Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей

Невелик был путь от Немецкого двора до горо дища, но скоро понял Путята, что всем вместе, с ребятишками, почитай по два седока на лошадь, им не уйти от погони, а главное, не успеют они известить князя о предательстве.

Выбравшись в ближайшую ложбинку, укрывшую их от глаз преследователей, всадники на миг остановились. Путята распорядился:

– Прохоре и Митяе, скачите лесомь къ реце, а бы немьци васъ искали. И тако блудяче по лесу, много ихъ погыбнеть. Вамъ же Богъ не дасть погыбнути. А я ко князю еду.

Он поворотил коня и, невидимый преследовате лям, стал лесом выбираться из лощины к дороге, ведущей в огиб города к княжескому укреплению. Наша четверка осталась на месте. Им предстоял долгий и опасный путь, погоня, чтобы отвлечь вра гов на себя, чтобы дать Путяте время добраться с известием до князя.

– Ну, держитесь, неслухи, - взволнованно выкрикнул Прохор, желая ободрить Васю и Ваню, да и себя с Митей заодно, - Сейчас будут скачки!

Немцы уже увидели их и с резкими гортанными криками неслись наперерез, стремясь отсечь беглецам дорогу в город. Прохор, он скакал первым, направил свою лошадь к лесу. Но густой, частый лес, сквозь дебри которого они продирались, сквозь бурелом которого ломились из последних сил кони, вдруг кончился. Всадники вошли в плотный туман, поднимавшийся от реки. Не стало слышно позади нараставшего топота, яростных выкриков, пресле дователи потеряли их в тумане. Здесь бы и дух перевести, да нельзя было допустить, чтобы немцы повернули назад, догадались пуститься вдогон Путяте, и потому Прохор приставил руки ко рту и крикнул:

– Э-э-эй!

И, словно аукаясь с ним, невдалеке раздались крики преследователей. Тогда Прохор и Митя во весь дух погнали лошадей к реке и, домчав до реки, спрыгнули с лошадей, приказав мальчикам оставать ся в седле.

Студенты упрятали в прибрежный камыш оружие и шлемы, с трудом стащили, помогая друг другу, тяжелые кольчуги, оставшись лишь в портах да просторных до колен рубахах и босиком. "Так-то оно легче плыть", - лихорадочно соображал Прохор, но, чуть подумав, решил от оружия вовсе не отка зываться, привязал меч к седлу лошади, то же велел сделать Мите.

Взяв коней под уздцы, они бросились в воду. Беглецы едва доплыли до середины, а немцы уже вбурились в воду и азартно подгоняли своих коней.

Задыхаясь, вскарабкались студенты на крутой берег, кони взнесли на него перепуганных ребятишек, и снова началась бешеная изнурительная скачка по лесным дебрям.

Что и говорить, неравные были силы. Кони беглецов стали уставать. "Вот, - подумалось Прохору, - где нужно скакать "о двуконь". Но коней на смену у них не было.

Неожиданно земля под ногами стала пружинить. Прохорова лошадь, шедшая первой, начала упрямиться, нехотя и осторожно ставила ноги на вздыбленную круглыми мшистыми валунами землю и встала, отказываясь идти дальше.

– Топь!
– в отчаянье закричал Прохор.
– Дальше пути нет!

Чуть не плача, он бросил поводья, сжал Ванины плечи и оглянулся на Митю и Васю. Но чудо! Умная Прохорова лошадка повернулась как-то боком и пошла, пошла осторожным шагом, выбирая дорогу среди предательских кочек, за ней, не понуждаемая Митей, послушно следовала вторая лошадь. Десять, пятнадцать, сто метров прошли они по чавкающей топи, и вот уже впереди замаячил просвет, словно прорубленный в топкой лесной чаще тоннель. Лошади ускорили шаг, будто притягиваемые этим просветом, но шли все так же осторожно и бдительно. Прохор крутил головой, силясь различить голоса преследователей. Но над лесом и болотом стояла тишина, ни звука не доносилось до них. Немцы исчезли, словно провалились сквозь землю. Повернули ли они, решив, что пропадут в этой топи их недавние пленники, а может, утонули вместе с лошадьми и оружием, кто знает. Достигнув просвета, беглецы обнаружили ровный настил бревен, широкой полосой тянувшийся по всей просеке. По бокам бревна окаймляли сосновые, потемневшие на срезах пенечки.

– Гать!
– выдохнул Прохор и подумал про себя: "Спасены! "

Верхушки деревьев мешали видеть, куда ведет гать - неведомая бревенчатая дорога через топь, но она скоро кончилась, уступив место ровной колее, проложенной в веселой березовой чаще.

– Отвели немцев от Путяты, - с облегчением выговорил Прохор свою главную тревогу.
– И сами уцелели, вот чудо-то!

Поверившие наконец в свое спасение, всадники остановили лошадей у небольшой, проглянувшей сквозь березняк полянки, по краям густо заросшей малиной.

– Передохнем, - коротко предложил Прохор Мите и мальчикам. Те скатились с лошадей прямо в траву, распугав стайку звеневших в зелени кузнечиков. Так лежали какое-то время не двигаясь, глядя в синеющее небо, отходя от призрака недавней смертельной опасности.

– Ну, рассказывайте, что с вами-то приключилось, - после долгого молчания поднял голову Прохор.
– Все как есть рассказывайте, по порядку.

– Помните, как вы втолкнули нас в подземный ход на полянке?
– начал Ваня.

– Как на этой вот полянке, - добавил Вася.

– Мы постояли немного, темно там очень, со свету ничего не видно, и пошли, - продолжил Ваня, но Вася не дал ему договорить.

– Да на этой же, на этой!
– закричал он, размахивая руками.
– Смотрите!

Все вскочили на ноги, и точно, вот же он, перелесок на краю поляны, вот и кусты малины, поломанные маленьким Путятой в борьбе с чернобородым слобожанином. Вот, вот он, подземный ход, по-прежнему заслоненный желтыми головками зверобоя.

– Так, значит, домой хода нет, - горько пробормотал Митя. Ваня и Вася безнадежно покачали головами.

– К Юрьеву монастырю этот ход, - грустно уточнил Вася.
– А там отец Сергий, - зачем-то до бавил он, хотя понятно зачем: нет им веры от отца Сергия, а значит, и дороги к Юрьеву монастырю им нет.

Никто не заметил, как тревожно и резко прянули ушами лошади, как разом повернули головы, но не к дороге, нет, а в сторону синеющей непроглядной лесной чащобы. Оттуда с гиканьем и резким пронзительным криком вылетело несколько распаленных засадой всадников. В железных рубашках-панцирях, в островерхих меховых шапках, всадники окружили нашу четверку. Прохор с ужасом вгляделся в узкоглазые и широкоскулые лица. Плоские, почти невидимые носы и тонкие, сжатые в полоску неулыбающиеся губы делали эти лица жестокими и мертвыми. "Татары! " - мелькнуло у Прохора, и подумалось вслед этому: "Какие в эту пору татары? Они же весной ушли в Орду, не должно их быть сейчас на Руси! "

Небольшие мускулистые татарские кони плотным кольцом надвигались на пятящихся, отступающих к подземному ходу русичей. Вот татарин перегнулся с седла и, хищно оскалившись, резко схватил Ваню за руку. Ваня крутнулся на месте, завопил благим матом и вдруг впился зубами в сжавшую его пятерню. Охнув, выпустил татарин Ваню, и тот с криком "Сюда! " впрыгнул в подземный лаз. Вася, не раздумывая, кинулся за ним.

Словно очнувшись, Митя и Прохор выхватили мечи из ножен. Никогда еще не приходилось им сражаться, они крутили тяжелыми мечами перед собой, со свистом рассекая воздух, и тем ошарашили наседавших на них татар, не привыкших к такому обращению с мечами. Кони кочевников на какой-то миг отшатывались от носившихся в воздухе мечей, но продолжали теснить студентов. Кольцо неумолимо сжималось.

Митя вмиг как провалился на месте. Прохор изловчился и швырнул мечом в толстого теснившего его татарина, тот от неожиданности закачался в седле, чуть не упал, а Прохор, подхватив брошенный Митей меч, впрыгнул в темную пропасть подземелья. Татары, соскочив с лошадей, ринулись догонять беглецов.

СПАСЕНЫ!

Не разбирая дороги, то и дело поскальзываясь и падая, цепляясь одеждой за осклизлые и скрюченные, свисающие со стен и потолка корни, беглецы двигались по темному коридору подземелья. Васе казалось, что сердце его сейчас остановится, не вы держит гонки и страха, но стремительно удалявший ся глухой перестук Ваниных шагов, самого Вани во тьме кромешной различить было невозможно, заставлял Васю бежать быстрее. Спасительная мысль крепила Васю надеждой: "Впереди Юрьев монастырь! Покаемся перед отцом Сергием, все как есть ему расскажем. Он мудрый, он поймет! " В темноте Вася с размаху налетел на остановившегося Ваню и врезался ему головой в живот.