Необычное задание

Осталось только получить наставления от всезнайки Рыбакова. Последние? Крайние? Как ни называй, их суть от этого не изменится.

Встретиться условились во все той же "каморке". 23 сентября в 13.00.

Борис, как всегда, был пунктуален, свеж, раскован. Его суждения — предельно точны и железно (как говорил он сам) аргументированы.

— Значит, так… Смотри, — без долгих предисловий завел любимую песню археолог, одновременно раскладывая на столе несколько карт, рисунков и схем, на которые он предполагал ссылаться во время заключительного инструктажа. — Вот здесь, — он указал на самый верхний, а, значит, и главный в этой истории листок, — вся иерархия старейшего в мире ордена Святого Ионна Иерусалимского, сегодня больше известного как Мальтийский. От первых дней существования до современности.

— Ты сам составил эту схему? — Зрачки Ярослава увеличились в размерах не столько от царящей в "каморке" темноты, сколько от удивления.

("Да уж… Усердия, выносливости, работоспособности этому талантливому парню явно не занимать".)

— А то кто же? — подтвердил его догадку исследователь русской старины, прежде чем пуститься в дальнейший экскурс по исторической колее. — Пропустим дни его становления и начнем с далекого одна тысяча семьсот девяносто восьмого года.

— Чего вдруг? — процедил через зубы тайный агент, которому, если честно, вся эта чертовщина давно и откровенно надоела — до… чертиков!

— Ты не бурчи. А слушай, что умные люди говорят, — по-своему отреагировал на его возмущение Борис Александрович. — Если помнишь, именно в то время российский император Павел Первый, между прочим — сын самой Екатерины Второй и Петра Третьего, — получил титул Великого магистра этого рыцарского ордена.

— Серьезно?

Из синих глаз Плечова, моментально расширившихся из-за аномального наличия в речи оппонента свежих, совершенно сенсационных фактов, которые надобно оперативно переварить, казалось, вот-вот брызнут искры.

— А то! — оседлавший любимого конька профессор был неудержим. Холеное лицо исказила до неузнаваемости какая-то непонятная, точно потусторонняя, гримаса, лоб покрылся испариной, мгновенно заполнившей глубокие морщины, даже волосы на голове приподнялись и, казалось, начали шевелиться в такт его мыслям. — Как раз тогда Мальта без боя сдалась Наполеону, и российский самодержец решил взять под свою опеку бежавших за кордон госпитальеров, многие из которых нашли приют в знаменитом Воронцовском дворце [6] . Тогда же на официальном гербе России появилось изображение рыцарского креста, а самой Мальте было обещано всестороннее покровительство со стороны одной из самых могущественных империй.

6

Не путать с аналогичным сооружением в Крыму! Теперь это Приоратский дворец в Санкт-Петербурге. — С.Б.

— Слышь, Боря, ты ничего не переиначил? — недоверчиво покосился на старшего коллегу Ярослав. Даже ему — философу если не с мировым, то с международным именем — не были ведомы такие подробности.

— Нет. А что? — удивился археолог.

— Чирикаешь ты, конечно, гладко и сладко, — точно царь полей. Я имею в виду птицу. Соловья.

— Кто на что учился.

— Только чепуха все это.

— А вот и нет. Чистая, как у нас, русских, говорят, правда!

— Так давай еще про их несметные богатства какую-нибудь байку расскажи…

— Черт… Как в воду глядишь. Именно это я и собираюсь сделать.

— Правда?

— Еще бы… Ладно, вернемся к делу. Кроме всего прочего, в любимую Павлом Первым Гатчину тогда же перекочевали главные святыни рыцарского ордена: Филермская икона Божией матери, частичка Древа Животворящего Креста и десница (правая рука) Иоанна Крестителя. После Гражданской войны эти, а также другие мальтийские реликвии были вывезены из России белогвардейским генералом Николаем Юденичем, который, в свою очередь, передал их на хранение живущей в эмиграции великой княгине Ольге Александровне — полной тезке твоей супруги и дочери императора Александра Третьего. Та переправила все бесценные артефакты в Белград…

— А Мыльниковы здесь каким боком? — заметив на схеме знакомую фамилию, осмелился задать резонный вопрос Плечов.

— Юрий Николаевич — его отец, а Николай Дмитриевич — дед. Тоже высокопоставленные масоны. Это они вместе с настоятелем гатчинского собора Иоанном Богоявленским в сопровождении графа Игнатьева вывезли реликвии сначала в Эстонию, а затем — в Данию, к матери последнего русского царя Марии Федоровне.

— Блин, — припомнил еще одно любимое изречение, часто заменявшее ему более крепкие русские слова, Ярослав. — Павел Первый, госпитальеры, Юденич, Иоанн Богоявленский, Мария Федоровна с полной тезкой моей супруги — Ольгой Александровной… Полная, черт побери, каша… Без ста грамм точно не разобраться!

— Так в чем дело? Пошли.

— Куда, господин Великий магистр? На Мальту?

— К тебе ближе… Быстрее будет!

* * *

У входа в подъезд стояла знакомая машина, в салоне которой не было никого.

"Значит, Леха уже у нас дома; по привычке улепетывает за щеки любимые пироги — аж за ушами трещит!"

…Копытцев и вправду сидел за столом в своем любимом кресле, но справа от него активно жевал шанежки еще кто-то, лицо которого заметить было нельзя, — лишь повернутую к входной двери спину.

Бог мой, неужели Альметьев?

Что-то зачастил он в последнее время…

Интересно, с какой стати?

— А вот и я! — Ярослав, как ранее Алексей, насадил шляпу на привычное место — "шпиль" одиноко стоящей в коридоре вешалки — и шагнул в родную кухню. — Что, проводить меня в путь-дорожку собрались, братцы?

— Так точно! — поворачиваясь лицом к другу, по-военному рявкнул Николай (а это был именно он). — Ты уж извини, что мы здесь сами хозяйничаем: Ольга с малышом возится: раскашлялся он после дневного сна.

— Ничего. Мы и без нее управимся… Вчетвером… Борис Александрович, ты где?

— Да здесь я, здесь, — донесся бодрый возглас из коридора.

— Опачки! Вся компания в сборе, — довольно констатировал Алексей. — Может, в домино сыграем?

— Лучше в подкидного — два на два, — оживился Альметьев, в далекой студенческой юности заработавший славу заядлого игрока. Что в футбол, что в волейбол, что в карты, что в городки…

— В дороге наиграетесь. Один на один! — явно затеял какую-то "аферу" комиссар. Иначе зачем несет такую откровенную пургу? — Завтра чтобы ждал меня у подъезда. В условленное время!

— Шесть часов утра?

— А что? Слишком рано?

— Нет. В самый раз будет.

— Спасательный круг не забудь. Мало ли что на воде случиться может…

— Ты что, запамятовал? Я очень хорошо плаваю!

ГЛАВА 18

Сигналить Копытцев не стал — времечко-то раннее, большинство обитателей элитного профессорского дома еще с вожделением досматривают сладостные утренние сны.

Однако долго трепать нервы в ожидании лучшего друга ему не довелось: Ярослав услышал звук работающего двигателя и выскочил из подъезда, где он грелся последние минут десять — пятнадцать (ночью в Москве сильно похолодало — до ноля, а местами и до минус одного градуса). Рванул на себя дверцу и полез в машину на свое практически уже законное переднее место, когда вдруг ощутил на спине чей-то взгляд.