софи необъяснимые явления, даже если мы говорили при этом о совершенно разных вещах. Теперь же Майли Сайрус качалась голая на шаре для сноса, а Софи и я почти не могли смотреть друг на друга, не усложняя при этом друг другу жизнь. Так много что изменилось. Так много ...

– Я ... я ... да, насчет Леандера ... ты его просто не знаешь.
– Да и как? Это было не возможно - даже если бы я захотела. Но то, что она говорила было правдой. Даже если бы он был видим, я бы не захотела этого. Я все еще не хотела этого.

– Потому что ты утаиваешь его от меня. Ты даже больше не рассказываешь о нем. Ты вообще больше ничего не рассказываешь.

– Верно, потому что ... ах, это сложно, - призналась я обессилено.
– Я сама больше не понимаю всего. Он меня утомляет и ведет себя странно, и я не знаю, как ...
– Как мне рассказать о нем, без того, чтобы меня саму не посчитали сумасшедшей.

– Он вообще еще здесь? В этот момент?
– Голос Софи звучал теперь немного более приветливее, и я тоже немного расслабилась. Я знала, на что она намекала - однажды я рассказала ей, что он жил во Франции.