Необычная судьба
Шрифт:
Однажды, накрывая на стол, Клавдия решила не поставить красную икру, которую сама очень любила.
– Обойдутся без нее, – подумала она.
Мужчины приступили к трапезе, как вдруг Ашот сказал: «Клавочка, кажется у нас есть икра, подай ее на стол».
Клава постаралась скрыть смущение и ответила: «Я и забыла про нее». А вечером, когда гости ушли, Ашот нравоучительно сказал: «Если ты, моя дорогая, действительно уважаешь людей, которые пришли к тебе в дом, ставь всегда все лучшее на стол». Это наставление Клавдия запомнила на всю жизнь.
Поддерживали молодожены отношения с Ольгой и Эдуардом.
С ними бывали в театре, ресторанах, да и дома любили посидеть. Вообщем, жизнь шла молодая, веселая
А шел уже 1934 год.
X
В августе Клавдия почувствовала острую тошноту, не пришли и месячные. «Я забеременела», – подумала она. Она рассказала о своем открытии Ашоту. Его это известие очень обрадовало, он хотел иметь от Клавдии детей. Вместе с беременностью, сильной рвотой, Клавдию стала навязчиво преследовать мысль, что родить своего первенца она хочет только дома, в России. Об этом она сказала Ашоту и попросила его форсировать их отъезд из Ирана. Он уже знал характер Клавдии: если она твердо приходила к какому-то решению, то отговаривать ее было бесполезно.
Ашот зашел к Султан Магометовичу и рассказал все как есть.
– Я давно решил в Москве насчет тебя. Как говорил, работать будешь на Московском автомобильном заводе механиком, им нужны грамотные люди. Двухкомнатная небольшая квартира около Пушкинской площади зарезервирована. Укладывайте вещи. В течение двух недель я дам тебе окончательный ответ. Просто расставаться с тобой не хотел. уезжают люди, которые мне дороги, а я остаюсь, – с грустью сказал он. – Да, вот, адрес Александра, они живут тоже недалеко от центра, у Главпочтамта.
– Султан Магометович, у Клавдии сильные приступы тошноты, переезд по морю будет для нее мучительным. Можем мы уехать на своей машине через границу с Азербайджаном?
– Думаю, что да. Сделай опись вещей, которые повезешь с собой. А я созвонюсь с людьми из Баку, чтобы на границе знали о вашей поездке. Пропуск выпишем, направление на работу у тебя будет. А что решишь с домом?
– Подарю его Ареве, сестре отца. Сейчас этим и займусь.
– Ну вот, Клавочка, недели через две – три мы тронемся в путь на своей машине. Пусть медленно будем ехать, с остановками, но ты сможешь выходить, дышать воздухом. Первую остановку сделаем в Тебризе, посмотрим мечети XIII века. А далее к реке Аракс, к границе. Ночевать будем в гостиницах, вообщем попутешествуем. А я твою страну посмотрю, для меня ведь это все ново, – сказал Ашот, придя домой.
Клавдия прижалась к нему, она понимала, что только из-за любви к ней он едет в эту чужую, холодную страну, меняет достаточно благополучную жизнь, хороший дом, друзей и близких на весьма неопределенные перспективы в будущем.
Из-за частых приступов тошноты Клавдии стало трудно работать. Она зашла к Андрею Михайловичу и попросила его освободить ее от занимаемой должности.
– Слыхал, слыхал, что уезжаете на материк, так мы называем Россию между собой, – сказал он. – Жаль, что теряем такого работника. Как будто и должность была маленькая, но выполняли вы ее творчески. Есть такие люди, которые в любое дело вкладывают душу, видно и вы к ним принадлежите. Я могу пожелать вам только счастья и благополучия, дорогая Клавдия Ивановна.
Через две недели Султан Магометович, как и обещал, подтвердил положительный ответ.
– Вопрос с проездом на своей машине через границу – решил, – сказал он. – Документы все готовы. Неделю даю вам на сборы и в путь.
Ашот в течение двух дней сделал дарственную на дом на имя Аревы. Она заплакала, узнав об этом: «Ты мог продать такой дом и увезти большие деньги, тебе они так понадобятся там, в России».
– Пусть этот дом напоминает тебе о нас, об отце, Лорисе, Манефе. И коллекция кинжалов и сабель
пусть висит над тахтой, как она висела при отце.– Боже мой, Ашот, ведь страшно подумать, что мы с тобой больше не увидимся, – и она обняла его и снова заплакала.
Арева полностью последнюю неделю вела хозяйство, стирала, готовила, а молодые укладывали вещи.
Машина вмещала немного, и Ашот решил взять несколько стопок любимых книг на фарси и армянском языках, четыре больших персидских ковра, одежду, наборы серебряной и позолоченной посуды, шкатулку с драгоценностями и валюту, которую они намеревались обменять на рубли.
Зашли попрощаться Ольга с Эдуардом, они тоже решили пожениться. Клавдия подарила Ольге золотое кольцо, а Ашот на память прекрасный набор серебряной посуды.
Сходили Клавдия с Ашотом к Любиным родителям и взяли от них письмо для Любы и Александра. Вместе зашли они попрощаться к Султан Магометовичу.
– Передавайте большой привет и пожелание счастья от меня Любе и Александру, – сказал он прощаясь.
Мужчины обнялись и помолчали.
Наступил последний день. Все вещи уже были уложены. Ашот ходил задумчивый, Клавдия не надоедала ему. Она чувствовала, что он хочет побыть один со своими мыслями. Через окно она видела, как он обошел весь сад, постоял около каждого дерева, словно прощался с ними, с землей, прошелся вокруг дома, по комнатам. Она поняла, что он хотел все это крепко сохранить в своей памяти. Ашот уже знал, чувствовал, что сюда он не вернется никогда.
А на другой день, ранним теплым сентябрьским утром, они выехали из дома. Машина покатила по северо-западному направлению. Клавдия все выглядывала из окошечка на город, пока он полностью не исчез вдали.
Они покидали Иран, эту жаркую, южную страну, которая дала им возможность найти друг друга, узнать любовь и настоящую дружбу.
Пройдут годы, в их жизни будет много тяжелого и трагического, и оглядываясь назад, и Клавдия с Ашотом, и Люба с Александром, скажут: «Период в Тегеране был благодатный, счастливый период в их жизни. И они сохранили в своих сердцах благодарность стране, за данное им там счастье.
Коломна, 2004 г.
Посвящаю всем женщинам, попавшим в ситуации, подобные моим героиням.
Джаарбекова С. А.
Книга II. Возвращение на Родину
Часть I. Возвращение на Родину
Люба подошла к окну. Рабочий день кончился, скоро должен придти Александр. По Мясницкой улице двигался оживленный людской поток, кто-то спешил в магазин за продуктами, а кто-то на Главпочтамт, их дом стоит рядом с ним и на этом пятачке всегда оживленно. Из окна третьего этажа ей видна церковь Флора и Лавра. Площадь, на которой она находится, хотят реконструировать, сделать просторнее. На ней сооружается станция метро и поговаривают, что церковь снесут, она представляет дисгармонию новому времени. А жаль, Любе она кажется такой величественной…
Москва перестраивается, много сносят памятников старины. взорвали Храм Христа Спасителя. Люба видела снимки его фрагментов в журнале. Могучее творение. иностранцы приезжали, чтобы посмотреть на него, а своим потомкам выдающееся архитектурное сооружение не оставили…
Луч заходящего солнца попал ей в глаза. Люба зажмурилась и с удовольствием впитала энергию тепла, идущую от него. Конец сентября выдался на редкость спокойным и теплым. Еще месяц и завьюжит, запорошит снег. Она боится зимы, после иранского тепла с трудом к ней привыкает. Прошлогодняя зима была тяжелая – холодная и долгая. Какая она будет в 1934 году?