Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова)

С другой стороны, обстановка казалась спокойной, и можно было надеяться, что неведомый противник, с которым они до сих пор сталкивались, прекратит свои преследования; а больше никого не приходилось опасаться. По-видимому, ничто не помешает экспедиции достигнуть Кубо без серьезных испытаний.

Ничто не препятствовало быстрому маршу, так как его уже не замедляли многочисленные вьючные животные. Чтобы ускорить поход, были принесены тяжелые жертвы. Старшине Каду за его услуги подарили большую часть товара, оставив лишь то, что можно было легко доставить в Гао. Более тягостная жертва: отказались от палаток и лишь одну сохранили для Жанны Бакстон, хотя она категорически возражала; мужчины будут ночевать в деревнях или на открытом воздухе. В сухое время года и при сравнительно коротком походе это не могло причинить особых неудобств.

Дело шло о расстоянии в пятьсот километров, то есть о переходе в пятнадцать или двадцать дней. Вероятно, в Кубо будут к середине марта. Начало пути оправдало благоприятные прогнозы. Свежие носильщики были усердны, намеченные этапы выполнялись, и только пять дней потребовалось, чтобы преодолеть сто сорок километров, отделяющих Каду от Санабо, куда прибыли двадцать восьмого февраля. Никаких происшествий не случилось во время этой первой части путешествия.

Как и предполагалось, на ночлег устраивались в туземных хижинах, правда, очень грязных, но все же пригодных для ночлега. Если же во второй половине дня поблизости не оказывалось деревушки, ночь мирно проводили на открытом воздухе. Встречаемые с сердечным гостеприимством, путешественники без затруднений находили провизию и сохранили свои запасы, когда покинули Санабо первого марта. До сих пор у них не было причин раскаиваться в принятом решении.

— Это слишком хорошо! — заметил Амедей Флоранс в разговоре со своим другом Сен-Береном, когда они ехали бок о бок второго марта. — Как глубокий мыслитель, я должен был бы рассчитывать, какое дробное выражение для обычного соотношения между добром и злом приходится нам во вред. Но я предпочитаю предположить, что судьба время от времени берет пример с господина Понсена и отбрасывает дробь.

— Это результат хорошего поступка, дорогой друг, — ответил Сен-Берен. — Вы нас не покинули, и небо вас вознаграждает.

— Судя по тому, как идут дела, у нас нет большой заслуги, — сказал, поворачиваясь в седле, доктор Шатонней, ехавший впереди двух друзей.

— Кто знает! — молвил Сен-Берен. — Мы еще не пришли к концу.

— Ба! — вскричал Амедей Флоранс. — Все равно. На этот раз нам дует попутный ветер. Такие вещи чувствуются, черт возьми! Я утверждаю, что мы приедем в Кубо, как в кресле, без малейших приключений, что, впрочем, не слишком утешительно для журналиста, директор которого… Эй! — прервал он внезапно речь, обращая восклицание к своей лошади, которая споткнулась.

— В чем дело? — спросил Барсак.

— Моя лошадь, — объяснил Флоранс. — Я не знаю, что с ней. Она беспрестанно спотыкается сегодня утром. Надо ее осмотреть…

Он не успел закончить: лошадь внезапно остановилась, задрожала и закачалась. Репортер едва успел соскочить, как животное вдруг рухнуло и вытянулось на земле. На помощь бедной лошади поспешили все; она хрипела и тяжело дышала. С нее сняли седло, промыли ноздри водой из соседнего ручейка. Ничто не помогло. Час спустя лошадь издохла.

— Мне надо было подержаться за сучок, — жалобно сказал Амедей Флоранс, превратившийся в пешехода. — Поздравляя себя с удачей, обязательно накличешь беду: это уж известно.

— Вы становитесь суеверным, господин Флоранс? — улыбаясь, спросила Жанна Бакстон.

— Не совсем, мадемуазель. Мне только досадно, очень досадно!

Лошадь Тонгане была отдана репортеру. Жанна Бакстон посадила Малик сзади, и после двухчасовой задержки снова двинулись в путь, оставив труп лошади и ее сбрую, которую нельзя было увезти. Дневной переход из-за этого происшествия сократился.

С наступлением ночи остановились около рощи, раскинувшейся полукругом у края дороги; с этого пункта, расположенного на небольшой возвышенности, можно было осматривать местность во всех направлениях. Место, где можно было не опасаться внезапного нападения, было удачно избрано для ночлега. Его удобства, очевидно, привлекали и других путешественников. Судя по следам, здесь останавливалась довольно многочисленная группа людей, и у них были лошади. Кто эти люди? Негры или белые? Второе предположение, более вероятное, так как негры обычно не пользуются лошадьми, превратилось в уверенность, когда Амедей Флоранс нашел и показал спутникам пуговицу — предмет цивилизации, мало употребляемый черными и неопровержимо свидетельствовавший о цвете кожи ее прежнего владельца.

Высокая трава уже выпрямилась, — значит, люди были здесь не менее двенадцати дней назад. Так как путники с ними не столкнулись, можно было заключить, что и они следуют на северо-запад, — значит, встретиться с ними не придется.

День третьего марта не принес ничего особенного, но четвертого путешественники потерпели новый урон. Вечером лошадь Барсака пала точно так же, как лошадь Амедея Флоранса. Это уже начинало казаться странным.

Доктор Шатонней, осмотрев мертвую лошадь, сказал Флорансу, когда они были вдвоем:

— Я ожидал этого, господин Флоранс, чтобы сказать вам достаточно серьезную вещь.

— Какую же? — спросил удивленный репортер.

— Наши лошади отравлены.

— Невозможно! — вскричал репортер. — Кто их отравил? Негры, нанятые в Каду? Не в их интересах создавать нам трудности.

— Я никого не обвиняю, но настаиваю на том, что сказал. После первого несчастья я сомневался. После второго у меня появилась полная уверенность. Признаки неопровержимы. Последний невежда не ошибется.

— Итак, ваше мнение, доктор?

— Насчет чего?

— Насчет того, что мы должны делать.

— Я знаю это не больше вас. Мой долг предупредить вас, и я сделал это конфиденциальным образом, чтобы вы сообщили нашим товарищам, за исключением мисс Бакстон, которую, мне думается, не стоит волновать.

— Конечно, — согласился Флоранс. — Но скажите, доктор, неужели так необходимо предполагать злой умысел в этих двух случаях? Неужели нельзя объяснить это иначе? Не могли ли наши лошади съесть ядовитую траву?

— Это не только возможно, — сказал доктор, — но и очевидно. Остается узнать: случайность ли примешала к их пище ядовитую траву, или же случай носит имя человека? Пока я об этом знаю не больше вас.

Решили наблюдать внимательнее, чем когда-либо, за пятью уцелевшими лошадьми, чтобы избежать повторения несчастья. Один из европейцев или Тонгане всегда оставались с ними во время привалов, чтобы к ним никто не мог подойти. Благодаря ли этим предосторожностям или просто потому, что две первые гибели были случайны, следующие два дня прошли без приключений, и все немного успокоились. Вдобавок, потеря двух лошадей была до сих пор единственным несчастным случаем.